- Габриэль...
- Подожди, дай сказать. Я не стала бы тебя винить, если бы ты пожертвовала мной ради великой цели, в конце концов, так и подобает героям. Однако я увидела со всей ясностью, что ты не можешь этого сделать. Так всё определилось - пропасть исчезла, и твоя смертная часть окончательно стала для меня ближе божественной. Я люблю тебя как человека, а не как героя.
- Так, ты меня любишь?
- Я это и пытаюсь сказать. Может быть, слишком сложно...
- Я поняла тебя.
- Ладно. В общем, ты поняла, что я имела в виду.
Зена потянулась вперёд и обхватила любимую поперёк тела, предпочтя действия, а не разговор, девушка не двигалась, позволив ей сесть поверх себя. Дочь Ареса подавила в себе желание сделать что-то резкое, диктуемое страстью, будто бык, крутящийся с человеком в смертельном танце, усмирила дыхание, укротила биение крови и уже спокойно начала целовать. Как в первую их ночь вместе, будто двое отрезаны от мира, от его звуков, железа и огня, течения городов, уходящих в песок царств. Нет ничего, кроме дыхания и тепла, окружающих объятий, что защищают от всего, ощущения второго сердца рядом. Всё напряжение прошлых дней сошло волнами, всё утонуло во тьме, и вновь они верили, что не расстанутся. Устав и истратив всю страсть, они замерли, будто тлеющие угли после пожара.
- Прости меня, - сказала воительница, когда они уже лежали, грея друг друга, и Габриэль уткнулась ей в плечо.
- За что? - спросила девушка.
- Я знаю, как ты хотела обрести дом, жить в спокойствии, но мои скитания не дают тебе этого шанса. Ты молчишь об этом, но всё же хочешь.
- Всегда есть что-то, чего у тебя нет, и о чём ты думаешь, глядя на других, - прошептала Габриэль, - но я всегда вспоминаю, что нельзя иметь всё в жизни. У меня есть многое, о чём другие и не мечтали, и я ценю это. За всё надо платить, и, если такова цена, то я готова.
- Я замечала часто, что человек, побывавший на войне, тяготится мирной жизнью, ибо она кажется ему блёклой после того, что он видел. Такие люди не могут сидеть на месте и ищут себе новых опасностей, чтобы кровь вновь кипела в жилах, и сердце радовалось этой игре. Меня тоже не оставила эта болезнь. Хочу тебе честно признаться, что душа моя будет гнать меня до конца, и мирная жизнь мне скучна.
- Да, я подозревала... Ладно, может, и я заражусь от тебя этой болезнью...
Утром в далёком лагере Цезаря начались непонятные работы, впрочем, из-за расстояния увидеть, что происходит, было нельзя. Однако скоро большее внимание привлёк лагерь Магна, ибо из него почти всё войско вышло в полном вооружении и начало строиться к битве. Так бывало и в прошлые дни, однако теперь помпеянцы отошли от укреплений очень далеко и развернулись на равнине, упёршись правым флангом в реку Энипей. Цезарианцы замерли, потом яростно засуетились и, наконец, двинулись навстречу врагу, позади них лагерь потонул в пыли каких-то работ.
- Они срывают стены, - сказала воительница, - это значит, что Юлий отрезает себе пути к отступлению. Сейчас разразится решительная битва.
- Уже? - прошептала Габриэль, и сердце её закололо острой иглой страха.
- Да, мы замерли перед бездной. Все судьбы нашего мира решаются...
Войско Помпея выглядело куда больше, пехота создала мощную линию, массы конницы же разместились с левого фланга. На флангах пехоты можно было заметить людей в эллинском вооружении, это были македонцы, лаконцы, беотийцы и афиняне, которых Магн решился включить в единый строй. Всадники красовались как на параде, среди восточных отрядов также были эллины и македонцы, кони горячились и вскидывались на дыбы. Цезарианцы подходили уверенно, они уже на расстоянии развернули свой строй. Конница из кельтов и свевов встала на правом их фланге, против всадников врага, но её было не больше тысячи, линия пехоты упёрлась левым флангом в реку, она казалась значительно тоньше. Наблюдательная позиция путниц находилась на холме с левого фланга помпеянцев и, соответственно, с правого фланга их противников.
- Наши соплеменники участвуют, - заметила девушка, - но пеших варваров Помпей в войско не включил, похоже, они остались в лагере.
- Он не доверяет им, и это правильно, - ответила Зена. - Картина сражения уже примерно ясна. Магн постарается обойти своими конными массами врага с фланга и разрушить его тыл, ну, а Цезарь будет пытаться этого не допустить. Молись за победу наших.
- У кого больше шансов?
- Помпеянцы превосходят численно, у них больше и всадников, поэтому перевес должен быть на их стороне. Вопрос только в том, насколько успешно будет действовать разношёрстная конница. Однако надо признать и то, что для Юлия это будет битва с отдачей всех сил, и его воины очень хороши и опытны.
Армии замерли друг перед другом и какое-то время стояли, оглядывая своих противников. От напряжения Габриэль не могла сидеть, заходив взад и вперёд, воительница тоже встала. Наконец, в рядах Магна подняли знамя, и шесть тысяч всадников двинулись в атаку, разразившись рёвом, криками и улюлюканьем. Они начали забирать влево, против них же выступила конница цезарианцев, также набирая скорость. Не став более ждать, Цезарь послал в наступление и две линии своих когорт, третью, впрочем, оставив на месте. Легионы Помпея остались недвижны.
- Началось, - прошептала Габриэль, прижавшись к дереву.
Конные воины столкнулись, всадников Цезаря сзади поддерживала лёгкая пехота, однако этого было явно недостаточно, чтобы остановить лавину помпеянцев. Тысячи копыт подняли на фланге армий облака пыли, и разглядеть ход битвы там стало затруднительно. Увидев, что линия когорт Помпея стоит на месте, легионы Цезаря также остановились, чтобы не выдохнуться раньше времени, и пошли вперёд шагом. На расстоянии шагов в сорок они метнули свои пилумы, и помпеянцы ответили им собственным залпом, потом сошлись щиты в щиты.
- Ну, держитесь теперь, - сказала Зена. - Похоже, что Юлий попытается остановить конных своей третьей линией. Жаль, что из-за пыли не видно, что там делается.
Крик и рёв доносились даже до холма наблюдательниц, в серых клубах шло активное движение, и скоро стало видно, что всадники цезарианцев отступают. Конница рассыпалась на большом пространстве, казалось, что управление большей её частью потеряно. В это время на правый фланг цезарианцев начали наседать лёгкие пехотинцы, обстреливая легионеров стрелами и свинцовыми пулями из пращей. Бой тяжеловооружённых не склонялся ни в одну сторону, и мечи стучали о дерево щитов, а штандарты качались над головами. В движущейся массе воинств павших и раненых различить было невозможно.
- Теперь бейте конницей в тыл, - кивнула воительница. - Самое время.
