- Нет, они не уйдут, - Зена лежала на спине, она уже сняла повязки, и тёмные раны проглядывали из-под хитона. - Слишком многое здесь сплелось. Сторонники Помпея имеют численное превосходство и уверены в победе, Цезарю также нет смысла бегать, ибо его снабжение ухудшается, да и его природа не позволяет ему отступать. Нет, битва грянет.
- Хорошо. Пусть её исход будет наилучшим для эллинов...
- Это было бы наградой нам после всего. Тяжело мне на душе, никак не уйдёт это чувство, - воительница перевернулась на живот. - Я не уберегла их... Те люди, что пошли с нами. Мои люди. Я упрекала их в том, что не готовы, что не соответствуют идеалу, но вышло так, что это я их подвела, и, вот, они мертвы, я же вновь смотрю на солнце живых.
- Мне тоже жаль. Я потеряла многих друзей, - сказала девушка. - Однако ты не должна винить себя. Они всё же сами пошли, сами выбрали свой путь, и они сделали это, ибо были воинами, знали цену доблести.
- Ты мне всё это рассказываешь? Я знаю это, и ты права. Однако это не избавляет меня от мысли, что именно я командовала отрядом, и я потерпела поражение, которое стоило им жизни.
- Это была засада. Ты не могла знать.
- Не могла, однако это ничего не меняет. Ладно, я не хочу, чтобы ты тут терзалась вместе со мной, поэтому давай постараемся забыть этот страшный день. Некоторые говорят, что боги наказывают тех людей, что имеют слишком много счастья. Наши дела пошли уж слишком хорошо, и, вот, кто-то из вседержителей обрушил нас в бездну... Однако я умею подниматься.
- Ты веришь, что это было суждено? - вдруг спросила Габриэль. - Веришь, что всё в нашей жизни уже предопределено?
- Почему ты спрашиваешь?
- Не знаю, просто я сама мучаюсь этим вопросом. Все эти пророчества, предопределённости - наша встреча, твоё преображение, гибель Каллисто... С другой стороны, мне хочется верить, что я могу собственными усилиями изменить свою жизнь и жизнь других людей. Я сделала свой выбор, когда пошла за тобой, и это была моя воля, однако всё же закрадывается подозрение, что это было предопределено.
- Знаешь, не просто ответить на такое, - Зена отвернулась от равнины и закрыла глаза, оставшись наедине со своими мыслями. - Раньше я верила в судьбу безоговорочно, верила, что я лишь меч в руках хаоса, и это делало жизнь лёгкой. Можно было идти, лететь... убивать, сжигать, истреблять, и ничто не оставляло следа, ибо рок уже определил каждому его роль. Однако теперь я так не считаю.
- Божество в столбе света изменило тебя?
- Боги сильны, и они могут открыть человеку в нём самом то, что казалось уже утраченным или вовсе несуществующим. Я поняла, что есть, как минимум, два пути, и это было ошеломляюще по сравнению с безальтернативностью моей прошлой жизни. Я стала делать выбор уже с учётом этого, и вдруг заметила, что решения мои изменились. Помнишь Томы? Человек, у которого есть судьба, никогда бы не отказался от этой власти и не ушёл, оставив всё. Я осознала вдруг внезапно, что могу сломать себя через колено и просто уйти, у меня есть возможность, я могу это сделать, хотя это и противоречит всей моей сути. Я была рождена, чтобы править, чтобы переступать через людей. Всё готовило меня к этому - мой отец, моя кровь, наследие моего рода. Я должна была возвышаться над другими, царствуя окровавленным зверем в этом мире, однако собственной волей я отказалась от этого, преодолела то, что казалось неизбежным. Что это, как не доказательство возможности менять свою судьбу?
Однако не спеши делать выводы, я ещё не закончила. Было бы слишком наивно думать, что нам всё подвластно в этом мире. Ты знаешь, кто мой отец, но даже он не всесилен, и он говорил мне, что над роком не властны и боги. Есть пророчества, слова для Каллисто уже сбылись, слова для меня ещё ждут своего часа, но я уверена, что и они будут верны. Этот мир как океан, охваченный штормом, а мы в нём - лишь корабль, крохотный по сравнению с целой бездной. Но мы собственными усилиями можем повернуть руль, и направить его, куда хотим. Из этого сплетения неизбежности и нашей воли и состоит жизнь. Так я думаю.
- Это ты хорошо сказала. Надо будет записать. И мы получим награду за то, что направляли свой корабль в нужном направлении? Хотя бы за чертой этой жизни?
- Кто знает...
- Тебя, как дочь бога, ждут острова, где обитают герои, не зная страданий, я же простая смертная и буду обречена на компанию теней в Аиде, - Габриэль не была полностью серьёзна, и в голосе её слышалась ирония.
- Не говори так. Ты не можешь знать, что там будет. Я уверена, что мы будем вместе, не могу доказать тебе, просто знаю...
Ночь была тиха, сверху на чистом небе горели звёзды, снизу же тысячи огней были рассыпаны по земле, ибо лагеря открыто озарялись кострами. Путницы спустились в овраг, где расстеленные спальные мешки под навесом из ветвей создавали даже некоторый уют, и можно было спать без опасности обнаружения. Птицы в ближних деревьях поначалу притихли, наблюдая за необычными гостями, но к вечеру успокоились и утопили мир в своём пении, сливавшемся со стрекотанием цикад. Они лежали внизу и видели, как по краю горизонта пробирается луна.
- Мне почему-то вспомнилась наша первая ночь, - сказала Габриэль, посмотрев на Зену, которая вся была залита лунным светом. - Мы также лежали под плащами, и я не могла уснуть. Тысячи мыслей и чувств разрывали меня. Я ликовала от того, что ты взяла меня с собой, грезила походами и чем-то неведомым, страшилась неизвестности, боялась думать о расставании с родными... Мой кораблик повернул, как ты сказала. Сквозь бурю, сквозь всё... Знаешь, я долго не знала, что я к тебе чувствую. Даже уже будучи в твоих объятиях, я ещё не могла ответить на вопрос, кто ты для меня.
- Вот как? Ты раньше мне об этом не говорила.
- Теперь скажу. Ты сама можешь понять, поставив себя на моё место. Я увидела тебя, такую сильную, устремлённую к чему-то большему, чем моя обыденная жизнь. Ещё не зная твоей божественной природы, я уже называла тебя героем. Я восхитилась тобой, но полюбить тебя как человека было очень сложно, как тебе было сложно полюбить своего отца. Эту дистанцию нужно было преодолеть, и, как ни странно, мгновения твоей слабости позволили мне это сделать быстрее, чем что-либо другое. Я помню день, когда впервые застала тебя плачущей, и что-то во мне перевернулось, словно я увидела тебя такой хрупкой...
- Тебе было приятно ухаживать за мной, когда я лежала раненой?
- Я ещё сильнее привязалась к тебе за эти дни. Именно тогда мне стало понятно, что ты не пожертвуешь мной ради чего-то большего. Знаешь, я видела реакцию Каллисто, когда умирал Диомед... Я убила его на её глазах, и мы стояли очень близко. Меня поразило, что она не попыталась его подхватить, и в её взгляде была всё та же ярость, никакой жалости. Для неё отмщение стало важнее всего, важнее и Диомеда, хотя она его любила, я знаю. И, вот, в один момент я вдруг увидела, что ты не пожертвуешь мной, как сделала она. Нет, не подумай, что я была бы против такой жертвы. Я бы поняла тебя...
