Захлопнуть дверь она не успела. Только шагнула на лестницу — с размаха влетела в чью-то грязную, но привычно пахнущую землей куртку.
— Живая, дура, — выдохнули сверху и стиснули так, что обнимашки клиента показались ласковой щекоткой.
Сговорились они, что ли, обзываться! Ну, хорошо хоть не в пуховике вышла.
Глава 5. Лука
Из всех некромантов червю больше всех глянулся Марк. Словно тот был первой красавицей школы в компании страшненьких подружек.
Видимо, годы работы со старыми общими могилами оставили на нем невидимый, но легко читаемый для умертвия след или запах. Приманку. И похоже, что Марк об этом прекрасно знал. Мало того — очень на свою «привлекательность» рассчитывал.
Червь, несмотря на размеры, весил мало, возможно, был даже полым внутри: стуча пластинами, легко оттолкнулся от дна и, используя тонкие лапы-крюки, закинул верхнюю часть на край ямы, изгибаясь в странных, отрицающих его биологическую природу местах — будто фрагменты защитного панциря вовсе не были скреплены между собой.
Видела и чуяла тварь, судя по всему, преотлично.
Атаковала разом не только Марка, но и двух стажеров: наверное, где-то в щелях пластин скрывались глаза или нечто, их заменяющее. Как тепловизор, только на упокойников настроенный.
Низкорослого мужика в коричневом охотничьем камуфляже, который стоял справа от Луки, костяная паскуда подсекла и рванула сразу двумя лапами в двух противоположных направлениях. Среагировать тот не успел — атака была молниеносной: один коготь с легкостью разрезал голень, второй гарпуном вошел в мясо под коленом и застрял.
Тварь дернула лапу обратно, втягивая ее под панцирь — орущего благим матом мужика поволокло вниз, в ров. Накинутая им слабенькая сетка звонко лопнула, оставив на прочной кости лапы только бледно-коричневое пятно ожога. Судя по печати — словно первый курс, без категории, без таланта, на одной математике. Откуда их только таких вынули и на убой бросили? Совсем Каин двинулся…
На второго стажера нацелилось сразу три лапы, но тот, предупрежденный ором неудачника, успел откатиться в сторону — первый коготь лишь скользнул по толстой форменной куртке вхолостую и воткнулся в землю. Остальные загребли только воздух.
Марку, как начальнику, перепали две передние, рекордно длинные лапы и морда, которую тварь все-таки обозначила и расчехлила.
Рыло у червя оказалось некрупным — полметра в поперечнике, — зеркально гладким, с крохотным кукольным абсолютно не функциональным ртом, словно тот действительно был насекомым типа кузнечика, а не третьей формой с искаженным выворотом.
Лапы схлопнулись, сгребая Марка в объятия, лишая подвижности, а рыло сначала приподнялось, точно молот над наковальней, а потом с силой опустилось вниз, норовя таранным ударом расплющить некроманту грудную клетку. Однако, в отличие от стажеров, опыта у Марка было хоть заройся: если сграбастать себя он позволил, то рыло остановил печатью еще на подлете. Сетка полыхнула по всему умертвию разом — толстая, с мелкой ячеей и с тяжелыми вторичными печатями на основных стыках. Такую в пять минут не сплетешь — колоссальная работа на месяц, а то и два.
Запасливость Марка сейчас спасала шкуры всем присутствующим.
Лука швырнул поверх свою сетку, куда слабее, стягивая вместе и свою, и Маркову печать в узел у червя на предполагаемой заднице. Закрепил концы и прикрыл второй покрышкой. Схлопнул. Сеть сработала, прожигая в теле нежити борозды, но не рассеялась. Впрочем, червю особого вреда тоже не принесла. Тварь судорожно разжала лапы, выпустив Марка, рванулась в сторону в путах, которые становились все толще. Съехала на брюхе обратно в ров, уперлась всеми лапами в дно и защелкала броней, собираясь сама в себя, словно пружина. Видимо, задумала рывком скинуть с себя мешающую сеть.
Стажер, которому Лука от щедрот отвалил своих заготовок, тоже сообразил, что к чему — спеленал лапы, прежде всего стараясь отсечь и обездвижить ту, которая продолжала тащить раненого мужика под брюхо. Благо тот сознания от болевого шока не потерял, а, достав табельное оружие, палил куда-то в стык панциря и лап. Стандартный патрон червя не брал, но отвлекал. На безрыбье тоже сгодится.
Вторая атака от Марка пришлась как раз на сочленение лап и бронированного корпуса — в этот раз он бил точно, прицельно, не сетью, а иглой. Лука только языком цокнул — так он не умел.
В месте, где печать врезалась в червя, что-то заискрило, ярко полыхнуло и задымилось. Черный след быстро расползся обширным ожогом, лапа, цепляющая стажера за ногу, повисла на тонком хряще, а потом и вовсе отпала, рассыпавшись мерцающими углями.
Двое тут же подхватились вытаскивать раненого из ямы. Того не только порезало, но еще и обожгло печатью: он орал и матерился так, что позади Луки хлопнула крышка какого-то уцелевшего в бардаке этой ночи гроба. Видимо, особо мозговитая вторая форма впечатлилась трехэтажным матом и предпочла переждать.
Червь защелкал еще быстрее, когда Марк, пошатываясь, с трудом балансируя на краю рва, добавил еще одну печать — в центр хребта, как раз туда, где спиральные узоры были гуще всего. Двое свободных стажеров атаковали с боков. Слабенько, конечно, припечатали. Лука добросил свою, закрепляя и снова стягивая чужое. Сил такие печати отжирали немеряно, куда больше, чем если бы сам бил. Уже не глядя, он скинул левому стажеру еще заготовку — пожиже первой, но получше, чем у полицейских коллег.
Червь под семью печатями скрутился в плотный шар, словно броненосец, и завибрировал — пошел закапываться вглубь. Кроме щелканья и скрежета к общему хору звуков добавилось мычание, похожее на хоровое пение без слов. Скотина поняла, что проигрывает, и попыталась выиграть время.
Процесс нужно было срочно тормозить.
Умертвие рассчитывало отсидеться под землей, пока нехорошие упокойники окончательно не попортили ценную холерную шкурку. Допускать такое было нельзя. Выкапывать тварюку вручную — удовольствие невеликое, а в их положении, когда аларм по всему городу, и вовсе неподъемное: ноги копателям поотрубает живо, а любому экскаватору скрутит гусеницы узлом. А пока сверху будут думать, чем и как выкорчевать паскуду, тот зарастит дырки, разрушит печати и снова выползет на свет. Причем не факт, что из этого рва. Уж больно форма хорошая, практичная — короткий, но широкий. Как пить дать, пророется под ограду и вылезет посреди города, в жилом квартале, где народу завались — дави не хочу.
Лука пронзительно свистнул Марку и показал пальцем вниз. Тот сквозь вой и щелканье вроде услышал и кивнул. Понял. Во всяком случае, Лука на это понадеялся.
Он скинул все лишнее, оставив в кулаке только две печати: верхнюю покрышку, которую следовало запихнуть умертвию под брюхо вручную — для надежности, и общий реверс. Кривенький, косенький, но судя по тому, как он чуть ли не прожигал перчатки — вполне себе рабочий. Еще бы, на семь верхних — тут поневоле нагреешься.
Червь окончательно свернулся колесом и стал похож на гигантскую улитку. Теперь он не мычал, а выл все звонче и выше, одновременно создавая всем телом мощную монотонную вибрацию. Твердая на вид земля от нее послушно расступалась, крошась, и умертвие медленно, но верно погружалось вглубь, словно в зыбучие пески.
Лука съехал на заднице в ров и почти сразу увяз по бедра в рыхлой земле. Хорошо хоть на такой глубине грунт был сухим и легким — выбраться удалось быстро. Упав ничком, словно под животом была болотная топь, он пополз к червю. Лап уже можно было не опасаться — тварюка втянула в себя все выступающее, а то неровен час — отгрызут злые некроманты.
Марк швырнул еще одну печать, простенькую, целя чуть ниже, почти в землю. Сеть на мгновение прилипла к панцирю, высветив подземный контур твари — Луке этой секунды как раз хватило, чтобы сунуть руку с нижней покрышкой и палетой черных пробирок как можно глубже, практически вмять их под панцирь, в жесткое холодное брюхо.
Тварь заверещала совсем уж тонко, предчувствуя недоброе, стала разворачиваться, но не успела — Лука схлопнул покрышки. Восемь печатей громыхнули как салют. Оставалось только порадоваться собственной богатой практике, которая позволила не только свои печати закрыть, но и чужие захлопнуть.
