— Эми. — Клара протянула руку. — Пока Мойше с нами работал, я только о вас и слышала.
Мак-Кленнон снял рубашку и передал ее Маусу. Сержанты космической пехоты осмотрели кресло и оборудование и встали по сторонам. Впрочем, они старались не мешать.
Комната контакта погрузилась в тишину. Судя по всему, людей не предупредили, что намечаются посетители.
Томас устроился в кресле.
— Клара, я не уверен, что у меня еще получится.
— Такое нельзя забыть. Ганс!
— Ты отпустил волосы, Мойше, — сказал Ганс. — Придется мне как следует их вымазать.
— С тех пор, как мы сели на Сломанных Крыльях, у меня не было времени на парикмахеров.
Он пару раз вздрогнул, сначала когда Ганс начал втирать ему в кожу жирный гель, а потом — когда надевали устройство-сетку. Через мгновение голову накрыл тяжелый шлем.
— Там тебя ждет рыба, Мойше, — проговорила Клара. — Можешь выходить. Удачи.
Он перешел в переходную зону, а потом оказался во вселенной звездной рыбы.
Звездный Рубеж смотрелся огромным молочным шаром, окруженным бессчетными золотыми мячами и иголками. Три корабля класса «Империя» начали испускать вихри цвета. Они уже задействовали все боевые станции и подняли все экраны. Золотые драконы скользнули в сторону, стараясь держаться подальше от кораблей.
А позади драконов, на фоне галактики…
«Боже мой!» — подумал он.
Он заметил гигантские косяки и тучи красных молний, за которыми терялась усыпанная звездами мантия вселенной. Акул было так много, они были в таком возбуждении, что невозможно было различить каждую в отдельности.
— Да, человек-друг Мойше. Они скоро нападут, — проговорил кто-то прямо у него в голове.
— Головастик!
— Привет! Добро пожаловать домой! В твоем мозгу я вижу новые пережитые приключения, человек-друг Мойше. Вижу распахнутые двери там, где когда-то лежали тени.
— Какого дьявола… Ты изменился, Головастик, ты стал поэтом.
У него в голове зазвенели нежные колокольчики смеха.
— Да, мне повезло, человек-друг Мойше. Сначала контактер-шпион, который научил шутить, а потом контактер-она, полная поэзии.
Мак-Кленнон почувствовал, как звездная рыба устремляется в глубь него, несется через скрытые прежде тайники, изучает все секреты и страхи, до которых не могла дотянуться прежде.
— Ты все вспомнил, человек-друг Мойше.
— Контактер, говорит связь, — раздался голос издалека, откуда-то снаружи. — Нам необходимо организовать канал для наводчиков «Ассирийца» и «Пруссака». Сообщите нам, когда будете готовы.
Мак-Кленнона охватил страх. Звездная рыба сняла его одним мысленным прикосновением.
— Я готов, — ответил Томас.
Он слышал, как связисты «Даниона» замкнули сеть и подключились к дредноутам. До него доносились голоса: флот и сейнеры объявили боевую тревогу. Со своего поста он видел, как вокруг кораблей флота развернулись защитные экраны. Два гигантских корабля начали двигаться навстречу урагану акул.
Хищники учуяли атаку еще до ее начала. Они вдруг устремились вперед, пытаясь добраться до нападающих и до кораблей, скрывающихся за ними.
Мак-Кленнон почувствовал, как Головастик через его мозг связался с «Данионом». Он видел ответ «Ассирийца» и «Пруссака». Казалось, их пушки разрывают саму ткань вселенной. Акулы гибли сотнями.
Но в десятки раз больше акул прорывалось сквозь стену огня и бросалось на корабли, сгрудившиеся вокруг Звездного Рубежа.
Через десять минут космос пылал, выброс энергии был просто колоссальным. А еще через десять минут Мак-Кленнон начал чувствовать горечь и отчаяние. Сообразив, откуда идут эти чувства, он спросил:
— В чем дело, Головастик?
— Слишком много акул, человек-друг Мойше. Нападение было ошибкой. Даже огромные корабли-убийцы твоего народа не смогут устоять.
Мак-Кленнон присмотрелся к положению. Космос алел, правда, но неоспоримых признаков поражения заметно не было.
И все же звездная рыба была способна делать прогнозы точнее, чем самый мощный компьютер людей.
Через пятнадцать минут тревожные знаки заметил и Мак-Кленнон. Акулы целыми стаями бросались на экраны кораблей и постепенно одерживали верх. Это происходило с каждым кораблем. Неподалеку от Звездного Рубежа уже пылал десяток истребителей. Огонь мог разгореться где угодно, газовые заряды антиматерии попадали на обшивку и постепенно разрушали железные корпуса кораблей.
Становилось все хуже.
— Мойше? — Казалось, голос Клары доносится с другого конца галактики. — Ты уже давно в контакте, может, вернешься?
— Нет. Я в порядке.
— Ты весь взмок.
— Ничего. Здесь невесело.
Несмотря на усилия Головастика, ему уже не удавалось снимать приступы страха. Он сам был в смятении. Его народ безжалостно уничтожался.
Положение стало еще хуже.
«Пруссаку» пришлось отступить. Акулы усилили атаку на «Ассирийца». «Габсбург» принял контакт реального времени и занял место «Пруссака».
Эсминцы флота оказались гораздо эффективнее рыбачьих траулеров. Их огневой заслон был практически непреодолим.
— Прорыв! Прорыв! — закричали голоса где-то вдали.
Мак-Кленнон только позже понял, что означали эти возгласы. В этот момент он думал, что акулы одержали победу. И только потом, когда возликовал Головастик, до него дошло, что поток обратился вспять.
Акулы начали кидаться друг на друга и сотнями гибли в этой дикой безжалостной грызне. Победители искали новых жертв. То тут, то там хищники уже обращались в бегство.
Через полчаса единственными красными точками, горящими на просторах космоса, были гаснущие и распадающиеся куски акульих тел. Космос кишел пожирателями падали, которые пришли сюда следом за акулами. Головастик гоготал, как подросток над неприличной шуткой.
— Нам удалось, в очередной раз удалось, человек-друг Мойше! Даже когда это было невозможно. Великолепно! Лучше и придумать нельзя. Могу биться об заклад, стадо и траулеры избавлены от акул на всю оставшуюся историю человечества. Здесь погибло так много…
— Мойше? — вмешалась Клара. — Ты в порядке? Нам надо тебя выводить. Ты и так пробыл слишком долго.
Мак-Кленнона охватила печаль. На мгновение он не мог обнаружить ее источник, а потом понял. Головастику жаль его отпускать. Звездная рыба знает, что это уже навсегда.
— Не знаю, что и сказать, Головастик. Мы ведь уже прощались.
Головастик придумал какую-то хилую шутку. Мак-Кленнон с натугой рассмеялся.
— Не очень?
— Не очень. Помни меня, Головастик.
