— Отдай, мое! — закричал он.
— Нетушки. Ты получишь их назад, когда я буду в центре Лабиринта.
— Ты же слышала, что сказал Джареф, — захныкал Хряксон. — До центра я не могу идти. Нет, нет! — его всхлипывания перешли в пронзительное рыдание. — Висеть ВНИЗ ГОЛОВОЙ в Болоте Вечной Вони, — произнес он сквозь рыдания. Закрыл глаза и задрожал.
— Но замок ведь — вот он, — произнесла Сара назидательным тоном, каким родители обычно разговаривают со своими чадами, когда поостынут после вспышки. — Посмотри: шпили, башни с бойницами сверкают на солнце, — она указала туда, где над кустами виднелся замок. — Ну, каким путем мы должны идти?
— Я не знаю.
Хряксон сделался мрачным.
— Лгунишка.
— Отдай! — Хряксон подпрыгнул и снова попытался овладеть своей цепью. — ОТДАЙ сейчас же!
Но Сара не слушала его.
— Тогда попробуем пойти этим путем, — решила она и быстрым шагом направилась через один из проходов в изгороди. И оказалась на прямой аллее, окаймленной с боков густым-густым кустарником. За девушкой, спотыкаясь, шел Хряксон. Голова его совсем поникла.
Сара прошла через всю аллею и вскоре оказалась в другом парке, очень напоминающем тот, из которого она только что вышла. И эта похожесть ее не обманула, потому что… потому что она и в самом деле снова была в первом парке. Она очень скоро в этом убедилась. Вот ваза на столе. Она даже подняла крышку и заглянула внутрь, чтоб убедиться в своей догадке. Ну конечно: вот и лестница, уходящая вниз. Она нахмурилась: Выходит, я снова там, откуда ушла?
Хряксон в эти минуты ни на что не обращал внимания, кроме как на нитку со своими пустышками.
— А ты… а ты… — он вновь попытался вернуть свое сокровище, но не смог подпрыгнуть выше чем на полдюйма от земли и мычал от досады. — Мое отдай!
— Я просто уверена: это то самое место, — Сара с недоумением посмотрела на изгородь и решила попробовать пойти через другой проем.
— Давай пойдем сюда, — сказала она Хряксону.
Тот с жалким видом снова поплелся за ней.
Пройдя через этот проход, они вновь оказались на идеально прямой аллее. Она убегала вдаль и тоже была обсажена по бокам живой изгородью. Через некоторое время аллея кончилась, и они попали в какой-то парк, очень похожий на…
Сара застонала:
— Не может быть.
Из той аллеи они вышли опять к покрытой узорами вазе.
— Верни мои вещи!
Теперь Хряксон говорил с угрозой в голосе, но на это можно было не реагировать.
— Пойдем же, — сказала Сара и направилась в третий проем, который заметила в изгороди.
Результат этого похода ничем не отличался от первых двух.
Сара почесала в затылке.
— Ничего не понимаю, — пробормотала она и огляделась по сторонам. — В какую сторону мы еще не ходили?
Хряксон кивнул на новый проход.
— Ладно, давай сюда попробуем, — сказала она и снова двинулась в путь.
На этот раз Хряксон с ней не пошел, а остался на лужайке дожидаться результата. Ждать ему пришлось не долго — буквально через мгновение девушка вновь предстала пред ним.
— Нет, — простонала она, — это невозможно!
— Мы очень умные, правда? — Хряксон презрительно усмехнулся. — Думаем, сами со всем справимся. А в результате запуталась еще до того, как сдвинулась с места.
Сара ответила:
— Нечего тут особо важничать. И если мне не поможете, не получите назад своего барахла.
— Но… — сказал Хряксон с кислой гримасой на лице, — я НЕ ЗНАЮ, куда идти.
— Тогда могли бы мне помочь как-то по другому, ведь могли бы?
— У нее моя законная собственность, — прохныкал Хряксон, — а это… а это НЕ ЧЕСТНО.
— Конечно не честно, — согласилась Сара и невольно улыбнулась. Сначала она даже не поняла, что заставило ее улыбнуться. А потом сообразила — будто решила задачку, которая никогда больше не поставит ее в тупик: в мире все нечестно. И если вы ждете от него честности, окажетесь на века разочарованными. Она посмотрела на Хряксона и, не скрывая насмешки, закончила:
— Но так уж все устроено.
В этот момент она заметила некую фигуру, прогуливающуюся по лужайке, видимо, в глубокой задумчивости.
Это был глубокий старик с длинными седыми усами и огромными седыми бровями. Интересно, как он здесь появился? На старике была какая-то смешная накидка, но самой потрясающей вещью была его шляпа, напяленная на голову. Верх этой шляпы представлял собой живую птичью голову с острым клювом, сидящую на длинной тоненькой шее. Птица открытыми глазами стреляла по сторонам.
Сара прямиком по лужайке пустилась бегом к незнакомцу, крикнув на всякий случай: Простите! Старик медленно прохаживался склонив голову. Лоб его был изборожден глубокими морщинами, руки заложены за спину. По всему было видно, что он очень умный человек. И конечно же, от него будет больше пользы, чем от этого дохляка — коротышки, на которого ей до сих пор приходилось полагаться.
Когда девушка приблизилась к старику, тот степенно опустился на садовую скамейку.
— Пожалуйста, — сказала она, — не могли бы вы мне помочь?
Похоже, мудрец вообще не замечает присутствия Сары. Правда, он поднял и обратил к ней лицо, но так смотрел так, как смотрят отсутствующим взглядом, скажем, на дерево, ли на муху, или на облако. Казалось, он смотрит совсем не на девушку, а на бесконечно далекий горизонт, в такую даль, куда мало кому из смертных удавалось заглядывать.
Очевидно, думы его, независимо от предмета размышлений, были глубоки и широки. Наверное, он размышлял о таких вещах, о которых Сара и понятия не имела. Интересно, о чем он сейчас думает? Может, о каких-нибудь математических проблемах: что-нибудь вроде корня квадратного из минус двух? А может, о философских: например, о смысле всякого смысла? Нет, для него это слишком просто. Когда Сара читала об этих вещах, даже она что-то начинала в них кумекать. Нет, в этих огромных глазах, которые смотрели сейчас сквозь нее, можно было прочитать, что их обладатель поглощен мыслями о неразрешимых пока проблемах из области физики, или биохимии, или лингвистики, а может, и обо всем разом, и еще о чем-то.
— Будьте добры… — робко повторила она.
— Пошла прочь! — неожиданно заговорила птичья голова, сидящая на шляпе. — Ты что, не видишь — он думает?
Мудрец медленно и важно поднял кверху указательный палец, закатил к небу глаза и произнес: Ш-ш-ш .
Сара смиренно замолкла и стала ждать чуть в сторонке.
— И нечего пялиться, — сделала ей строгое замечание шляпа, — ты же сбиваешь его с мысли.
— Извините.
Мудрец снова закатил глаза и, медленно шлепая губами произнес, обращаясь к шляпе:
