Теперь он слышал песню битвы, то сильнее то слабее, как волны на галечном пляже, но постепенно нарастающую — до недалекого пика. «Скоро. Да, нам нужна песня. Мы долго ждали такой песни. Чтобы прославить наши деяния, нашу борьбу. Нашу жизнь и нашу смерть. На нужен был собственный голос, чтобы духи наши могли маршировать, маршировать вечно.
На бой.
На войну.
Хранить эти стены из хрупкого кирпича и песка. Оборонять сухие как кости гавани и мертвые города, сиявшие когда-то отражениями жизни в теплом мелком море.
Даже память нужно защищать.
Даже память».
Он сражался бок о бок с темными товарищами-воинами и постепенно полюбил их, стойких бойцов. Когда наконец воин в драконьем шлеме подъехал и натянул удила, Гамет отсалютовал мечом.
Всадник снова засмеялся. Поднял забрызганную кровью руку в перчатке и поднял забрало — показав лицо темнокожей женщины. Глаза, ошеломительно синие, среди ранних морщин жителей пустыни.
— Есть еще! — крикнул Гамет, но даже в собственных ушах звук показался исходящим издалека. — Еще враги! Мы должны скакать!
Зубы смеющейся женщины сверкнули белым. — Не с племенами, друг мой! Они сородичи. Битве конец — утром другие будут проливать кровь. Мы едем к своим берегам, солдат… а ты с нами?
Он видел в ее глазах отнюдь не профессиональный интерес.
— С вами.
— Оставишь друзей, Гамет уль» Паран?
— Ради вас — да.
Улыбка и раздавшийся смех похитили душу старика.
Последний взгляд на насыпи не уловил движения. Виканы уехали на восток, лишь одинокая ворона кружила над головами. Малазане на западе отошли. Исчезли бабочки. В окопах Собакодавов в предрассветный час остались лишь мертвецы.
«Месть. Она будет рада. Она поймет и будет рада.
Как и я.
До свидания, Адъюнкт Тавора».
* * *
Корик не спеша присел рядом, глядя на северо-восток и словно пытаясь открыть, что же приковало внимание Скрипача. — Что это? — спросил он вскоре. — На что смотрите, сержант?
Тот вытер глаза. — Ни на что… на то, что смысла не имеет.
— Утром в бой не идем, верно?
Сержант поднял глаза, всмотрелся в суровое лицо молодого сетийца, желая прочитать что-то… он сам не знал, что. Через миг вздохнул, пожав плечами. — Слава битвы, Корик, живет только в голосе барда, в плетении словес сказителя. Слава принадлежит призракам и поэтам. То, что ты слышишь, о чем мечтаешь, вовсе не то, что будет в жизни. Сотри различие, парень, и тебе грозит беда.
— Вы были солдатом всю жизнь, сержант. Если не ради утоления жажды, зачем вы здесь?
— У меня нет ответа, — признался Скрипач. — Думаю… наверное, меня сюда призвали.
— Та песня, которую слышит Бутыл?
— Да-а.
— Что она значит? Песня?
— Быстрый Бен ответил бы получше, думаю. Но мое нутро шепчет одно и то же. Сжигатели Мостов возвысились, парень.
Корик сделал охранительный жест и чуть отодвинулся.
— Ну, по меньшей мере, мертвые среди них. А мы, остальные, только… притворяемся. В вашем смертном мире.
— Значит, ждете, что скоро помрете?
Скрипач хмыкнул: — Так надолго не загадываю.
— Хорошо, потому что нам наш сержант по нраву.
Сетиец ушел. Скрипач снова вперился в далекий оазис. «Надеюсь, парень, ты поймешь». Он щурил глаза, но темнота мешала видеть. «Там что-то творится. По ощущениям… словно сражаются друзья. Почти слышу звуки этой битвы. Почти».
Внезапно двойной вой разорвал ночь.
Скрипач уже вскочил. — Дыханье Худа!
Улыба взвизгнула: — Боги, да что это?!
«Нет. Не может быть. Но…»
И тогда тьма над оазисом начала меняться.
* * *
Шеренга конных воинов скакала впереди, поднимая пыль; лошади стучали копытами и мотали головами, охваченные тревогой и страхом.
Леомен, что был рядом, поднял руку, остановив отряд, и подозвал Корабба. Они поехали к встречающим.
Матток приветственно кивнул: — Нам не хватало тебя, Леомен…
— Мой шаман впал в беспамятство, — прервал его Леомен. — Предпочел забытье ужасу. Что такое в оазисе, Матток?
Вождь сотворил суеверный жест. — Рараку проснулась. Восстали духи, воспоминания самой Пустыни.
— А кто их враг?
Матток покачал головой: — Измена за изменой, Леомен. Я вывел своих воинов из оазиса и встал между Ша'ик и малазанами. Хаос захватил все остальное…
— Значит, ответов у тебя нет.
— Боюсь, битва уже проиграна…
— Ша'ик?
— Книга со мной. Я дал клятву ее сохранять.
Леомен нахмурился.
Ерзающий в седле Корабб смотрел на север и восток. Неестественная тьма охватила оазис. Казалось, она клубится, словно населенная живыми тварями, крылатыми тенями и призрачными демонами. А по земле шагали массы солдат. Корабб содрогнулся.
— В И'Гатан? — спросил Леомен.
Матток кивнул. — Со своим племенем. Оставляю тебе почти девять тысяч воинов в полное распоряжение.
Однако Леомен потряс головой: — Битва будет для Собакодавов, Матток. У меня не остается шансов. Нет времени полностью изменить тактику. Позиции определены — она ждала слишком долго. Ты не ответил, Матток. Что с Ша'ик?
— Богиня все еще держит ее. Даже ассасины Корболо Дома не могут к ней добраться.
— Напан должен был знать, что так случится, — буркнул Леомен. — И запланировал… что-то еще.
Матток качнул головой: — Мое сердце разорвалось сегодня ночью, друг.
Леомен внимательно всмотрелся в него и кивнул. — Значит, до И'Гатана, Матток.
— Ты едешь к Ша'ик?
— Должен.
— Скажи ей…
— Скажу.
Матток кивнул, не замечая избороздивших впалые щеки слез. Резко выпрямился в седле. — Когда-то Дриджна принадлежала нам, Леомен. Племенам этой пустыни. Пророчества Книги вышиты на куда более древней коже. Книга на самом деле была историей, сказанием об откровении пережитом, а не о грядущем…
— Знаю, друг мой. Храни же Книгу бережно и езжай с миром.
Матток развернул коня к западному тракту. Сердитый жест, и всадники помчались за ним в сумрак.
Леомен долго глядел на них.
Вой разодрал воздух.
Корабб увидел, что командир внезапно оскалил зубы, сверкая глазами на темноту впереди. Словно два зверя готовятся к драке. «Духи подлые, что нас ждет?»
— К оружию! — рявкнул Леомен.
Отряд загрохотал по дороге, которую Корабб, кажется, проезжал уже бесконечное число раз.
Чем ближе они оказывались к оазису, тем тише двигались, словно темнота пожирала все звуки. Вой не повторялся и Корабб уже гадал, был ли он реальным. Может, это не живое горло. Иллюзия, крик, замораживающий…
Авангард попал в засаду, из коней и людей торчали древки стрел. Крики, падающие воины, бьющие копытами кони. Сзади колонны лязг мечей о щиты.
