— Хотя? — спросил Орсин.
— По другим причинам тоже.
Орсин посмотрел на землю, на деревья, на воду.
— Мне не кажется, что это место принадлежит отцу рассвета. Сюда никто не ходит, кроме тебя?
— Уже очень долго, — признал Васен. — Что ты имеешь в виду, говоря, что оно не принадлежит Амонатору?
Орсин не ответил. Он скользнул вперёд, не отрывая своих бледных глаз от тёмной воды. Васен шагнул следом, его кожа вдруг покрылась мурашками.
— Кто ты, Орсин? — спросил Васен. Он почувствовал, что от ответа зависит многое. Он задумался, почему привёл Орсина в это предназначенное для одиночества место. Они только что встретились. Он провёл с этим человеком всего полчаса и практически ничего о нём не знал.
— Думаю, я должен отвести тебя обратно в аббатство, объяснить всё Оракулу…
— Я ходок, — сказал Орсин через плечо. Он полез под рубаху, чтобы снять что–то, какой–то диск, символ. — Обнадёженный странник. И паства из одного человека.
— Это..?
Орсин кивнул.
— Это символ моей веры. Это место не принадлежит отцу рассвета, но оно всё равно священно. И теперь я знаю, почему мой путь привёл меня сюда, почему ты привёл меня сюда.
Опустившись у края озера, Орсин поднёс символ — чёрный диск с тонкой красной каймой — к воде.
Васен не узнал символ, но чувствовал, что он ему знаком. Он застыл на месте, когда тени потекли с поверхности воды и окутали символ, оплели руки Орсина. Орсин прошептал слова, молитву, которую Васен не расслышал.
Васен посмотрел на собственные руки, с которых тоже струились тени. Тени охватили всё его тело. В очередной раз он почувствовал себя так, будто живёт в написанной для него другим человеком истории.Напиши историю.
Орсин встал и повернулся к Васену. Его белые глаза немного расширились, когда он увидел облако теней, бурлящее вокруг Васена.
— Это место оставили здесь. Может быть, для меня, но думаю, что скорее для тебя. Ты привязан к нему. Поэтому я задам тебе тот же вопрос, что ты задал мне. Кто ты?
Васен смотрел на свои руки, истекающие тенями.
— Ты шейд, но не шадовар. Как это? Расскажи мне.
Васен прочистил горло. Он попытался загнать тени обратно в своё тело, но они не подчинились.
— Мой… отец.
Орсин сделал шаг к нему, его пальцы побледнели, сжимая священный символ.
— Кем был твой отец?
Васен посмотрел мимо него на озеро, на его тёмные, глубокие воды.
— Его звали Эревис Кейл.
Руки Орсина безвольно упали.
— Этого… не может быть.
— Ты знаешь его имя? Я думал, ты пришёл с востока.
Орсин взял свой символ обеими руками, прижал к груди.
— Эревис Кейл погиб больше сотни лет назад. Ты слишком молод, чтобы быть его сыном. Это невозможно, не так ли? Как такое может быть?
— Магия послала мою мать сюда, пока я был ещё в утробе, — Васен шагнул к Орсину, к озеру. — Откуда ты знаешь имя моего отца?
Его ладонь легла на рукоять меча. Подозрение крепло в нём, росло. Орсин, казалось, ничего не заметил — или его это не волновало.
— Эревис Кейл был Первым для повелителя теней, — Орсин поднял свой символ, показал его Васену. — Первым Маска.
Орсин покачал головой, зашагал по краю пруда.
— Меня привели сюда, чтобы увидеть это, чтобы встретить тебя, но зачем? Я не вижу. Не вижу.
Васен молчал, не мог ничего сказать, просто стоял в сердце собирающихся вокруг них теней. Он позволил ладони упасть с рукояти меча.
Орсин резко остановился, оглянулся на Васена.
— Это их место, Васен. Маска. Твоего отца. Это их место.
На мгновение Васен лишился дара речи. Вспомнились его сны об Эревисе Кейле, тёмные видения холодного места.
— Нет. Маск мёртв. Эревис Кейл мёртв. Это место не может принадлежать им.
— Я храню веру живой, Васен, — сказал Орсин. Он указал на рухнувшее дерево. — Она как это дерево. Вырванное штормом, сломанное на камнях, оно по–прежнему цепляется за жизнь. Как и вера повелителя теней. Во мне и, быть может, в некоторых других.
— Ты… поклоняешься мёртвому богу?
— Не совсем мёртвому, — ответил Орсин. Он указал на пруд, как будто это что–то доказывало. — Это озеро отличается от всех прочих в долине, не так ли?
Васен шагнул к нему, глядя на воду.
— Да. Оно глубже. Никто не касался его дна.
В слабом свете умирающего, сумрачного дня их отражения в воде были тёмными, безликими и чёрными, полусформированными.
— Ты пробовал?
— Однажды. Вода стала слишком холодной, а глубина слишком большой. Оно… как дыра.
Орсин глубоко вздохнул, положил ладонь на бедро и посмотрел в горы.
— Думаю, я уже стоял на этой земле.
Васен покачал головой.
— Ты никогда раньше не бывал в аббатстве. Я бы тебя запомнил.
Орсин улыбнулся, не размыкая губ — только чуть поднялись уголки его рта.
— В то время здесь ещё не было аббатства.
Васен не мог контролировать поднявшийся вокруг них вихрь теней.
— Аббатствео было здесь задолго до твоего рождения.
— Дух вечен, Васен, — сказал Орсин, кивая в ответ какой–то понятной лишь ему истине. — В отличии от тела. Прежде чем отправиться на покой, душа часто перерождается в новом теле. Иногда такое происходит множество раз.
Взгляд его белых глаз показался далёким, когда он устремил его на тёмные воды пруда.
— Но эссенция духа, его ядро, это линия, которая пронизывает сквозь время все его воплощения. Нить, что соединяет их все.
Васен подумал, что он теперь лучше понимает татуировки на Орсине, извивы на его посохе.
— А ты..?
— Я много раз перерождался, — он улыбнулся. — Похоже, у меня очень беспокойная душа.
— Ты..? Я не..?
— Я не человек, Васен, по крайней мере не полностью. В моих жилах течёт эссенция планов. В Долинах меня называют дэвой. Но меня звали другими именами в другими местах, в других жизнях. Аазимаром. Целестиалом. Но дэва меня вполне устраивает. И Орсин подходит мне лучше всего.
Васен попытался обдумать всё, что он узнал, найти в этом смысл.
— И ты пришёл сюда..?
Орсин пожал плечами.
— Следуя нити прошлых жизней. Я сказал тебе правду. Я иду, куда несут меня ноги.
Он обвёл рукой пруд, долину.
— Я здесь и сейчас, чтобы увидеть это. Чтобы увидеть тебя, думаю.
Васен почувствовал, как нити жизни затягиваются в узел — его сны об Эревисе, слова Оракула, советы Деррега быть наготове, появление Орсина.
— Зачем? С какой целью?
Орсин пожал плечами, загубив его надежды.
— Я не знаю. Может быть, я просто иду по пути, который позволяет встретить тех, кого я знал прежде. Это было бы здорово, наверное.
Волосы на шее Васена встали дыбом.
— Мы? Думаешь, мы знали друг друга раньше?
Орсин улыбнулся.
— Думаю, да.
У Васена не было слов. Он не знал, верит ли Орсину, но не мог отрицать, что чувствует между ними связь. Втот самый миг, как увидел его, он почувствовал, что воссоединился со старым другом. Поэтому он привёл его к пруду. Поэтому он терпел все вопросы.
— Спасибо, что привёл меня сюда, — сказал Орсин. — Ты возродил мою веру. Она… поколебалась.
— Пожалуйста? — смог выдавить Васен.
— Прекрасно, — хмыкнул Орсин. Дэва сунул свой священный символ обратно под рубаху и ещё раз огляделся. — Разве не странно, что священное место повелителя теней находится в священном месте отца рассвета?
— Может не так уж и странно, — ответил Васен, думая о собственной душе, о собственной жизни, о потемневшем символе, который он носил.
Орсин посмотрел на него, и, похоже, понял, о чём говорит Васен.
— Может и нет. В конце концов, тени необходим свет.
Трижды раздался далёкий звон колокола, нарушив очарование момента.
— Это сигнал собраться в аббатстве, — сказал Васен.
Ни один из них не пошевелился. Васен смотрел на пруд, на деревья, как будто видел их впервые. Он взял символ розы в овитую тенями руку.
— Мудрость и свет, — прошептал он.
Колокол зазвонил снова — три удара.
— Мы должны идти, — сказал он. — Паломники должны покинуть долину.
Брови Орсина поднялись.
— Все? Так скоро?
Васен кивнул.
— Включая тебя, боюсь.
— Почему сейчас?
— Потому что так приказал Оракул. Он видит то, чего не видим мы. Это его ноша.
Орсин помрачнел, но заставил себя улыбнуться.
— Странно прощаться так скоро после встречи. Странно, что мне пришлось пройти так далеко, чтобы наши пути пересеклись на такой короткий срок.
— Прощаться пока не надо, — ответил Васен. — Я с людьми поведу паломников обратно в Долины. Из–за войны сейчас особенно опасно. Я должен был пойти в прошлый раз. Хотя, наверное, — сказал он с улыбкой, — я бы не позволил тебе прийти сюда.
Орсин хмыкнул.
— Значит, шейд–но–не–шадовар поведёт нас обратно к солнцу. Прекрасно. Прекрасно. Линии наших жизней пойдут рядом ещё какое–то время.
