При мысли об очередном сломе режима дня, у Ярека начала сводить челюсти неудержимая зевота, однако ноги, за последние недели привыкшие к длительным переходам, просились в путь. Да и жизнь кочевая, при всех её трудностях и недостатках постепенно ему начинала нравиться.
Долгим, каким же долгим может оказаться путь, если проделывать его преимущественно на своих двоих! Редко когда кто из сердобольных селян подсаживал их себе на телегу, но и тогда скорость возрастала не сильно. Дни складывались в недели, а из недель постепенно образовался месяц. К горам, показавшимся сначала тенями на горизонте, они вышли в разгар осени.
— Эх, — ностальгически вздыхал Ярек, — а у нас сейчас полные сады груш и яблок.
— Здесь они тоже есть, — Шерил оторвала взгляд от дороги — в её плетёных сандалиях пропороть ногу о кусок острой горной породы, которые здесь встречались в изобилии, ничего не стоило. Вот когда стоило позавидовать Ярековым «настоящим сапогам». — По берегам речушек и за высокими заборами.
— Да? — он вытянул шею и закрутил головой. Вдалеке, за двухметровыми сплошными оградами действительно виднелись макушки каких-то деревьев. Теперь, когда дорога стала каменистой, иногда вообще превращаясь в тропу, а ночи из прохладных по-настоящему холодными, они отказались от ночного способа путешествий да и, при наличии выбора, ночевать под открытым небом не оставались. — А у нас яблоки прямо через забор свешивались.
— У вас они, небось, и росли сами по себе, а здесь, за каждым ростком ходить приходится. Да бог с ними, особой необходимости зарабатывать здесь на пропитание у нас с тобой нет, а случить такое, нам здесь не яблок со сливами отсыпят, а лепёшек и может даже с мясом. В горах, говорят, стада овечьи неисчислимые ходят.
В последнее время они, не желая терять время на долгие остановки, и так уже немало потраченного на ферме у Брона, приспособились зарабатывать игрой и пением по случайным придорожным трактирам. Петь Шерил умела и даже любила, правда раньше стеснялась делать это на публике потому как в сравнении с Алишером получалось… в общем её исполнение никакого сравнения с братовым не выдерживало. Ярек ни петь ни играть вообще не умел, но отстукивать ритм на простеньком бубне и он научился. Её талант менестреля и его дар привлекать людей складывались вместе и позволяли из каждой, даже самой простецкой забегаловки выходить не с пустыми руками. Выходило немного, но на прокорм в дороге хватало.
Ярек обратил мечтательный взгляд в сторону совсем уже близких, как из туманной дымки вырастающих по левую сторону дороги скалистых кряжей. Для парня, всю жизнь не выезжавшего дальше окрестностей собственной деревни, зрелище должно быть было завораживающим.
— Давай, может, путь срежем, — кивнул он на такие близкие горы.
— Какой путь? Куда срежем? Дорога, пусть и петляет, ведёт прямиком к заставе, а в горах, по незнакомым тропкам можно так основательно заблудиться, что только к зиме к людям выйдем, — указала она на очевидную глупость.
— Ну, хоть поближе подойдём. Страсть как по камням полазить хочется. Тут же совсем близко, только через лужок перейти, — он добавил в голос просительных ноток.
— На самом деле они очень далеко, это просто кажется, что близко, — она выплюнула травинку, которую сгрызла практически до жёсткой остистой макушки, наклонилась и ловко подхватила следующую. — Может быть, даже целый день пути. А может и больше.
В этом вопросе специалистом Шерил не была, и в горы прежде ей попадать не случалось, просто читала когда-то раньше, какие иллюзии со зрительным сокращением расстояний бывают на подходе к горам, и кое-что из этого случайно задержалось в памяти.
Ярек носом покрутил, не убеждённый её доводами, однако спорить с подругой не стал. Действительно, баловство ведь, было бы из-за чего в пререкания вступать. Всё равно за время службы успеет налазиться по горам, просто хотелось бы побыстрее.
Жизнь убедила в правоте сестры названой и в истинности когда-то вычитанных ею знаний. День шёл за днём, дорога где петляла, а где и ложилась под ноги прямая, как стрела, но неуклонно поднималась вверх, а горы всё не приближались, только чуть заметно глазу смещались в сторону. Впрочем, тут и там стали попадаться скальные выступы, прорывавшие ровный плотный дёрн и у Ярека появилась возможность полазать по большим камням. Небольшие речки превратились в сбегающие там и тут ручьи, а хутора стали настолько редкими, что от одного до другого приходилось добираться по нескольку дней.
В таких условиях никак не рассчитываешь на появление случайных путников…
— Простите, уважаемые, — эта обычная завязка для разговора между незнакомыми людьми донеслась откуда-то слева и сзади, где по идее никого не должно было бы быть, со стороны скал. Шерил нервно обернулась и автоматически ухватилась за рукоять короткой сабли, которая, с некоторых пор, постоянно висела у неё на поясе. Путники. Двое. Смуглокожие и востроносые как все местные жители, на голове какие-то тряпки намотаны, в руках длинные тяжёлые посохи, которые при желании можно использовать как оружие. Больше ничего не говорят, но улыбаются ненатурально широко, а приближаются стремительно.
— Сзади ещё двое, — тихо, сдавленным голосом, проговорил Ярек.
Шерил больше не медлила: отскочив в сторону, поближе к высокому плоскому скальному выступу, и сманеврировав так, чтобы названный брат оказался с той стороны, где добраться до него противниками будет сложнее всего, она обнажила оружие. Двое, ещё двое и вот ещё одна парочка, словно из разреженного воздуха сконденсировалась. И как это они ухитрились? Местность пустынная, спрятаться особо негде: скалы довольно низкие, кустарник, если где встречается, вообще полупрозрачный, а дорога, хоть и петляет, просматривается на пару километров вперёд и назад. Это, выходит, они прятались специально, кого-то здесь поджидая?
Шерил мысленно зло усмехнулась: троекратное превосходство в живой силе — классика жанра и практически гарантия лёгкой победы. И это не слишком похоже на случайность. Вторая рука, практически без указаний хозяйки намотала на себя ойрский плащ. Эх, жаль второго клинка нет, но и так, ничего, пойдёт. Правда и противники, с её точки зрения, оказались вооружены кое-как: длинными ножами, посохами и… сетями.
А потом всё это утратило значение, и Шерил окунулась в привычный ритм боя. Звон-скрежет встретившихся клинков, намотанный на руку плащ отводит в сторону лезвие длинного ножа, разворот, уводящий от опускающегося на неё посоха и окружающий мир сузился для неё до троих, четверых, шестерых противников. Они стали, нет, не партнёрами по танцу, скорее участниками одной мистерии, свою роль в которой, роль ведущей фигуры и победителя в конечном итоге, она знала превосходно.
