времени. Или потребовать его никогда не поздно?
* * *
О письме Закий вспомнил только утром, когда начал в голове составлять план занятий на сегодня. Но оно и к лучшему. Он уже не молод, совсем не юноша, весь день на ногах уже не даётся просто, особенно если всё это время пытаться слепить из тех, на кого даже в своих семьях махнули рукой, что-то достойное.
Если бы вчера попробовал искать второй смысл в словах главы, то мог ничего не найти.
Оно и сегодня не искалось. Сухие фразы. Всё только по делу.
Ничего, что можно было бы истолковать, как пожелание отнестись к Лиалу по-особому. Ни намёка на то, что он может быть особым. Но нет намёка и на то, что ему нужно подрезать крылья Лиалу. Словно главе нет разницы, каким будет его будущее, словно его устроит любой исход.
Закий подумал, свернул письмо, зарылся в ящике поглубже. Где письмо о поставке слёз Амании?
И снова ничего.
Поступай, Закий, как хочешь?
Закий вздохнул. Глава, когда вы ответите на письмо о происшествии в башне?
Если что Закий и не любил, так это когда его усилия пропадали впустую. С другой стороны, разве не будет проще сбросить эту проблему на главу?
Глава Лиала нашёл, глава его провёл через второе посвящение, глава ему пообещал что-то там, пусть глава и разбирается с ним и всеми его странностями.
Идеальное решение. Даже жаль, что оно не пришло ему в голову раньше.
Но и просто так он парня тоже не отпустит. Для начала пусть покажет, может ли он, вообще, учиться быстро. Затем пусть покажет, может ли он выдержать столько крови, чтобы сравниться с Потрошителями. А где-то между этими двумя вещами пусть пройдёт последнюю проверку, от него лично. Всё же он тоже человек и если отпустит парня просто так, то потом сгорит от любопытства.
Утро началось вроде как обычно: народ стал стягиваться вниз, к бочке с водой, неторопливо продирать глаза, гадая, что будет сегодня первым — пробежка или жратва? В этот момент они ничуть не были похожи на тех, кем являлись. Какие идары? Обычные, голодные солдаты, которых подняли спозаранку. Даже отвар должны были принести не раньше, чем через полчаса, но тут дверь грохнула, раскрытая едва ли не пинком.
И снова мне пришлось изображать удивление вместе со всеми. Уже не первый раз задумываюсь, может, не стоит так делать? Ну подумаешь, напоследок получу у парней ещё и славу невозмутимого и хладнокровного, плохо, что ли?
— Уч-читель?
Да, дверь открыл Закий. Лично. Один. Спозаранку. Если все остальные в башне напряглись, подозревая очередную гадость, то я готов был биться об заклад, что им всем можно расслабиться — гадость будет лично для меня.
Так и вышло. Закий буркнул:
— Всё по плану. Отвар, завтрак и к воротам. Ты, — Закий ткнул в меня пальцем. — За мной.
Я ухмыльнулся и шагнул вперёд, ощущая на себе внимательные взгляды остальных.
Ушли мы недалеко, как это ни смешно, но ровно в тот самый длинный коридор в стене замка, соединявший две башни, в котором я много раз тренировал техники.
Ровно посередине этого прохода учитель остановился, развернулся, смерил меня внимательным взглядом и задал странный вопрос:
— Готов?
Я не стал умничать или врать, спросил прямо:
— К чему?
— К учёбе. Ты же вчера ярился, что теряешь время? Докажи, что для тебя можно сократить срок обучения. Сейчас я дам тебе техники, которые вы должны выучить к концу трёхмесячного срока. И я спрашиваю тебя, ты готов их запоминать? Потому как разжёвывать их для того, кто должен быть лучшим, я не буду.
Если он думал, что смутит меня этим, что поймал в ловушку, и я начну что-то там мямлить и ставить ещё какие-то условия вроде советов в будущем, то ошибался.
Я не самый умный, не самый сообразительный, не самый усердный ученик. Но у меня есть то, чего нет ни у кого больше в этом мире. Куча советчиков, которые сейчас замерли вокруг меня. Они всё слышали, они всё поняли, они все готовы запоминать и помогать своему господину. Все они, даже безымянные тени, в прошлом были великими идарами, которые шли по единому пути, не различая пути меча и пути внешних техник.
Каждый из них знает печати, умел их применять и ничуть не хуже, а на самом деле, лучше меня запомнит их.
А тот же Ирал так и вовсе тоже учитель, которого за его талант обрекли на вечное существование тенью и вечное служение роду Оскуридо. Или наградили. Его одного достаточно, чтобы запомнить всё, что собирается дать мне Закий.
Поэтому я просто кивнул:
— Готов.
Закий всё же ухмыльнулся:
— Ты сказал, я услышал, — вскинул левую ладонь. — Техника огня, раздел «агдже» как его ещё именуют. Изменённый шар огня, всё предназначение которого ослепить противника. Разумеется, применяется чаще всего против обычных воинов, потому что даже против слабых идаров эффект уже не тот. Аур.
Полыхнуло знатно, но и впрямь, мне понадобилось лишь мгновение, чтобы проморгаться. Проморгаться и тут же сложить пальцы в печать:
— Аур.
Не сказать, что это было легко, похоже, я недотянул мизинец, поэтому огонь души тёк от сердца с трудом, но я удержал его жар, дотолкал до конца и в локте от моей ладони полыхнула почти такая же яркая вспышка, как и у Закия.
Он хмыкнул:
— Начало обнадёживающее. Продолжаем. То, без чего ты рискуешь сдохнуть от сырости и холода, невзирая на то, что идар. Камин, как я его называю. Агдже орте изир аут.
С каждым звуковым активатором учитель менял печати, всего их выполнив восемь с двух рук.
Эту технику я уже видел в исполнении Илиота, правда тогда он выполнял её без активатора, а печати я и не помнил, но вот финальный эффект точно был тот же — от учителя во все стороны метнулись крошечные алые искорки, осели на стенах и полу коридора, дохнули теплом.
— Ну, — голос Закия сочился издёвкой. — Повторяй.
Я невольно облизал губы. Четырёхсоставная техника. Восемь печатей с двух рук. Это, вообще, честно, сразу давать такое после простейшей вспышки на одной печати?
Вперёд метнулся Ирал:
— Господин.
Я зыркнул на него. Проблема не в том, что я не запомнил половину печатей, а в том, что эта техника слишком сложная для меня. Если у меня не выходит десять из десяти трёхсоставных техник, то сумею ли я, дважды посвящённый, вообще, создать хоть раз четырёхсоставную?
Не попробую, не узнаю. Это первая четырёхсоставная техника, которая мне известна, на ней и проверять все свои предположения о своей силе и своих пределах.
Я сжал кулаки, вскинул
