назначение которых Мидас не смог определить. Фригийский царь никогда не видел ничего подобного, подлодка действительно пугала его и Карн был прав – она жила. Он ощущал ее сбивчивое глубокое дыхание, стены буквально сходились и расходились перед ним, он чуял ее потаенную злобу, но вместе с тем и бессилие, ибо без команды даже самый великолепный корабль – ничто.
Они спустились еще на один уровень и неожиданно перемигивающаяся лампа прямо перед ними взорвалась с ослепительной вспышкой и гулким хлопком, который в замкнутом пространстве ударил по ушам точно раскат грома, запертого в коробку. Воины мгновенно заняли боевые стойки.
– Это не корабль, – низко прорычал Сван. – Это истый Хельхейм, говорю вам! Гавменнескеры оказались посланцами мира скорби!
– Закрой рот! – шикнул на него Акке, который боялся не меньше, однако всеми силами старался не растерять остатки духа. – Если это и посланцы Хель, то у них, как ты сам видел, тоже идет кровь. А это значит…
– Тихо, – прошипел Карн и капитан тут же замолчал. Мидас невольно улыбнулся, не в первый раз подмечая, что в критической ситуации парень рефлекторно говорит как бог и простые смертные мгновенно подчиняются его воле. Нужно сказать, что сам фригийский царь не сразу научился этому трюку.
– К стенам! – скомандовал парень, тут же подавая наглядный пример и что есть силы вжимаясь в ближайшую переборку. Воины отреагировали вовремя, особенно – Акке, который успел прильнуть к стене прежде, чем пуля прошла буквально перед его носом. Теперь уже все поняли, что их первое впечатление было ошибочным – лампа взорвалась не сама по себе, это был выстрел.
– Он впереди по коридору, – быстро проговорил Карн, сползая ближе к полу. – Там небольшое помещение, он за углом.
– Один? – уточнил Мидас, уже готовый рвануться к ближайшей нише в стене, которыми на их удачу изобиловал раскинувшийся впереди коридор.
– Да, – выдохнул Карн. – Давай!
Они вскочили на ноги одновременно, будто прочитав мысли друг друга. Мидас рванулся к следующему укрытию, низко пригнувшись, а Карн метнул секиру прямо по коридору в полумрак. Он не рассчитывал попасть – до противника было почти двадцать метров, а точно метнуть топор на такое расстояние в боевой ситуации с учетом практически нулевой видимости просто не возможно. И это даже если опустить тот факт, что Карн не мог нормально прицелится в отсутствии физического зрения.
Что касается энергетического спектра, то засевший у края коридора гавменнескер выглядел черно-алым размытым пятном, которое практически терялось на фоне окружающего пространства, пронизанного всеми оттенками тех же самых цветов.
Однако бросок сделал главное – он спугнул существо, высунувшееся из укрытия для очередного выстрела, и оно не сумело как следует прицелиться, стрельнув наугад. Пуля ударила в потолок коридора, пробив трубу, из которой во все стороны хлестнул поток тонкодисперсного пара. Мидас тут же воспользовался этим и ринулся к следующей нише, вдвое сокращая расстояние до гавменнескера.
Карн тут же выхватил вторую секиру и метнул ее, завеса из пара не мешала ему, чего нельзя было сказать о гавменнескере, стремительно терявшем все свои преимущества. Подбежавший Акке, встал перед парнем, выставив перед собой щит. Сван вприпрыжку двинулся по следам Мидаса, который, судя по звукам, уже настиг врага. Раздался выстрел, потом гулкий удар, еще один, а за ним последовало глухое бульканье и протяжный стон.
Когда они подошли к Мидасу, древний бог стоял над поверженным врагом, широко расставив ноги и тяжело дыша. Он пробежал всего два десятка метров, но его мучила отдышка, и Карн хорошо понимал почему – в окружающем воздухе было мало кислорода, регенерационные системы корабля работали на пределе мощности, половина вышла из строя, а оставшиеся едва справлялись, обеспечивая пригодной для дыхания смесью столь невероятные площади.
Фригийский царь нагнулся и подобрал оброненный гавменнескером карабин, проверил магазин и патронник, а потом со злобой отбросил опустошенное оружие прочь. Существо на полу дергалось и что-то лепетало на непонятном языке, держась за разбитую голову. Карн наклонился к нему и замер на несколько мгновений.
– Этот по-нашему не может, что ли? – резонно поинтересовался Акке.
– Нет, – покачал головой Карн. – У него нет затылочного имплантата, зато есть другой. Не могу понять назначение, он поврежден и не функционирует. Я бы предположил, что если те, которые вышли к нам, были…
– Опять какие-то имптанаты! – прорычал Сван и неожиданно вонзил секиру точно в голову гавменнескера. Серая кожа мгновенно лопнула, а череп раскололся, наружу выплеснулся мозг неестественно-черного цвета в окружении алых разводов. – Этим тварям нельзя жить!
Мидас отвернулся, Карн пожал плечами. Было наивно полагать, что они смогли бы хоть чего-то добиться от этого жалкого выродившегося существа, которое едва ли понимало, каким образом варвары из внешнего мира оказались в его священной обители. Судя по его увядающей ауре, которая сильно отличалась от аур убитых ранее гавменнескеров, Карн предположил, что это существо было толи жрецом, толи инженером, а скорее – и тем и другим одновременно. В сущности, теперь это не имело значения.
– Сколько их еще здесь, ты можешь сказать? – Акке вновь озвучил общий вопрос. – В этот раз нам повезло, он не слишком метко бросал свои колдовские разряды.
– Не знаю, – развел руками Карн. – Мне трудно их ощущать, они сливаются с аурой корабля. Возможно даже, что это последний. Но я не уверен.
– Не обнадеживает, – насупился Акке, и тут же осекся, вспомнив, что говорит не с простым смертным, а с великим притенским друидом. – Прости, я не хотел проявить неуважение.
– Все в порядке, – Карн дернул губами, изображая подобие улыбки, и хлопнул воина по плечу. – Ты прав, нам нужно быть осторожнее. Хотя мы уже у цели, вперед и направо, там будет арка.
Через считанные минуты, как и обещал Карн, они оказались в сердце чудовищной субмарины. Без сомнения, это было самое большое помещение подлодки – широкий атриум с рядами металлических колонн вдоль стен и шарообразными лампами под потолком на многометровой высоте. По периметру каждой колонны располагались вытянутые металлические капсулы с прозрачными стеклянными крышками. Капсулы выглядели старыми, многие были заляпаны грязью и ржавчиной, некоторые сильно деформированы, из их оснований сочилась черная маслянистая жидкость.
– Сван был прав, – проговорил пораженный Акке, подходя к ближайшей капсуле и заглядывая через мутную крышку. – Если мы не в Хельхейме, то…
– У каждого свой Хельхейм, друг мой,
