— Возрожденная Шаик!
Два этих слова напоминали шум волн, становясь все громче. А толпа продолжала расти. Весть о возращении Шаик уже достигла дальних границ оазиса.
— Надеюсь, у них тут есть нечто вроде площади, — пробормотал Геборий. — Когда, девочка, мы с тобой в последний раз шли по запруженной народом улице?
— Лучше двигаться от позора к торжеству, чем наоборот. Ты согласен, Геборий?
— Конечно.
— У нас перед дворцом-шатром есть площадь для парадов, — сказал Леом.
— Дворец-шатер? Ах да, символ быстротечности времени. Традиция, сила древних привычек и все такое.
Леом повернулся к Фелисине.
— Возрожденная Шаик, непочтительность твоего спутника может повредить тебе. Особенно когда мы встретимся с верховными магами.
— К тому времени он предусмотрительно закроет рот.
— Так-то будет лучше.
— А еще лучше отрезать ему язык, — прорычал тоблакай. — Тогда нам будет нечего опасаться.
— Нечего? — засмеялся Геборий. — Ты все еще недооцениваешь меня, дуралей. Я слеп, но вижу. Отрежь мне язык, и я заговорю во весь голос!.. Не волнуйся, Фелисина, я соображаю, что к чему.
— Думаю, что нет, если продолжаешь называть ее прежним именем, — сердито бросил ему Леом.
Фелисина не стала вмешиваться в их спор. Невзирая на острые слова, между ними троими возникла некая общность. Нет, отнюдь не дружба. Какая может быть дружба, если Геборий и тоблакай испытывали взаимную ненависть? Общность эта имело иное свойство.
«Их объединило мое возрождение, хотя каждый видел его по-своему. Образовался человеческий треугольник, вершиной которого является Леом — человек, у которого нет никакой веры».
Они приближались к центру оазиса. Фелисина увидела круглое возвышение, окружавшее фонтан.
— Сначала мы завернем туда, — сказала она.
— Зачем? — удивился Леом.
— Я хочу поговорить со своими приверженцами.
— Сейчас? До встречи с верховными магами?
— Да.
— И ты готова заставить магов ждать? Учти: они — самые могущественные люди во всем оазисе.
— Неужели Шаик это должно заботить? Разве мое возрождение требует их благословения? Когда я возрождалась, их рядом не было.
— Но…
— По-моему, Леом, тебе самое время заткнуть пасть, — весьма добродушно бросил ему Геборий.
— Тоблакай, расчисти мне проход, — потребовала Фелисина.
Великан взмахнул мечом, указывая на возвышение. Он ничего не сказал. Слова и не требовались. Толпа мгновенно расступилась и затихла.
У ступеней, ведущих наверх, Фелисина сказала:
— Как только я поднимусь, назови меня. Громко, во всю мощь твоих легких.
— Слушаюсь, Избранная.
— Еще один идиотский титул, — пробормотал Геборий.
Фелисина медленно поднималась по каменным ступеням.
«Возрожденная Шаик, темный покров Дриджны, опустившийся на Рараку. До этого я была Фелисиной, капризной девчонкой, жившей в богатой части Анты. А потом я была шлюхой на отатаральском руднике… Открой священную книгу и заверши ритуал… Ты глядела в лицо хаоса, пока шла сюда по пустыне. Хаос никуда не исчез. Он притаился в этой толпе. Ритуал требует, чтобы ты навсегда распрощалась со своей прежней жизнью. Открой священную книгу… Кто бы подумал, что пустынная богиня так легко согласится на эту сделку? Она знает мое сердце и все же дарует мне свое доверие. Я заключу сделку. Я знаю, что получу силу и власть. Но Фелисина никуда не исчезнет. Ее окаменевшая, израненная душа так и будет парить над пропастью хаоса. И Леом это знает…»
— Все — на колени перед возрожденной Шаик! — загремел в жарком неподвижном воздухе могучий голос тоблакая.
Тысячи собравшихся послушно встали на колени и склонили головы.
Фелисина прошла на возвышение, ощущая, как в нее вливается сила Дриджны.
«Дорогая богиня, моя бесценная покровительница, почему же так тонка струйка твоей силы? Или ты, подобно Леому и этой толпе, ждешь подтверждения моих слов? Хочешь убедиться в искренности моих намерений?»
Но даже этой струйки хватило, чтобы ее тихие слова донеслись до ушей всех собравшихся, включая трех верховных магов. Они стояли под аркой, ведущей на парадную площадь.
«На ногах стоят, а не на коленях!»
— Поднимитесь с колен, верные мне.
Трое магов, сами того не желая, вздрогнули, будто ее слова были обращены к ним. «Я вижу, где вы».
— Вихрь Дриджны бушует над Семиградием, но здесь, в самом сердце священной пустыни Рараку, тишина и покой. Иначе и быть не может, ибо я вернулась. Но я вернулась не для того, чтобы наслаждаться покоем. Священный мятеж, поднятый во имя освобождения Семиградия от малазанских поработителей, продолжается. Волны вражеской крови захлестывают континент. Мои служители командуют большими армиями. Они освободили почти все священные города нашей земли.
Фелисина умолкла, чувствуя, как струйка силы превратилась в струю, а затем и в поток, наполняющий ее тело.
— Верные мои! Вас вдохновляют победы, одержанные нашими славными воинами. Но все они были лишь приготовлением к решающей битве. Приготовление завершилось. Малазан-ская императрица грозит покарать Семиградие. Она послала в Арен флотилию из многих кораблей. Сюда плывет целая армия, возглавляемая ее адъюнктессой, чей разум доступен мне, словно развернутая карта. У адъюнктессы нет тайн, которые не были бы мне известны.
Верховные маги стояли неподвижно. Они вообще могли бы сейчас скрыться с ее глаз — Фелисина знала все о каждом из них. Знания, пришедшие к ней, конечно же, принадлежали Шаик-старшей. Фелисина видела лица магов, будто находилась совсем рядом. Они тоже ощущали ее близкое присутствие. Отчасти ее восхищало мужество магов: ни один мускул на их лицах не дрогнул… Старейшим из троих был морщинистый, высохший Бидиталь. Это он разыскал тогда настоящую Шаик, ведомый своими видениями. Она была совсем девчонкой. Сейчас мутные глаза Бидиталя были устремлены на нее.
«Вспомни ту девчонку, Бидиталь! Вспомни, как грубо и жестоко ты овладел ею в вашу первую и единственную ночь, дабы выжечь из нее все плотские наслаждения. Ты сломил ее внутри, сделал бесчувственной, оставив невидимые шрамы. Зато ты был доволен: отныне ни мечты о любимом, ни желание стать матерью не отвлекут будущую пророчицу от служения пустынной богине. Но я ничего не забыла, Бидиталь. И в пылающей пропасти хаоса для тебя уже готово место. Ты тоже об этом знаешь. А пока — служи мне. На колени!»
К ее привычному зрению добавилась еще одна картина, как будто она смотрела на происходящее откуда-то издали, являясь отрешенной наблюдательницей. Бидиталь с явной неохотой опустился на колени. Внимание Фелисины переместилось к другому верховному магу.
