— Я могу рассказать вам, как обмануть и в этих играх. Только освободите меня.
— Зачем предоставлять вам такое преимущество?
— Тогда давайте поменяемся. Освободите мою правую руку, — сказал Локки, вкладывая в слова всю искренность, на какую был способен, — и я объясню вам, почему не следует доверять нынешней системе безопасности в Солнечном Шпиле.
Реквин посмотрел на него, сложил пальцы в перчатках и кивнул Селендри. Та убрала лезвия — не перестав, впрочем, направлять их на Локки — и нажала на переключатель за столом. Локки, неожиданно свободный, выпрямился и стал растирать правое запястье.
— Вы очень любезны, — сказал он. — Действительно, мы много играли не только за карточными столами. Но каких игр мы тщательно избегали? «Красные и черные», «Считаем до двадцати», «Желание девушки». Всех игр, в которых гости играют против Солнечного Шпиля, а не друг против друга. Игр, математически рассчитанных на то, что заведение всегда остается в выигрыше.
— Иначе трудно заработать, мастер Коста.
— Да. И для нас они совершенно бесполезны: мне нужны плоть и кровь, чтоб было кого дурачить. Мне безразлично, сколько при этом у вас действует механизмов и сколько служителей за мной наблюдают. В игре между гостями всегда возможен обман. Это так же верно, как вода проходит сквозь щели корабельного корпуса.
— Очень смелая речь, — сказал Реквин. — Меня восхищает красноречие обреченных, мастер Коста. Но мы с вами оба знаем, невозможно обмануть, скажем, «Карусель риска» — разве только все четверо игроков сговорятся, что делает игру совершенно бессмысленной.
— Это верно. Обмануть карусель невозможно, по крайней мере в вашей башне. Но если нельзя обмануть игру, можно обмануть игроков. Вы знаете, что такое бета паранелла?
— Снотворное. Очень дорогая алхимия.
— Да. Бесцветная, безвкусная и вдвойне действенная, если принята с алкоголем. Вчера вечером за каждой партией, прежде чем передать карты, мы с Джеромом посыпали ею пальцы. У мадам Корвалье есть хорошо известная привычка жевать за игрой и облизывать пальцы. Рано или поздно она должна была получить достаточную дозу, чтобы отключиться.
— Да, — сказал Реквин, явно озадаченный. — Селендри, ты что-нибудь знаешь об этом?
— По крайней мере могу поручиться, что у Корвалье есть такая привычка, — шепотом ответила она. — Это ее любимый метод раздражать противников.
— Так и есть, — подтвердил Локки. — Было истинным удовольствием смотреть, как она сама себя усыпляет.
— Готов признать, что ваша история правдоподобна, — сказал Реквин. — Меня самого… немного удивила необычная слабость Измилы.
— Действительно. Эта женщина сложена как эллинг из Древнего стекла. Мы с Джеромом выпили больше; то, что выпила она, не заставило бы ее и глазом моргнуть, если бы не порошок.
— Может быть. Но поговорим о других играх. Что скажете о «Слепых союзах»?
Игра «Слепые союзы» проводилась за круглым столом со специально возведенными перед картами каждого игрока преградами, так что каждому, кроме сидящего прямо напротив (партнера) видна по крайней мере часть карт. Каждый участник молча ставит правую ступню на левую ступню соседа справа, и так вокруг всего стола. Ни один из игроков, таким образом, не может подать сигнал под столом. Поэтому партнерам приходится полагаться на догадки и интуицию; они не могут общаться ни взглядами, ни голосом, ни прикосновением.
— Детская загадка. У нас с Джеромом специально сконструированные башмаки с железными наперстками под кожей носка. Мы можем извлечь ногу из башмака, а эти железяки продолжают создавать впечатление давления пальцев. С помощью специального кода мы раскрывали друг другу набор своих карт. Вы когда-нибудь встречали таких удачливых игроков в эту игру, как мы?
— Неужели вы серьезно?
— Покажу вам башмаки.
— Ну, вам действительно необыкновенно везло… а бильярд? Ваша победа над лордом Ландревалом произвела большое впечатление. Как вам это удалось? Все шары, кии и все остальное предоставило заведение.
— Да, конечно, это подделать невозможно. Я заплатил десять солари консультирующему врачу Ландревала, чтобы ознакомиться с состоянием здоровья лорда. Оказывается, у него аллергия на лимоны. Каждый вечер перед игрой с ним мы с Джеромом натирали себе шеи, щеки и пальцы разрезанными лимонами, а с помощью различных масел маскировали запах. Полчаса в нашем присутствии, и он так опухал, что едва мог видеть. Не уверен, что он понял, в чем дело.
— Вы утверждаете, что выиграли тысячу солари с помощью нескольких ломтиков лимона? Ерунда!
— Конечно, вы правы. Я попросил его отдать нам тысячу солари, а он по доброте душевной позволил нам публично унизить его, победив в его любимой игре.
— Гм-м-м…
— Часто ли Ландревал проигрывал до того, как встретился с нами? Одну из пятидесяти партий?
— Лимоны. Будь я проклят…
— Да. Если невозможно обмануть игру, нужно найти способ обмануть игрока. Владея нужной информацией, соответственно подготовившись, я могу с любым игроком в вашей башне обойтись как с марионеткой. Кто-нибудь с моими способностями, хорошо меня знающий, может обмануть и меня.
— Хорошая история, мастер Коста. — Реквин протянул руку, взял со стола бокал и отпил вина. — Полагаю, я могу поверить хотя бы в часть сказанного вами. Я подозревал, что вы с вашим другом такие же купцы, как я, но в моем заведении вы можете называть себя герцогом или трехглавым драконом — был бы солидный кредит. А он у вас, несомненно, был, когда вы входили в мое заведение. И это приводит нас к самому важному вопросу: какого дьявола вы мне все это рассказываете?
— Мне необходимо ваше внимание.
— Вы его получили.
— Мне нужно нечто большее. Вы должны оценить мое мастерство и понять мои наклонности.
— Это тоже есть, если поверить вашему рассказу. Но для чего конкретно вам это нужно?
— Ради шанса, что мои дальнейшие слова на вас подействует.
— Да?
— Я здесь не для того, чтобы лишить ваших гостей пары тысяч солари здесь и пары тысяч там. Это забавно, но вторично по отношению к моей главной цели. — Локки развел руки и виновато улыбнулся. — Я здесь, чтобы проникнуть в ваше хранилище и опустошить его прямо у вас под носом.
Реквин моргнул.
— Это невозможно.
— Это неизбежно.
— Мы сейчас говорим не о ловкости рук и не о лимонах, мастер Коста. Объяснитесь.
— Ноги устали, — сказал Локки. — И в горле пересохло.
Реквин взглянул на него, потом пожал плечами.
