— Мне Геро тоже нравится, — задумчиво согласился Рене. — Только б они возвращались поскорее!
— Вернутся, — утешила Белка. — Твой отец всегда возвращается, а Геро с ним или… Ты чего-то боишься?
— Нет! То есть да! Вдруг они… Ну не то чтобы совсем не вернутся, но задержатся… Куда-нибудь еще нужно будет сходить…
— Значит, пойдут! — Девочка пожала плечами. — Пусть уж лучше все как следует разузнают. Раз и навсегда.
— Ты не понимаешь. — Рене отложил свою карту. — Если отец не вернется к весне, что я буду делать?
— То, что нужно, — отрезала Белка. — Ты сын императора, значит, будешь править. А я тебе помогу.
3
Терраса, на которой Рене нашел Геро, нависала над морем, переливавшимся всеми оттенками голубого и синего. Ползучие растения, усыпанные гроздьями бледно-желтых цветов, в аромате которых проступала нотка полынной горечи, создавали ажурный шатер, защищавший от горячего солнца. Остров с высоты казался сказочной миниатюрой в старинной рукописи и, как и положено зачарованной земле, выглядел безлюдным. Только в вышине парил орел, как и все его собратья не боявшийся глядеть на солнце, да звенели в траве большие зеленые кузнечики. Ни эльфов, ни моряков не было видно — и люди, и Светорожденные предпочитали коротать послеполуденные часы под прикрытием зелени в южной части острова.
Здесь же, в Белых скалах, обитала только Залиэль, но она, расставшись с Рене, направилась к небольшой базилике, возведенной у подножия господствовавшей над островом горной цепи. Рене не сомневался, что эльфийка пробудет там до вечера, а значит, они с Герикой сейчас одни, если не считать Преданного, развалившегося в тенечке. Рысь, лениво приоткрыв желтые глаза, следила за человеком, не выказывая ни малейшего желания вставать. Хорошо, что у Геро останется этот страж, когда…
Великий Орел, что за дурь на него накатила! Он уже хоронил себя загодя в Кантиске, и хватит! Даже чайки знают: маринер утонет, лишь утопив сам себя в глупых мыслях! Больше месяца можно не думать ни о чем и просто жить, как он и сказал эльфийской колдунье.
Герика улыбнулась и перевернулась на другой бок, разноцветные волосы сбились на сторону, обнажив нежную шею. Было странно думать, что совсем недавно одним мановением руки эта женщина могла уничтожить целую армию… Рене легонько коснулся разрумянившейся щеки; тарскийка снова улыбнулась, но глаз не открыла — Залиэль позаботилась, чтобы их разговору никто не помешал.
Странно, но Рене еще не видел Герику спящей; она спала очень чутко, и адмирала, даже если его поднимали в самый глухой час ночи, провожали тревожные серые глаза. Эта привычка смотреть так, словно он уходит навсегда, вызывала странную смесь нежности и раздражения, но теперь, увидав ее спящей среди бела дня, Рене почувствовал легкую обиду.
Разумеется, он не собирался рассказывать о разговоре с Залиэлью, Геро это не касалось. Пока. У них оставался месяц счастья перед войной. Не так уж и мало, а затем… Эльфийская волшебница справится с засевшей в Сером море дрянью. Будь та всемогущей, она б не пряталась от Светозарных, не подзуживала смертных, а нагло и открыто, как пристало уверенному в себе завоевателю, предъявила права на Тарру. Ройгу же сейчас отлеживается в своем логове и не сможет прийти на помощь хозяину. Ум — дело хорошее, но без рук и без ног голова беспомощна.
Счастливчик решительно отогнал противный холодок, помимо воли норовящий забраться в сердце. Странно, но он всегда знал, что подобный день придет, — ему слишком долго везло, а судьба хранит человека для дела, которое, кроме него, сделать некому. Судьба сорок с лишним лет оберегала Воля, в каких бы передрягах тот ни оказывался, а потом… потом была Рунская битва, выигранная ценой жизни великого короля. У каждого — свое Рунское поле, только и всего.
Раньше Рене казалось, что он раз за разом выживал, чтобы принять на себя заботу об Эланде, затем решил, что дело в Ройгу, но и древний бог оказался цветочком. Ягодки же, как и напророчила старая Зенобия, поджидали там, куда он, бродяга и искатель, рвался столько лет. Что ж, вот он и оказался у черты, переступив через которую вряд ли вернется…
Герика наконец соизволила проснуться и, с недоумением оглядываясь по сторонам, произнесла фразу, которую наименее умные барды вкладывают в уста своих героинь:
— Ой, я и не заметила, что уснула. Ты давно на меня смотришь?
— Нет, — улыбнулся Аррой, — я только что пришел… Залиэль опять отправилась на свою гору.
— Она рассказала тебе что-то важное?
— Так, догадки всякие. Но, наверное, следует проверить. Думаю сходить с ней вместе на «Созвездии»… На один островок неподалеку.
— Когда?
— Да уж не сейчас. — Рене рассмеялся. — Я тебе говорил, что я тебя люблю?
— Нет, — широко открыла глаза Герика, — ты говорил, что никогда не насиловал женщин. И еще чтобы я не говорила всякой чепухи.
— Ну, если не говорил, теперь самое время сказать. Я тебя люблю, Геро, и очень хочу, чтобы ты была счастлива.
— Я и так счастлива, — серые глаза глядели правдиво и безмятежно, — очень счастлива… Мы победили, моя проклятая Сила куда-то делась, мы вместе… Рене, что все-таки произошло?
— Просто я увидел тебя спящей и… умилился. Ты такая молодая, и у тебя такие дивные волосы…
— Должно же у меня хоть что-то быть красивым, — тряхнула упомянутыми волосами тарскийка, — хотя ради тебя я с удовольствием стала бы красавицей. Такой, как Залиэль…
— А вот этого не надо! — запротестовал император. — Мне только оживших статуй не хватало! Изволь оставаться такой, какая ты есть.
— Ну, если ты настаиваешь… — Герика приподнялась, и маринер немедленно этим воспользовался.
— Еще как настаиваю, — подтвердил он, развязывая синий поясок. Счастье продолжалось…
Глава 5
2231 год от В. И. 7-й день месяца Собаки — 10-й день месяца Зеркала
Серое море. Лунные острова
Озерная Пантана. Босха
Арция. Кантиска
1 Эстель Оскора
Рене поверил. Он вообще мне верил, к тому же обмануть человека, который сам пытается тебе лгать, дело нехитрое. Говори то, что он хочет, чтобы ты сказала, — и готово! Рене не знал, с чего начать разговор, и обрадовался, что я сплю. Я дала ему время собраться с мыслями, хотя сама не знаю, как выдержала его взгляд…
Клирики — болваны, причем жестокие! Их рассуждения о том, что ложь по определению грех и зло, — чушь. Ложь смягчает боль, помогает сохранить лицо и рассудок, спасает от бессмысленных страданий. Ну что, скажите, было бы хорошего, узнай Рене, что я слышала их разговор и знаю, что он собрался умирать?!
