- Я думала, он отступился, - простонала Риана, ручейками собираясь обратно. - Он так давно ничего не предпринимал.
- Ты создала новую жертву! Ты позволила моему сыну стать жертвой!
Шерсть на загривке встала дыбом. Он ощерился, готовый напасть, но в последнее мгновенье сдержал себя. Она его мать! Как бы то ни было, она его мать! Необходимо помнить!
- Рьястор…
Она вновь обступила его со всех сторон, легчайшими прикосновениями моля о прощении. Но он не был готов простить! Не собирался прощать! Не сейчас!
Собрав все свои силы, Перворожденный поднялся на ноги. Боль духа сливалась с его собственной болью, вторила ей, добавляя ряби на поверхность черного озера ярости.
- Отпусти меня! - приказал он, мечтая лишь об одном, оказаться как можно дальше от нее. - Сейчас же!
Она вздохнула, принимая его выбор, и Антаргин, рассыпавшись на части, рухнул в пропасть, чтобы придти в себя рядом с Сальмиром, поджидающим его у стены.
И все это время в нем звучали слова Рианы: "Ты должен понять меня, сын".
***
- Мы не могли бы ненадолго остановиться? - спросила Литаурэль, когда Хомилиар чуть придержал коня, чтобы напиться.
- Зачем? - пророкотал над ее ухом мужчина, заставив девушку в смущении покраснеть.
Просьбы подобного рода в ее план по усыплению бдительности не входили, но и терпеть дальше Лита попусту не могла. Ее организм уже долгое время настойчиво требовал уединения, и в самое ближайшее время грозился наказать на длительное ожидание.
- Ты что, глупый? Мы целый день едем! - гневно выпалила Литаурэль и от досады прикусила губу, услышав рокочущий смех мужчины. Девушка едва сдержалась, чтобы не ткнуть того локтем под ребра, так хотелось заставить его замолчать.
- Остановка по нужде! Кошечка просит! - проорал тресаир во все горло и зашелся в приступе гомерического хохота, которому вторил столь же громоподобный смех остальных мужчин. Литаурэль зашипела от ярости.
- Гадкие огнеплюи… Мерзкие перепончатые… Чтоб вам подавиться собственным пламенем… - бурчала она себе под нос, пока искала укромное местечко.
Жиденькие кустики, которыми в итоге пришлось довольствоваться, настроения ни в коей мере не прибавили, скорее наоборот, довели до кипения. Но зато из снедающей ее злости вырос вполне сносный план отмщения. И в первую очередь он, естественно, касался Хомилиара.
Девушка вспомнила, что подручный Окаэнтара когда-то пополнял ряды соискателей ее внимания. Причем, был одним из самых навязчивых. В тот момент он его не удостоился, но сейчас… Сейчас Литаурэль собиралась одарить мужчину своей заинтересованностью в полной мере!
"Еще посмотрим, чья возьмет", - мысленно усмехнулась она, наградив тресаира благодарным взглядом в комплекте с призывной улыбкой, когда тот протянул руку, чтобы помочь ей взобраться в седло.
К тому моменту, когда мужчины решили остановиться на ночлег и принялись расседлывать коней, Литаурэль четко осознала две вещи - сбежать от предателей будет гораздо труднее, чем ей представлялось, и ее маленькая месть начала приносить плоды.
К первому выводу девушка пришла, оценивая выбираемый тресаирами маршрут. Они обходили стороной все, даже самые маленькие, поселения, сторонились людных дорог и наезженных трактов, предпочитая передвигаться заброшенными труднопроходимыми тропами. Для постоя выбрали неприметную поляну, надежно укрытую от любопытных глаз густой порослью кустарника. Как ей не хотелось этого признавать, но попытка незаметно скрыться в таких условиях обречена на провал, даже если она сможет украсть одну из лошадей и распугать остальных. К тому же, без защиты тагьери Литаурэль опасалась бродить по лесу в одиночестве, мало ли какие опасности поджидают ее под покровом темноты.
Во втором случае заметить изменившееся отношение к ней Хомилиара не составило труда. Когда Лита все же заставила себя расслабиться и, вопреки внутреннему сопротивлению, откинулась на грудь мужчины, тот сначала напрягся, а затем позволил ей устроиться поудобнее. Помогая спуститься на землю, он придержал ее, давая возможность обрести равновесие и размять ноги после долгой езды верхом. В дороге, когда приходилось продираться через кустарники или сухостой, всячески оберегал ее от веток, прикрывая плащом. Несколько раз предлагал напиться и интересовался, не хочет ли она пройтись, причем теперь в его голосе не было даже намека на веселье.
Подобное поведение Литаурэль несказанно радовало, и она стала рассматривать Хомилиара как возможного пособника в побеге. Вот только прежде, чем всерьез задуматься о подобной возможности, ей предстояло узнать степень зависимости предателей от Нерожденного, для чего необходимо заставить Окаэнтара ответить на ее вопросы, а как это сделать, Лита не имела ни малейшего понятия.
- Ну что, красавец, готов? К вечеру вернем тебя в строй, - обратился к жеребцу молодой человек, и тот тихонько заржал в ответ, подставив холку для ласкового поглаживания. Он словно просил прощения за то, что не оправдал ожиданий хозяина и потерял подкову, тем самым замедлив их продвижение к цели.
- Ничего. Ты не виноват, - успокоил животное Лутарг, почесав широкий лоб. - Всякое бывает.
На этот раз ответом ему стало недовольное пофыркивание. Вороной был не согласен, категорично заявляя - только не с ним, и Лутарг, не сдержавшись, рассмеялся.
- Вина кузнеца, - согласился мужчина, когда жеребец, гордо вскинув голову, стал бить копытом, обиженный его реакцией. - Идем.
Лутарг выбрался из оврага, где они провели ночь, и стал прорубать себе дорогу через густую поросль кустарника. Исат, прихрамывая, засеменил следом. Выбравшись на проходимое место, молодой человек сверился с картой Тэлы, что Таирия вручила ему перед отъездом. По его подсчетам выходило, что до постоялого двора с перекладными они доберутся, когда солнце проделает половину дневного пути. "Не так уж долго", - рассудил мужчина, и, свиснув Исата, мирно пощипывающего траву, двинулся в нужном направлении.
Воспоминание о сестре вызвало у Лутарга улыбку. Хитрая бестия сначала устроила ему разнос за то, что не предупредил об отъезде, а затем передала карту и свиток с охранной печатью руаниданы. "С ним никто из тэланцев не посмеет тронуть тебя", - сказала тогда Таирия, и Лутарг был благодарен ей за заботу, хоть и считал, что свиток ему не пригодится. Вполне возможно, что ошибался. Сейчас ему предстояло выйти на тракт, а там вероятность привлечь нежелательное внимание значительно возрастала. Со своей необычной в среде тэланцев внешностью Лутарг не мог остаться незамеченным.
Привязав карту и грамоту неприкосновенности к ремню от перевязи, мужчина достал из кармана плаща скрученную в трубочку маску. Он вырезал ее в самом начале пути, на случай если понадобится. Широкая полоска кожи с тонкими смотровыми прорезями призвана была скрыть, насколько это возможно, его столь отличные от других глаза.
