Спарк выбегает на присмотренный еще днем пустырь. Выпутывает из кошеля жесткое золотистое перо, а из широкого рукава шубы — маленький горшочек с угольками, грелку для пальцев, придуманную лазутчиками чтобы после ожидания в засаде можно было ловко вскрывать замки. Наместник сует перо в горшочек — поднявшуюся вонь тотчас уносит разгулявшийся ветер. Игнат поднимает голову к небу — непроглядная бело-бурая мгла — и думает: «Я оценил себя и спокоен. В двадцать лет я так спокоен не был. Я уже не верну свои двадцать лет, и не помогу себе тогдашнему. Да и другим двадцатилетним я не помогу: они вряд ли меня услышат. Вот как тогда Тигренок: „За хорошее дело Людоедом не назовут“. И точка.
Но ведь получается, я и собственному сыну тоже не смогу помочь?»
Наместник затаптывает в снег остатки жженого пера. Прячет грелку откуда взял, и терпеливо всматривается в метель.
* * *
Метель полировала цветные стекла высокого и узкого стрельчатого окна. Окно дорогое, створчатое. Летом по жаре можно распахнуть настежь. Зимой, по холоду — закрыть ставни. Или занавеску опустить. Или подбросить полено-другое в очаг. Сейчас в очаге рыжим котенком прыгало туда и сюда маленькое, ровное пламя. Ничуть не похожее на яростный степной пожар… на то, что испытывала Алиенор.
Если б знать!
Ну, дошла пластина до наместника — и что с того?
Девушка перевернулась на другой бок. Под метель всегда бессонница выпадает.
Ах, да кончится все как обычно! Через пять лет вспомнишь — посмеешься!
Неслышно скользнула горничная. Осмотрела комнату — не подать ли чего? Исчезла в дверях. Добротная дверь, дубовая, окованная. Засов изнутри. Только Алиенор его не задвинула: к чему? Если вправду дойдет до такого, чтобы в собственном доме от своих же прятаться — выбьют засов, и вся недолга. А от врага — стража крепче всяких засовов.
Вот именно, что стража. К ней сюда три подъема по лестнице, трое всегда на посту перед дверью в покои; в передней комнате горничная — завизжать успеет, если что; в гостиной нарочно полы «поющие» — кто нужной досочки не знает, скрип устроит на полбашни…
В окно? По занавескам? Как раз метель — на длину копья ничего не разглядеть… Ага, по напрочь обледенелым круглым бокам бревен… и куда потом?
Ну что за чушь в голову лезет! Может, макового отвара спросить, да заснуть спокойно?
Между оконных створок снизу вверх хищно скользнуло лезвие. Подкинуло крючок… второй… створки распахнулись. Огненный котенок в очаге испуганно присел перед ворвавшейся в комнату метелью.
Подоконник перемахнул человек в броне. Княжна чуть не закричала в голос — и тут разглядела поперек вороненой чешуи — белый пояс.
Пояс.
Какая разница — ждала, не ждала — если пришел?
— Тихо! — приказала девушка, не дав гостю и рта раскрыть. — Встань в углу и сделайся березой!
Пробежала к двери — пусть смотрит. Все равно теперь. Вышла в гостиную, жестом подозвала девушку:
— Маковый отвар подай. Я запрусь, а ты не бегай. Отдохни до света. Метель зверская!
Получив кубок со снотворным, проводила служанку до передней и с нарочито громким стуком двинула засов. Немного подумала: что надеть? Рассердилась, потому как гостя нельзя было вывести в столовую: станет еще мимо правильной доски, и подымет всю стражу на ноги… хоть под кровать прячь. Закусила губу. Вернулась к кровати, потребовала:
— Закрой глаза!
Спарк подчинился. Девушка живо набросила платье — то, бирюзовое. Затянула поясок. Сунула ноги в короткие домашние сапожки. Выдохнула:
— Открывай. Можно подумать, на Светлом Озере меня не видел.
— Присесть можно?
— На лавку.
Игнат огляделся. Лавка гладкая, спинка с прорезью. Комната не показная: спальня. Только и украшений, что тканые коврики на стенах; узорное оголовье кровати. Ну, теперь-то уж все точно по правилам. В окно влезли. Дальше — девушку красть. А еще дальше придется из окна обратно вылезти… Спарк вынул руки из рукавов. Порадовался, что нож — подарок Лотана — не выронил, когда вскрывал раму… Княжна как раз притянула створки обратно, и заново наложила крючки, оставляя метель снаружи.
— Лестницы нет. Прилетел?
— Ага.
— Смеешься!
— Есть немного… — Спарк прижмурился. А вот если б сейчас он сверху, в окно — а Ратин, сын Ратри Длинного — снизу, в дверь? И княжна в удивлении: кого выбрать? Вот был бы узелок! Правильно атаман сказал: подводные камни надо по большой дуге обходить. Если уж тебе так необычайно повезло в жизни, что ты хоть один из них заметил прежде, чем напоролся.
Алиенор протянула:
— Спрашивать, зачем пришел?
Игнат подумал, что надо бы встать и полный поклон сделать… а язык уже брякнул:
— Выходи — за меня — замуж.
Княжна покачала головой — не то изумленно, не то укоризненно. Оправила одеяло. Бухнула поверх медвежью шкуру. Села на прибранную постель. Наместник поднялся:
— Я, может, не так спрашиваю…
Алиенор подняла руку, и Спарк послушно умолк.
— Сейчас тоже не так отвечу… — девушка придвинула небольшой сундучок, левой рукой не поворачиваясь открыла, вытряхнула на кровать разноцветные толстые вязанные носки. Тоже встала и оказалась со Спарком глаза в глаза. Карие — в зеленые.
— Я хочу видеть за тобой твой мир. Твоего бога, или во что ты веришь. Не меньше. Если ты не соврал в том… в другом, что стоит за твоим Лесом, за твоим Поясом, понимаешь? За висюльками, мечами и нашивками.
Игнат опустил плечи. Сделал полшага вперед, подхватил девушку под локти…
Так он еще не целовался.
Алиенор оторвалась от него не скоро. Посмотрела на медвежью шкуру. Вздохнула:
— Потерпим? Я же все-таки девушка порядочная. Не говоря уж — княжна.
Спарк мог только кивать. Он бы сейчас головой вперед в окно вылетел, поведи Алиенор ресницами. Глотнул холодной воды из кованого рукомойника в углу. Хриплым голосом добавил:
— И не говоря уж, что в любой миг твои девушки войти могут.
— Я закрылась на засов, и маковый отвар взяла, ты же слышал.
— А раньше всегда так делала?
— Не всегда, но бывало.
— Что ж, может толстый и не насторожится… Нишарг, в смысле. Хитрый он, как сто индейцев.
— Сто кого?
— Я потом расскажу, ладно? Давай собираться! Метель долго не продержится.
Алиенор метнулась в бельевую, вытащила объемный дорожный мешок.
— Одежду унесем?
— Не больше пуда вещей, — ответил наместник, — Можешь деньги взять, любимое ожерелье или там что…
Княжна помотала головой:
— А если свитки… на пуд… сколько выйдет?
Игнат одобрительно засмеялся:
— Точно у тебя крыша сдвинута. Книги!
— Уж какая есть. Стой тут, в гостиной доски поют.
