– перебил его Мидас, хотя с недавнего времени он стал одним из немногих существ во Вселенной, которому было достоверно известно – место с таким названием действительно существует. И оно одно.
Он подошел к капитану и заглянул через пожелтевшее стекло, давно потерявшее две трети своей прозрачности. Древний бог хотел сказать что-то еще, но слова застряли у него в глотке, когда он увидел, что находится внутри – в окружении мертвенно-бледного фосфоресцирующего свечения стерильного вакуума. Там был человек, мертвый молодой человек в притенской одежде, к рукам, ногам и груди которого были подключены гибкие прозрачные трубки. Трубки были пусты, как и сам человек, но на них остались темно-алые потеки, происхождение которых не вызывало сомнений.
Мидас обернулся, чтобы рассказать об увиденном Карну, но парень уже все знал. Он стоял на коленях посреди кровавого атриума, задрав голову к потолку и сотрясаясь в конвульсиях беззвучных рыданий. Из-под льняной повязки, скрывавшей его глаза, вытекали ручейки слез. А потом парень встрепенулся, будто его ударило током. Внезапно он оказался на ногах.
– Живой, – прошептал Карн и его губы дернулись в призрачной улыбке, которая на изможденном лице напоминала скорее оскал мертвеца. – Не все мертвы, есть один. Живой.
Он протянул руку в сторону Мидаса, тот верно истолковал жест парня, подхватил его и стал водить от одной капсулы к другой. Они обходили колонну за колонной, на пятой в мысли древнего бога закрались сомнения – ведь Карн сам говорил, что ему трудно сосредоточиться в этом жутком месте, то есть он мог ошибаться. Но фригийский царь немедленно изгнал предательскую мысль из своей головы. По воле судьбы Карн стал единственным, кому он был готов верить безоговорочно.
– Здесь! – радостно вскрикнул парень, в его голосе звучал юношеский восторг и вновь щеки пониже льняной повязки оросила соленая влага. Но теперь это были слезы счастья, Карн был на грани и просто не мог сдерживать свои чувства.
Мидас заглянул в капсулу и увидел седовласого мужчину, почти старика. Мужчина был одет подобно нордману, он выглядел слабым и больным, по прозрачным трубкам, подключенным к его телу, медленно текла багровая жидкость. Но главное – его грудь вздымалась и опадала. Вздымалась и опадала! Это было чудом – что им удалось найти живого человека в этом кошмарном месте.
– Открывайте, – проговорил Карн, буквально задыхаясь от нахлынувших эмоций и отступая назад, чтобы освободить место зрячим. – Скорее, мы еще можем успеть!
– Мы успеем, – кивнул Мидас, осматривая капсулу и прикидывая, как она должна открываться.– Не можем не успеть.
Мидас и Акке подсунули лезвия своих ножей в зазор между крышкой и корпусом капсулы, с силой надавили. Со второго раза крышка поддалась, вакуумные запоры, размещенные по ее периметру, не выдержали, раздалось шипение и сухой треск. Крышка подскочила и Акке отвел ее вверх. Мидас протиснулся в капсулу и, морщась от ударившего в нос запаха нечистот, стал отключать трубки от тела мужчины.
Всего он насчитал восемь трубок. Отсоединив их, фригийский царь осторожно взял безвольное тело и вынул его из капсулы, уложив на холодный пол. Мужчина выглядел ужасно, его кожа обрела текстуру печеного яблока и туго обтянула кости, на которых почти не осталось мышц. Глубокие морщины исполосовали лицо, обмякшее тело напоминало тряпичную куклу. И все же Карн не ошибся, жизнь теплилась в нем.
Обратный путь занял гораздо меньше времени. Мидас, как и прежде, шел впереди, но указания Карна ему больше не требовались. Побывав где-то единожды, древний бог уже не мог ошибиться с поворотом или подъемом, со сверхъестественной точностью воспроизводя в голове пройденный маршрут.
Карн следовал за Мидасом, слыша, как за спиной тяжело дышит Сван, который вызвался нести обескровленного человека. Акке вновь замыкал их походную колонну, но больше не пятился, выставив перед собой миниатюрный щит, иначе просто не успевал бы за остальными. Они пренебрегли осторожностью в попытке спасти жизнь незнакомца, хотя Карн был почти уверен, что здесь больше никого нет, и после их спонтанного визита стальное чудовище останется навеки опустошенным.
Выбравшихся из люка воинов встретил бледный багрянец заката и свежий, наполненный кислородом воздух. А еще их ждал неожиданный сюрприз – в стороне от первой подлодки всплыла вторая, на этот раз – с белыми бортами. На вершине рубки стояли две фигуры, и, присмотревшись к ним, Мидас увидел странную смесь гавменнескеров с черной подлодки и обычных людей. У них тоже была бледно-серая кожа, напрочь лишенная волосяного покрова, но тела их выглядели вовсе не тощими, скорее утонченными.
Носили они не лохмотья, а нормальную одежду – штаны, рубахи и плащи, правда выполненные явно не из натуральных материалов. Но главное – глаза, они были человеческими. И еще при них не было оружия, по крайней мере, Мидас не заметил его.
– Прошу вас не делать поспешных выводов, – проговорил один из вновь прибывших гавменнескеров, медленно разводя ладони в стороны, то есть вроде как демонстрируя отсутствие агрессии и готовность к диалогу. Бойцов «Ньёрнорда» это явно не впечатлило – они стояли в полном вооружении, сбившись плотным строем у борта. Появление Акке вызвало воодушевление в их рядах и Карн даже уловил вздохи облегчения.
– Солгу, если скажу, что мы не имеем к ним никакого отношения, – гавменнескер указал на трупы своихсородичей. Говорил он на чистом нордманском, но Карна это не удивило. Внутренний взор парня, коснувшийся гавменнескеров с белой подлодки, обнаружил в их телах целый набор имплантатов, один из них располагался в глубине горла за трахеей и, по всей видимости, мог перманентно производить локальные модификации речевого аппарата, подстраивая его под фонетику конкретного языка.
Карн и сам был готов вздохнуть с облегчением. Эти существа действительно отличались от тех, что остывали у его ног. Он не ощущал в их аурах злобы, ненависти или осклизлой маслянистой скверны, которой выродки с черной подлодки были пропитаны до самого основания. Эти гавменнескеры были холодными и чистыми, Карн не стремился прочесть их мысли, но одну эмоцию ощущал абсолютно точно –печаль.
– Я вижу, что вам удалось вызволить одну из измученных душ, поэтому предположу, что вы многое поняли, – продолжал гавменнескер. – Но прошу вас не заблуждаться, не все из нас такие. Собственно, те, с кем вам пришлось столкнуться, единственные. Они – отступники, и мы многие годы шли по их следу.
– Вы в лучшем состоянии, чем они, – перебил его Карн. – Вы и
