— Где Ярл? — спросил он. Он хотел знать, насколько эффективно были исполнены его приказы, когда он предупредил флот. Наверное, хорошо. Эми вела себя так, будто она была единственным оставшимся на планете человеком с красным пропуском.
У нее на глазах блеснули слезы.
— Он мертв, Мойше. Он убил себя. Всего пятнадцать минут назад. Я удрала, когда они отвлеклись.
— Кто отвлекся?
— Военная полиция.
Ясно. Пикет на дороге был подстроен, и Ярл, предвидя Удар Бэкхарта, сделал единственный ход, спасающий от мата. А сейчас Эми собиралась устранить последний источник информации. Его.
Где флот траулеров? Успел ли Бэкхарт сблефовать и перед Пейном?
Что Эми сделает с собой? Выпустит себе в голову лазерный заряд? Она на это способна. У нее есть склонность к саморазрушению.
А что, если Бэкхарт не врал о центральной расе? Это означало, что вся человеческая раса, да и несколько соседних находятся под угрозой истребления.
Тогда на карту поставлено гораздо больше, чем независимость сейнеров.
Бремя решения, которое он должен был принять, было не легче ноши Атласа. Тяжелее. Сотни миров могут от него зависеть… Амбра и оружие Звездного Рубежа. Они могли все изменить.
Что же делать?
Он прислонился к ноге Бабника, глядя на символы сторон его конфликта. Кого из них предать? Кого уничтожить?
Теперь все было в его руках, и не было ухода от решения. Он не мог пустить все на самотек в надежде, что все уладится само собой. Не выйдет на сцену бог из машины и не снимет с него эту ношу.
Он всю жизнь тосковал по героизму, хотя культура Конфедерации так мало этому способствовала. И если он подарит людям Звездный Рубеж и его арсенал, он станет единственным из триллионов. Он встанет рядом с Юппом фон Драховом, истребителем сангарийцев… Но для миллионов звездоловов он будет Иудой.
Кончики пальцев чувственно сжали оружие. Здесь все решения. В пистолете. Последний довод. Говоря словами древнего Мао: «Винтовка рождает власть». Война и насилие, подумал он. Некая раса утверждала, что они ничего не решают. Эти люди забыли о том, что мертвец редко возражает.
Он вспомнил маленькую улантскую монахиню, которую они с Маусом видели миллионы лет назад в космопорте Блейк-Сити на Карсоне, когда поджидали звездных рыбаков. Она отпевала мертвеца…
Он колебался. Избегал решения. Старался продлить шаткое равновесие как можно дольше.
Одно нажатие на спусковой крючок решит триллионы судеб. Друг? Или Эми, его любовь?
Эти символы оставались неподвижны, как тот человек, у ног которого стоял Мак-Кленнон. Они тоже ждали, понимая, что в эту минуту его власть богоподобна.
Маус — Мак-Кленнон был в этом уверен — уже давно знал об этой развилке. Может быть, с самого начала задания. Маус смотрел на пистолет в руке Эми, наполовину загипнотизированный притаившейся в нем смертью. Его еще никогда не касалась смерть… У него так долго был к ней иммунитет…
Эми была бледна и бледнела все больше. У нее было время подумать, оценить возможности, и она испугалась. Пистолет у нее в руке задрожал.
Маус пошевелился, едва заметно поднимая парализатор.
— Стой! — рявкнул Мак-Кленнон. — Это глупо. Есть выход.
Они посмотрели на него, лица их были серьезными и растерянными.
Его палец плясал на спусковом крючке. Эми, вскрикнув, упала. Удивление Мауса не знало границ. Мак-Кленнон, дрожа, всматривался в затененную деревьями улицу у него за спиной. Кажется, космопехов парк не интересует. Отлично. Если ребята будут держать рот на замке…
Он слез с пьедестала, подобрал оружие и снова парализовал Марию. Ее дыхание говорило о том, что она уже начала приходить в себя и, возможно, готовилась к новому броску.
Пока он будет выкручивать адмиралу хвост, ему нужны все трое. Может быть, удастся добиться спасения для всех, хотя Бэкхарт будет упираться, как дьявол.
Но, черт возьми, почему обязательно должны быть победители и побежденные? Каждый мог бы чем-то поступиться и что-то приобрести.
Бэкхарту придется сдаться, если он не сможет справиться достаточно быстро. Ему необходимо заполучить координаты, или весь его план рассыплется прямо у него в руках.
Мак-Кленнон рассмеялся. Он собирается переиграть Старика, а это такая же редкость, как птичье молоко. Продолжая посмеиваться, он перебросил Эми через плечо и нырнул в густую темноту Старого Города.
После этого она его возненавидит, но, поступая так, он даст ей больше, чем могла бы дать его любовь.
Он заглянул в свое сознание в поисках признаков нестабильности. Пока все шестеренки были на месте и крутились как надо. Ему удалось достигнуть некоего подобия равновесия. Не естественного, но на время сгодится. Сейчас он был немного каждым из тех, кем бывал раньше, — и кем-то еще.
Он надеялся, что продержится достаточно долго.
Глава восемнадцатая:
3050 н. э
Основное действие
— Что у тебя творится, Дамон? — Голос Бэкхарта резал как пила. — Шторм и сангарийка были в парке. Шторм сообщил по радио, что ее преследует. Люди Мак-Кленнона признались, что он туда вошел. Вы шли по пятам за этой его женой, Эми. Четыре человека. Где они, черт их побери?
— Не знаю, сэр, — сознался майор. — Мы отправились туда, как только нам сообщили, где их искать. Там их не было.
— Это точно? Тебе известно, что трое из этих четверых — профессионалы?
— Да, сэр. И двое из них — наши, у них не было причин бежать.
— Один из них. Я не знаю, кем себя считает Мак-Кленнон. Он не виноват, но в голове у него что-то повредилось и теперь все разваливается на части. Скорее всего он половину времени не знает, кто он такой и на кого работает. О нем-то я и беспокоюсь. Ему нужен психиатр, и как можно скорее.
Бэкхарт потер лоб. Голова раскалывается. Именно тогда, когда он, казалось, уже все устроил… Необходимо захватить Томаса или его женщину прежде, чем Грабер раскусит его блеф. Он должен захватить Верфи, пока траулеры еще копаются у Звездного Рубежа. Он должен действовать, пока сангарийские рейдеры еще не знают о судьбе своей планеты.
— Проклятие, какого черта этому идиоту Киндервоорту надо было себя ухлопать?
— Очевидно, он был предан своему народу.
— О народ жестоковыйный! Я никогда не мог их раскусить. Этот проклятый Пейн все еще с нами ругается. Даже с тремя эскадрами у себя на хвосте.
— В нем говорит гордость, сэр.
— Нас поимели, Дамон. Если мы не отыщем этих людей, и живыми, тогда точно. И я говорю — нас. Я достаточно понятно выражаюсь?
