Оглянувшись по сторонам, нищенка убедилась, что за ней никто не наблюдает, и осторожно опустила грязное тряпье с прячущимся в их недрах младенцем. Выдохнула тяжело и настойчиво постучала в дверь дома. Затем прислушалась. Вновь постучала. И вот когда слух различил чью-то уверенную поступь, нищенка облегченно выдохнула и поспешила спрятаться за стену.
Вскоре послышался скрип отпирающейся двери. Тяжелые шаги стихли. Видимо их обладатель остановился подле двери.
- Это еще что? - раздался удивленный мужской бас. Мужчина склонился над оказавшимся у двери тряпьем.
В ответ обладателю грубого голоса раздался плач ребенка.
- Ничего не скажешь, славная ночка, - хмыкнул мужчина. Поднялся и крикнул вглубь дома. - Рита! Ты только посмотри, какого я обнаружил у порога!
Быстрые шаги и последовавшее удивленное восклицание известило о появлении жены незнакомца.
- Милостивые боги! - всплеснула руками женщина. - Ребенок!
- Ребенок, - подтвердил мужчина и спустя мгновения замешательства спросил. - Откуда он здесь?
- Видимо подкидыш. Какая-то непутевая мамаша оставила. А самой, небось, давно и след простыл. И зачем только рожают дурехи?
На пустую болтовню жены мужчина внимания не обратил.
- И что будем с ним делать?
- Как что? Возьмем к себе, конечно. Неужели ты возьмешь на себя грех и оставишь голодного ребенка умирать на холоде?
- А нам на кой черт он нужен. Этот вопящий демон?
- Молчи, старый дурак! - зашипела рассерженно жена. - Не гневи богов! Раз дитя оставили у нашего крыльца теперь мы за него в ответе. Понятно? И некуда я его не отдам. Наш он теперь! Слышишь? Наш!
- Как знаешь, - ворчливо уступил жене муж. - Дело твое. Что мы демоны какие, чтобы младенцев на верную смерть обрекать. Ладно, чего стоять мерзнуть. Пошли в дом. Вот как орет.
- Наверное, голодный, - предположила женщина и сочувственно посмотрела на ребенка, неловко прижимая его к груди. - Идем. Сейчас я напою тебя молоком. А потом ты поспишь. Ночь на дворе. А ночью всем нужно баяньки.
Дверь закрылась, и голоса стихли.
Нищенка выбралась из укрытия. Простерла в благодарности к небесам руки, и зарыдала.
***
Привычка, выработанная годами, и навсегда вбитые мастером в голову истины заставили Таниэля покинуть постель еще до восхода солнца. И хотя подобная процедура уже давно была не обязательна, Таниэль продолжал жить по обычному расписанию. Не так просто изменить привычке. Тем более, когда она становится частью тебя самого.
Хотя кроме вбитого до конца жизни рефлекса мужчину подняло еще и чувство холода. Потухший еще в середине ночи камин едва тлел углями. А без постоянного подогрева все тепло помещения мгновенно поглощалось камнем стен. Поэтому мигом выбравшись из точно такой же остывшей постели, мужчина первым делом собрал матрас и постельное белье, убрав в комод. Кровати в комнате никогда не было. За все годы, а таковых насчитывалось двадцать девять, Таниэлю вообще ни разу не приходилось спать на кровати. Матрас вполне устраивал привыкшего с ранних лет жизни к суровым условиям мужчину. Бойцы Арены просто не знают иных условий.
Приведя комнату в порядок, Таниэль выглянул в узкое окно-бойницу.
Ночь заканчивалась. Темный небосклон стремительно светлел, наливаясь багряным. Звезды тускли и меркли, готовые в любую минуту исчезнуть без следа. До начала нового утра ждать оставалось не долго.
Потянувшись, разминая затекшие мышцы, Таниэль не задумываясь, принялся совершать утреннюю зарядку. И желательно окончить ее до прихода мастера. Иначе последует наказание. Тут парень осекся, поняв, что сморозил чепуху. Мастер Овин не придет. Как не приходил вот уже четыре последних месяца. У того, кто обрел титул Великого Чемпиона Арены, имеются перед остальными бойцами поблажки. Например, такие, как утренние занятия под неустанным наблюдением учителей и Мастера меча.
Окончив разминку, разгоряченный Таниэль принялся спешно одеваться. Немного подумав, он все же решил не зажигать камин. Все равно большую часть дня он проведет вне комнаты. Зачем тогда спрашивается попросту жечь дрова?
Зеркала в маленькой комнатке не было. Как не имелось здесь ничего из интерьера, кроме сиротливого комода с одеждой и постелью. На комоде вся мебель и заканчивалась. Лишь на полу лежал выцветший ковер. Но не в качестве украшения жилища аскета, просто без него каменный пол обжигал бы голые ноги. А болеть боец Арены себе попросту не мог позволить. Заболеешь - пропустишь тренировки. Следовательно, отстанешь от других бойцов. А значит, проиграешь схватку. Такого будущие бойцы допустить просто не имели права.
Некоторое время, Таниэль решал, какое выбрать оружие для тренировки. В отличие от многих других бойцов, работающих с каким-то одним видом, новоиспеченный Великий Чемпион прекрасно обращался с десятком. Так он неплохо владел копьем и другими оружиями на длинных древках. Недурно орудовал двуручными клейморами и фламбергами. Мог сражаться на дубинах и топорах. Но излюбленным оружием бойца Арены стал обычный меч. И все равно, какой. С любым куском стали Таниэль находил общий язык. И все благодаря упорству учителя, пытающегося сделать из мальчишки закаленного воина. На это Овин не поленился потратить десятилетие жизни и научить ученика всему, что знал сам. А знал Мастер меча очень много. Так что Таниэль был благодарен богам, заполучив себе такого учителя. Порой жестокого, беспощадного к детским слезам, сурового решительно настроенного. Таким Франциск Овин навсегда запомнился Таниэлю Вэнту. Улыбку на вечно хмуром лице рэдгарта Вэнту доводилось лишь после боя. Когда усталый, окровавленный чужой кровью Таниэль выходил из кровавого зала, победно взмахивая мечом, дабы поприветствовать учителя, на лице Овина появлялась хищная улыбка. Так мастер встречал своего птенца.
Под ногами скрипели расшатанные ступени, но Таниэль слишком привык, чтобы обращать на подобное внимание.
Как он и предполагал в помещение для бойцов Синей команды находились лишь Овин и Изабелл Андроникус, мастер Желтой команды. Наставники бойцов о чем-то тихо беседовали. Заметив Таниэля, Овин широко улыбнулся, приветствуя в присущей грубоватой форме ученика:
- Проснулся пес? Славно. А я уж думал - все. Станет халтурить наш Чемпион.
- Бойцы Арены никогда не халтурят. Ни в поединке, ни на тренировке. - Ответил Таниэль и поприветствовал мастеров. - Доброго утра, мастера.
- Тоже скажет, доброе, - хмурость Овина никого уже не волновала. - Утро дрянь. А бойцы ленивы. Сучьи дети! Ничего сейчас я покажу им настоящую тренировку!
- Таниэль, ты с нами? - поинтересовалась Изабелл.
