Мужчина кивнул, тем самым выразив благодарность, но от своего занятия не оторвался. Разложенные на кровати вещи планомерно исчезали в седельных сумках, чтобы дождаться в них момента, когда понадобятся владельцу.
- Почему ты отказываешься от сопровождения? - теперь уже Сарин попытался привлечь внимание Лутарга, в очередной раз задав интересующий всех вопрос.
- Так надо, - наконец соизволил отозваться тот, удостоив старца быстрого взгляда из-под ресниц.
"Заговорил. Уже что-то", - с радостью отметил для себя Сарин, для которого даже эта коротко брошенная фраза являлась настоящим благословением. Лутарг не проронил ни слова с тех самых пор, как парнишка из доков передал ему требования похитителей.
- Кому надо-то? Тем, кто забрал Литаурэль, или тебе самому?
Сарин обошел кругом постель и присел на краешек кровати с противоположной от молодого человека стороны. Это позволяло ему хоть как-то видеть его лицо и следить за эмоциями, конечно, если таковые будут проявлены.
- А это имеет значение?
- В какой-то мере имеет. Если дело в похитителях, то немощный старик, вроде меня, их особо не рассердит, а тебе мое присутствие только на руку. В конце концов, я знаю все тэланские дороги, исходил их вдоль и поперек, пока тебя искал. Возможно, короткий путь смогу указать.
- Хорошо. А если во мне? - Лутарг выразительно приподнял бровь, теперь уже вовсю разглядывая старика.
- Хм… В тебе?..
Казалось, Сарин задумался. Лоб прорезала вертикальная морщинка, кустистые брови сошлись на переносице, взгляд, устремленный куда-то вдаль, потерял осмысленность, вот только Лутарга эта демонстрация глубоких размышлений не обманула.
- Хватит уже, говори, что думаешь. Нечего строить из себя сказителя, - проворчал молодой человек, завязывая наполненный до краев седельный мешок.
- Ты слишком много думаешь, Лутарг, - вздохнул старец. - И ошибаешься, считая, что жизнь прямолинейна. Не все зависит от тебя одного, даже в твоей судьбе. Хочешь ты того или нет, но на твой путь влияют решения, принятые другими людьми, так же, как и на их - твои. Одну и ту же дорогу можно пройди по-разному.
- Спасибо, что напомнил.
- В большинстве случаев выходит так, что решение, принятое за другого, оказывается неверным, - продолжил Сарин, оставив без внимания сарказм собеседника. - И тогда, тебе приходится жить с последствиями ошибочного выбора, коря себя за то, что когда-то не поступил иначе.
- Достаточно! Считай, что я тебе услышал, - оборвал Лутарг поучительную речь старика. - Ты всю свою жизнь потратил на то, чтобы исправить чужую ошибку, я же - планирую устранить последствия собственной. И ни тебе, ни кому-то еще не стоит в это вмешиваться!
Посчитав, что на этом разговор окончен, молодой человек перекинул поклажу через плечо и направился к выходу. Сарин, что-то неразборчиво бурча себе под нос, двинулся следом. В дверях мужчины столкнулись с Гарьей. Женщина протянула Лутаргу небольшой кожаный мешок и такого же размера мех.
- Хлеб, строганина и вино, - объяснила она, про себя отметив, насколько он хмур.
"Видать, Сарин постарался", - решила Гарья, покачав головой. После разговора с посыльным Лутарг был сдержан и сосредоточен, сейчас же выглядел рассерженным, и это женщине совсем не понравилось. Злость - плохой советчик. Если пойти у нее на поводу, дорога до глупости может оказаться недолгой.
Обдав Сарина укоряющим взглядом, женщина вновь повернулась к сыну молочной дочери.
- Раса ждет тебя у конюшен, - проинформировала она молодого человека, но, подумав немного, добавила: - Будь с ней помягче. Переживает сильно, - после чего, ласково похлопав Лутарга по руке, засеменила по коридору куда-то в сторону кухонь.
Лутарг резко выдохнул. Упоминание о матери отозвалось болью в груди. Сердце екнуло, пропустив удар, а затем заколотилось с удвоенной силой.
На протяжении сборов молодой человек старался не вспоминать о ней. Не думать о страданиях, что причинит ей своим отъездом. Стремился загнать поглубже ее окрашенный печалью образ: полный отчаяния взгляд, легкую дрожь губ и крепко сцепленные руки - наглядное подтверждение разворачивающейся внутри битвы.
Лутарг чувствовал ее непреодолимое желание удержать его рядом с собой. Ощущал паническую боязнь расставания, которая волнами безотчетного страха выплескивалась из нее время от времени. И пусть оба они с момента первой встречи знали о неотвратимости разлуки, готовились к ней каждый в меру своих сил, изменившиеся обстоятельства близящегося прощания накладывали свой отпечаток. Расставание обрело оттенок фатальности.
- Мама, - сбросив седельные сумки на землю, молодой человек поцеловал женщину в щеку и на несколько мгновений прижал к груди.
Отстранившись, Лураса не изменила позы. Именно такой он увидел ее на подходе к конюшням - склоненная голова и обнимающие плечи руки - образ смирения.
Она была спокойна, даже слишком. Обостренное чутье Лутарга не улавливало ни тревоги, ни волнения, что утром непрестанно терзали ее. Их словно сдуло, развеяло сильнейшим порывом безмятежности, унесло настолько далеко, что отыскать дорогу обратно не представлялось возможным. Или же наоборот, сковало во льдах покорности столь плотно и глубоко, что ни одна, даже мельчайшая искорка переживаний, не могла прорваться на поверхность.
- Что ж, значит, Сарин тебя не уговорил, - чуть слышно констатировала Лураса, заметив понуро приближающегося к ним старца.
- Не уговорил, - согласился Лутарг, в смятении вглядываясь в черты ее лица.
- Он так и говорил.
- Ты его просила убедить меня?! - Лутарг был удивлен, почему-то не предполагал подобного. "А зря, должен был", - укорил себя молодой человек. Сообразить, что мать испробует все варианты, он был обязан.
- Да, просила. И должна признаться, без особой на то надежды, - ответила Лураса прежде, чем сменить тему. - Я велела оседлать коня. Надеюсь, мой выбор тебе понравится.
Она, наконец-то, перестала обнимать себя за плечи и, повернувшись к конюшням, подала знак выводить. Конюх, все это время ожидавший сигнала, моментально скрылся в зеве распахнутых настежь ворот, чтобы через несколько мгновений вывести во двор черного, как смоль, жеребца.
- Это Исат. Он был подарен вейнгару комендантом Арутэлы, но насколько я знаю, Матерн так и не сумел укротить его.
Раса дождалась, пока конюх в подтверждение ее слов склонил голову, затем продолжила.
- Я помню, каковы из себя тресаирские вороные. И знаю, что у собирателей никогда не возникало с ними проблем. Лита говорила мне, один из них тебе подчинился, и я верю, что Исат так же, как и тот жеребец, будет послушен твоей воле.
Лутарг в немом изумлении воззрился на мать. Неестественность ее поведения все больше тревожила его. Этот тон, сухое равнодушие в голосе, казались ему настолько несоответствующими моменту, что молодой человек не знал, что думать. Он ожидал слез, просьб, был готов к ним, а тут - ледяная отстраненность.
