Гендер промочил горло глотком пива.
— Значит, в мире живут сорок девять кланов гендеров?
— Сорок восемь, милое дитя, — уточнил Ирваниэль, поставив на столик кувшин. — Дело в том, что семья Элленсааров, довольно многочисленная, вышла из эксперимента на первом этапе. Они решили остаться с результатом — жить двести лет и умирать в день зачатия. Еще до исхода они захватили острова на юге и основали империю, правда, со временем из их фамилии ушла одна буква "л". Теперь их зовут Эленсаары. Но из них часть тоже рассеялась по миру, дав такую веточку человеческой расы, как эленсары. Слышала о них?
Атрелла, в который уже раз, помотала головой:
— Нет. А чем они особенны?
— Эта особенность семьи Элленсааров и стала причиной выхода из эксперимента. Выяснилось, что у всех мальчиков и отчасти у девочек из-за трансформации под действием средства, разработанного магами Гендера, появились исключительные математические способности, гендерская память — то есть абсолютная, и при этом они практически ничем не отличаются от обычных людей, разве что только ростом, около двух метров.
— Если я правильно поняла, Элленсаары — императорская семья — не единственные такие в своем роде?
— Да, представители этого рода встречаются в разных землях. Порой их потомки и они сами не знают секрета своего происхождения. Среди эленсаров нередки незаконнорожденные, избравшие путь авантюрный. Впрочем, ты наверняка об одном таком слыхала.
— Нет, не знаю, а кто он?
— Некий капитан Рэм Тофал — авантюрист и следопыт, он сейчас отбывает срок в Продубинской тюрьме.
— А за что?
— Ему инкриминировано много преступлений: он украл корабль в Кренге, погубил немало народу, использовал запретную магию, а главное — совершил переход через Харанд, вынеся из него массу запрещенных вещей, жидких заклинаний, магических артефактов. Но главное, из-за чего ему, возможно, снизят срок наказания, — он вынес и сдал государству кое-какие очень важные документы.
Гендер поднял руку и приложил длинный палец к губам:
— Только не спрашивай меня, какие, обманывать я не могу, но и рассказывать — тоже.
Атрелла кивнула и уставилась в окно. Как она, в сущности, мало еще знает! Совсем ничего! А эти гендеры — на самом деле люди. Как любопытно. А что он говорил об удаче с фардвами? Выходит, что и фардвы, и мифические морскаты — тоже люди?
А что они сами о себе плетут? Созданы богами подземелий, или дети морских демонов… О боги! Сколь же в мире лжи! Никому нельзя верить. Но как же жить?..
Эти мысли навеяли грусть. Атрелла нахмурилась. Сама веселый и открытый человек, она привыкла доверять людям. Ее угнетала мысль, что подобных ей не так уж много.
Гендер понял, что у девушки наступил информационный перегруз, и ей нужно все обдумать и уложить. А главное — помолчать. Он допил пиво и задремал.
Юная лекарка смотрела, как за окном река, параллельно которой шла дорога, ломает лед, и огромные куски льда с неслышимым грохотом взмывают в воздух и падают на берег, рассыпаясь сверкающими на солнце кристаллами. Оторвать взгляд от этой мощи было невозможно.
Остановка в городке Бенид случилась под вечер.
Атрелла выскочила на площадь. Рядом с ее транспортом стоял и попыхивал паром точно такой же, но направлявшийся в Кренг. Кругом раскинулся стихийный рынок. Чем там только не торговали?! Главное, что хотела купить девушка — это еды. Ей было крайне неловко, что весь день она питалась тем, что купил гендер. Он, может, и богатый дядька, и с ним очень интересно, но было бы невежливо не ответить ему тем же и не выложить на стол купленные на свои денежки угощения.
Атрелла пробежалась вдоль рядов, остановилась напротив женщины с очень симпатичными упакованными корзинками. Женщина громко выкрикивала:
— Господа путешественники! А вот наборы "В дорогу"! Покупайте всё необходимое!
Атрелла затормозила рядом:
— А что там?
Женщина обрадовалась и, быстро освободив одну из корзинок от укутывавшей ее ткани, показала:
— Вино прошлогоднее, хорошее — сухое, сладкое, чистый мед. Вон и сам мед, диких пчел, ежели бессонница, так только примете ложку — вмиг уснете, а вот сдоба, а вот вяленая говядина, а вот и сало свиное, сама солила, с чесночком и перцем. А вот тут нитки и иголки, наперсток, ножницы, ежели чего подшить — никакой магии!
— Я не ем сала, — сказала Атрелла, — и вина не пью. — Все остальное ей понравилось. Она видела вяленую рыбку, и флягу с пивом для гендера, и виноградную кисть, видимо, все-таки не без магии сохраненную до весны.
— Ну и ладно, папашко твой и выпьет и съест, когда это вино да сало были лишними в дороге? — подбоченилась женщина. — А корзинка? Это ж произведение искусства, а не корзинка! Отдаю даром!
Рядом мгновенно появилась фигура с ледяными глазами:
— Даром?
— Ну не даром, конечно, — осеклась женщина, — а вот за все про все пять нюфов! Разве не даром?
Нэреит ухмыльнулся, отходя от торговки, и та вытерла пот.
— Вот проклятый, — прошептала она, — совсем торговать не дает.
— Я возьму за четыре, без вина и сала, — негромко сказала Атрелла. Ее тоже напугал бебешник.
Она вдруг увидала в сумерках странную фигуру: высоченный, похожий ростом на гендера человек, затянутый во все черное. Он стоял, еле заметно покачиваясь, и глядел на окно их номера в самоходном доме. "Странный какой", — подумала Атрелла. Она не расслышала, что ей ответила торговка, и потому переспросила:
— Так как, четыре нюфа за корзинку без вина и сала?
— Таки я вам говорю, дамочка, это вы дешево цените! Набор упакован, и я не могу его разбивать, а потом куда прикажете девать выложенное? Товар мой называется набор путешественника "В дорогу", берите все как есть за пять!
Атрелла вздохнула, выложила пять нюфов и опять поглядела на черного человека. Тот как-то странно качнулся и исчез.
Девушка вернулась в номер к Ирваниэлю, поставила корзинку перед гендером.
— От нашего стола — вашему столу, — произнесла она когда-то услышанную фразу. — Тут пива фляжка. Вы ведь любите?
Гендер зашевелился, поднимаясь, потер ладони, загадочным образом не заплетя пальцы в узлы. Он заметил задумчивое выражение лица Атреллы:
— Что-то случилось?
Она пожала плечами:
— Не знаю. — Она села на свой диванчик и принялась выкладывать на стол продукты. — На наши окна смотрел один странный человек, вы не видели?
— Нет, — сказал Ирваниэль. — Я люблю лежать и к окну не подходил. — Он взял флягу с пивом. — Чем же он странный?
— Если б не его движения и поза, я бы подумала, что он гендер. А еще он одет в черную кожу или что-то похожее. А потом он так вот нагнулся, — Атрелла рукой показала, как нагнулся черный, — и исчез, прямо в воздухе растворился.
