Потом они увидели друг друга и на лицах у них появилось одинаково-радостное выражение.
— Может, передерутся? — спросил Исин неизвестно у кого. Но джины драться и не собирались.
— Ясир? — недоуменно спросил синештанный, оглядывая товарища. Его голос прокатился по полю как раскаты отдаленного грома.
— Ибрагим? — с тем же чувством радостного недоумения переспросил обладатель дубины и красных штанов. И оба в голос протянули.
— Дела-а-а-а!
Пока они занимались собой — хлопали друг друга по голым плечам и вспоминали общих знакомых — люди потихоньку отошли к кустам, что маленькой купой выросли посреди поля.
— Бежать надо! — шептал Исин.
— Куда? — спросил Гаврила, не сводивший глаз с парочки. — Они догонят и раздавят. Мы для них, что старички для нас… Наступит и не заметит… Вон ноги какие длинные.
— Да что ноги, — отозвался Избор. — Дубина какая длинная.
— С такими ногами и дубины не нужно… — возразил Гаврила.
— Так что ждать пока сюда придут? — не выдержал хазарин.
— Не ждать. Думать.
Пока люди решали, что делать джины то ли договорились, то ли потеряли друг к другу интерес. Встав спина к спине, они смотрели по сторонам, так же как и люди не зная что предпринять.
— Они же как и мы, ничего тут не понимают! — сказал вдруг Гаврила. — Им десятник нужен!
Мысль, что пришла в голову Гавриле, залетела и к остальным.
— Здоровые больно… Дураки наверное… А? — осторожно сказал Исин.
Гаврила улыбнулся и попросил.
— Ну, богатыри, давайте без обиды. Я этими сам займусь.
Избор ни на минуту не забывал о Гавриловых странностях, а сам Гаврила еще грешил этим, поэтому воевода спросил.
— Ты, что их бить будешь?
— Зачем? Запугаю.
Исин смерил взглядом две громадных фигуры маячившись на фоне терзаемого духами смерча.
— Ты уверен, что ты их пугать будешь, а не они тебя….
— Кто ж тут наперед уверен. Ну, а ежели что поможете… Да, я думаю, обойдется.
Избор попытался быстрым движением хлопнуть богатыря по спине, но только задел по веткам. Гаврила уже выскочил из кустов.
Те несколько мгновений, что он бежал к джинам он думал о том, как вести себя с ними, как начать разговор, но не придумал ничего лучше, простого и доходчивого.
— Здорово, ребята!
Так он обращался к дружинникам младшей дружины. «Ребята» поискали его глазами и, наконец, нашли.
— Ты кто? — спросил Ясир.
Гаврила, еще державший в голове Киевских дружинников ответил.
— Я ваш новый десятник.
— Ты?
— Десятник?
Джины переглянулись, и Гаврила понял, что малость сплоховал.
— Хозяин, — поправился он. — Я ваш новый хозяин.
Джины подтянулись.
— А старый хозяин где?
— Старый хозяин?
Конечно, он отел обмануть джинов, но обмануть их совсем по-другому. Все получалось как-то само собой, неожиданно и дорога на которую он ступил, оказалась довольно скользкой. Отвечать следовало быстро, не раздумывая, а джины смотрели на него все более подозрительно.
— А! Муря! — сказал, наконец, Масленников. — Так он улетел… Мы тут с ним в зернь играли, так он мне вас проиграл.
Уже произнеся это он подумал, что может быть и зря сказал что выиграл их. Кто знает, как джины отнесутся к этому, но все обошлось.
— И ты выиграл?
— Да.
— А что против нас на кон ставил?
Гаврила посмотрел на одного, на другого. Ребята перед ним стояли здоровые — кровь с молоком. Головы вровень с вершинами деревьев. И в росте и в силе Масленников уступал им, но он считал себя намного умнее, и сознание этого толкнуло его к рискованной шутке.
— В Дамаске были? — спросил он.
— Спрашиваешь!
— Городскую стену видели?
Джины переглянулись.
— Ну, видели.
— Вот ее и поставил.
Джины переглянулись. Молчание затянулось, и Гаврила понял, что зарвался. Он хотел уже рассмеяться и обернуть все шуткой, но тут Ясир сказал.
— А чего! Годится. Я стену помню. Длинная. Двенадцать ворот. Такая дорого стоит…
Ибрагим кивнул, положил дубину и присел, чтобы рассмотреть нового хозяина.
— Ну, что делать, хозяин будем? Зачем мы тебе понадобились?
Ответ Гаврилы был предельно честен.
— Да ничего, вообщем-то.
— Как так? — удивился Ясир. — Мы тебе служим. Приказывай, что нужно!
Гаврила покачал головой так, что со стороны можно было подумать, что он сокрушается о своей доброте.
— Да жалко мне вас стало. Муря про вас столько хорошего рассказал, пока играли, так я решил, что отпущу вас. Насиделись, поди, в бутылках-то?
Гаврила говорил и сам начал верить в то, что говорит.
— Так что вы свободны.
Исин и Избор слышали разговор и восхищенные хитростью Гаврилы только качали головами. Исин ждал, что джины побросав все, что держат в руках от радости разбегутся, но те не двинулись с места.
— Нет. Так нехорошо! — сказал Ясир. — Так не делается…
— Конечно, — согласился с ним Ибрагим. — Дай мы тебе хоть какую-то службу отслужим… А то неудобно как-то.
В голосе джина было такое упрямство, что Гаврила понял — чтобы они отвязались нужно сделать все так, как они хотят. Выражая уважение к капризу, он развел руками.
— Ну, коли так…. Вон там за лесом, на лугу, посуда серебряная разбросана. Принесите-ка ее сюда, да побыстрее.
Сложив на груди ладони джины прокричали — «Внимание и повиновение!» и побежали в указанную Гаврилой сторону. Когда они скрылись за деревьями, Избор высунул голову их кустов и спросил.
— Ну что?
— По-моему удалось. Сейчас они притащат что-нибудь, и я их отправлю куда подалее.
— Как бы они еще чего с собой не принесли, — сказал осторожный Исин, наблюдая за смерчем. Он, окруженный огромными фигурами, бесформенным пыльным облаком болтался около виднокрая и уже не был страшен.
Вскоре головы джинов показались над вершинами деревьев.
— Прячьтесь. Идут соколики….
Через несколько мгновений фигуры стали четко видны на фоне деревьев. Ясир с Ибрагимом вышагивали гордо, совсем как свободные люди. Было видно, что в их руках блестит посуда.
— Бегут! — всмотревшись сказал Исин и добавил. — Светлые Боги! Они еще и ковер тащат!
— Уважают, значит, — сказал Масленников подбочениваясь.
Джины подбежали и высыпали перед богатырем все, что принесли.
— Чего еще, хозяин?
Ясир переминался с ноги на ногу и в глазах его горел огонь честного служения.
— Прикажи!
Гаврила улыбнулся, как мог дружелюбно и сказал.
— Все, ребята… Свободны!
Джины повернулись. Ясир сунул ятаган в ножны, а Ибрагим взвалил дубину на плечо. Исин и Избор в кустах облегченно вздохнули и тут-то над ними грянул голос.
