Несколько часов я шагала по тундре, начиная привыкать уже и к этим запахам, и к непрекращающемуся ветру, и к тому, что мерзлая почва вдруг внезапно превращается в болото и ноги начинают вязнуть. И только через несколько часов, хотя время я не могла точно определить, — стоял нескончаемый полярный день — мне, наконец, стало казаться, что я немного уже приблизилась к реликтовому лесу, скрывающемуся за туманом. Он все-таки оказался гораздо дальше, чем можно было предположить в начале моего пути. Меня начали одолевать обычная человеческая усталость и нервозность из-за того, что маячащая передо мной цель не торопится приближаться, словно дразня и издеваясь.
Сколько километров мне пришлось тогда прошагать, я не знала. Только когда горы уже совсем приблизились и стали видны даже первые высокие деревья, похожие на лиственницы, я совсем обессилела и присела на кочку.
Заметно потеплело: сказывалась близость к теплым источникам реликтового леса. Я даже расстегнула свою меховую куртку и сняла капюшон. По моим ощущениям должна уже была наступить ночь, и потому мне очень захотелось спать. Я уснула прямо на земле, подложив под голову мшистую кочку, сумку и свою руку.
Меня растолкали довольно грубо. Вокруг меня сгущался плотный туман, так что я не сразу заметила грубияна и сумела рассмотреть его. Сонная пелена на глазах и злость из-за внезапного пробуждения, не дали мне сразу сосредоточиться и воспринять опасность всерьез. Только тогда, когда я заметила рядом с собой очень высокую фигуру с неправдоподобно длинными ручищами, которые протягивались ко мне, пришлось резко очнуться от дремы и вскочить на ноги.
Конечно, я должна была защитить себя. Совсем забыв о том, как действует здесь моя сила, я метнула в чудище заряд. Только вместо того, что бы ему отлететь далеко, почти на десять метров в сторону отлетела я сама и шмякнулась в болотце. Послышался мерзкий смех, еще более гадкий оттого, что смеялись-то надо мной. Прыгая на длиннющих и тонких ногах, зеленый урод снова поскакал в мою сторону. Что мне оставалось делать? Делать ноги.
Бежать было практически невозможно: почва была чрезвычайно вязкой из-за постоянной влажности. Я не оглядывалась, но и так знала, что долговязый настигает меня. Что я ему сделала? Наверное, это один из тех духов, которые не любят людей и о которых предупреждал меня Ю-Ю. В общем, через несколько секунд мне стало совершенно очевидно его преимущество. Я бросилась на землю и сжалась. Он, по инерции видимо, перескочил через меня на своих длинных ногах, и тут же упал. Запыхавшись, я не сразу разобрала, что кроме его невнятного бормотанья, похожего на брань, слышу чей-то голос, похожий на человеческий. Туман мешал мне рассмотреть его обладателя.
Низким гортанным голосом с характерными завываниями произносились то ли проклятья, то ли заклинанья. Длинному это совсем не нравилось. Она начал корчиться, хныкать, а потом и вовсе заплакал, поскуливая, как щенок. Позади послышались хлюпающие шаги. Мой спаситель приближался, и я обернулась:
— Здравствуй, Неясыть. Не думала встретить тебя еще раз.
— Будь и ты здорова, госпожа наместница.
— Что это за чудище?
— Дух Лиственницы.
— Что ему от меня было надо?
— Он хотел тебе прогнать из леса. Не любит чужаков.
— А те, кто прячется здесь от Прона, для него не чужаки?
Неясыть не ответила и сощурила глаза. Зеленый монстр поднялся с земли и стал ругаться на языке, которого, наверное, никто не знал. Мы посмотрели на него обе.
— Каким образом тебе удалось его утихомирить? — спросила я.
— Ты разве не слышала о заклятиях шаманов?
— Так ты шаманка?
Я поднялась, наконец, с мокрого мха, пытаясь отряхнуться и хоть как-то привести в порядок свою одежду.
— Мой отец шаман. И мне кое-что передалось.
— Вот как? А кто твоя мать?
— Из чуди.
— Из чуди? А из какого клана?
— Хочешь спросить меня, не из клана ли она Сыча?
Я перестала отряхиваться и посмотрела на нее.
— Ты знакома с ним?
— Знакома. Но я не из его клана, хотя мы и родственники. Мой далекий предок — родной брат далекого предка Сыча.
— Так Неясыть — это твое родовое имя?
— Так и есть.
— Не поэтому ли ты помогаешь мне?
— Может быть и поэтому.
— Но ты ведь служишь Прону?
— Я вольная птица и никому не служу.
— А… так ты проводишь меня к повстанцам?
Зеленое чудище неспешно поплелось к лесу, бормоча себе что-то под нос.
— Здешние духи не любят людей, — сказала Неясыть, провожая его глазами и будто не расслышав моего последнего вопроса. А может быть, на самом деле не расслышала?
— Мне нужно попасть к ним. Там моя подруга.
Туземка медленно перевела взгляд обратно на меня.
— Дорогу я покажу. Сама не пойду. Нельзя мне туда.
— Почему?
— Не спрашивай.
Она кивнула в сторону леса и направилась туда, ничего больше ни сказав. Я — за ней. Туземка спасла меня от лесного духа, но уверенности в том, что она на моей стороне и не выдаст Прону, у меня не было. Неясыть уверенно шагала впереди, за спиной ее висела уже знакомая мне длинная сума, в которой, видимо, лежали ее давешние покупки.
— А где ты живешь? — стала пытаться я ее разговорить.
— В поселке.
Она не изменила себе, так и не избавившись от привычки отвечать коротко, но не ясно. Хотя с последней нашей встречи не так уж много времени прошло. Так быстро не меняются даже люди. А эта женщина с мужскими повадками охотника и следопыта была из клана Неясыти.
Наш путь лежал к редколесью у подножья небольшой горы. Когда мы приблизились к нему, я увидела странные деревья, походившие на гигантские полевые хвощи и папоротники. Я не сразу смогла вспомнить, где же я раньше могла видеть подобную картину. Ну, да! В далеком детстве, в своей прошлой жизни, в учебнике истории. Так вот почему лес называют реликтовым. Благодаря теплым источникам и окружающим горам здесь все еще господствовал карбон. Великолепно!
Неясыть остановилась у скалы.
— Дальше ты пойдешь сама.
— Куда же мне идти? В этом лесу точно водятся жуткие твари. А я даже направления не знаю.
— Напрасно ты боишься животных. Тебе не они страшны, а здешние древние духи.
— Что они мне могут сделать?
— Убить.
— Меня нельзя убить. Я бессмертна.
— Для старухи Энги нет бессмертных.
— Не пугай меня, пожалуйста, своим народным фольклором. Бессмертие мне дал сам… А впрочем, да. На Гиперборею его власть не распространяется… Что за старуха такая?
— Энга. Она живет вон там, — она махнула рукой куда-то в сторону горной гряды, — у самого сердца Матери-Земли.
