— Осторожнее, свиньи! — Блумфонтейн промокнул перчаткой попавшую на лицо каплю жертвенной крови. — Если ритуал пойдёт неправильно, то…
Многозначительная пауза страшнее угроз и обещаний жестоко покарать. В молчании повелителя каждый видит и проецирует на себя собственные ужасы, а услужливое воображение делает их ещё страшнее.
— Ваша светлость, — пожилой маг со свежим рубцом от удара плетью на лице едва сдержал желание бросить всё и упасть на колени. — Ещё восемьдесят четыре…
— Меня не интересуют подробности! Я жду результат!
— Да, ваша светлость, — низко поклонился маг, и прикрикнул на помощников. — Пошевеливайтесь, уроды!
Впрочем, крики ничего не могут ускорить — в ритуале важно каждое движение, а спешка может только навредить. Вот в прошлый раз кровь жертв не успела впитаться в алтарь и плеснула через край, залив свечи на лучах пентаграммы. Теперь западное крыло дворца Мальмезон наглухо заколочено из-за прорвавшихся из неизвестной реальности ядовитых слизней.
— Кругом одни идиоты, — сам с собой разговаривал Блумфонтейн. — Как будто я не знаю количество жертв.
Да, сегодня герцог расщедрился и отправил на алтарь людей. Прошлые попытки провалились из-за принесённых в жертву орков, так что лучше перестать экономить на мелочах. Полторы сотни человек, это ведь мелочи, правда?
После сотой жертвы ярче вспыхнули чёрные свечи на лучах пентаграммы, а чуть в стороне от алтаря появилась изумрудная точка, увеличивающаяся с каждым ударом каменного ритуального ножа. На ста двадцати будущий портал вырос до половины человеческого роста. Сто тридцать… по мерцающему овалу пробежала лёгкая рябь, и запахло мёдом и горячим воском. Сто сорок… портал перестал рябить, но окутался сизым дымком. Сто пятидесятая жертва… переход между мирами зажужжал и выбросил тучу мечтающих о мести пчёл.
— Убейте их! — герцог Блумфонтейн требовательно посмотрел на старого мага. — Ты меня слышишь, червяк?
Тот сжался в ожидании удара и запустил в атакующих пчёл сверкающий сгусток «огненного дыхания». Но привычное заклинание, много веков с успехом используемое для борьбы с воздушными целями, не сработало — насекомые не только остались в живых, но даже получили заряд бодрости и дополнительной злости.
— Бегите, ваша светлость! — закричал маг, закрывая собой повелителя. — Они из мира без магии!
Сбитый с ног Блумфонтейн сдавлено хрюкнул и на четвереньках пополз к выходу, каждое мгновение ожидая смертельный укус. Ведь всем известно — в мире без магии живут чрезвычайно опасные существа, убивающие одним лишь прикосновением. Даже вид их страшно вредит здоровью. Так что бежать! Скорее бежать отсюда! Как можно быстрее и как можно дальше.
Бум… старый маг свалился на спину повелителя и судорожно вцепился герцогу в волосы. И тут же в туго обтянутую бархатными шоссами светлейшую задницу впилась пара пчёл.
— А-а-а!!! — громкий вопль Блумфонтейа отразился от мрачных стен Мальмезона и сшиб ворвавшихся на шут телохранителей. — Убейте их!
Герцог взбрыкивал задницей как норовистый рысак, но сбросить седока так и не смог — оцепеневший от ужаса маг держался крепко, хотя то и дело вздрагивал от пчелиных укусов. Зато появление герцогских телохранителей было благосклонно воспринято злющими насекомыми, с азартом атаковавшими новые цели.
— Сколько же их… — прохрипел Блумфонтейн, в прыжке головой выбивая затейливый цветной витраж. — Убейте всех…
Этот приказ было проще отдать, чем выполнить. Что могут сделать мечи воинов с мелкими полосатыми убийцами? Разве что из милосердия добить очередную жертву озлобленных насекомых. Правда, в таком случае пришлось бы перерезать всех. Или герцог Блумфонтейн именно это и подразумевал?
Но пчёлы не оставили времени на раздумье, и скоро дворец Мальмезон полностью опустел. Исчезли даже привидения из подвалов и почему-то пропали двенадцать бочек драгоценного ирилийского креплёного вина. Впрочем, чуть позже этот божественный напиток появился на аукционах вольного города Кракенвилля, но то была уже другая история.
А через полчаса после бегства из дворца герцог Блумфонтейн лежал на простом набитом старым сеном тюфяке в доме деревенского старосты, и с тревогой прислушивался к состоянию организма, опасаясь появления тревожных симптомов. Ведь признаки поражения тварями из безмагического мира проявляются не сразу, и если не принять определённые меры, то яд этих существ убивает неотвратимо и мучительно.
Впрочем, называть их безмагическими тварями не совсем правильно — магию они очень даже ценят и уважают. Правда, исключительно в качестве пикантной приправы к вкусной и здоровой пище. Отродья тьмы (да проклянут их тёмные боги) прорывались во внешний мир редко, но в каждое своё появление оставляли отметку в памяти целых поколения. Простецы даже отсчёт времени вели от такого важного и запоминающегося события.
— Ваша светлость, — деревенский староста с решительностью самоубийцы заглянул в дверь. — Там эта… привели её, значицца… Оприходовать её самолично изволите, или как? Мы бы завсегда, только вот как же… Оно же колдунство требуецца. Магически оприходовать, сталбыть!
Прозвучало двусмысленно. Вообще-то процесс принесения ведьмы в жертву практически ничем не отличается от… хм… Но это именно жертвоприношение, и никак иначе!
— Следи за языком, смерд!
Староста высунул упомянутый орган, тщетно пытаясь его разглядеть, и после неудачи согнулся в поклоне:
— Да, ваша светлость.
— Что да?
— Всё да! Что изволите, то и да.
— Пошёл вон, дурак.
— Да, ваша светлость. А ведьму того? В смысле, этого?
Герцог тяжело вздохнул и с трудом подавил желание лично отсечь глупую голову смерда. Только прикрикнул:
— Поди прочь!
— А ведьма? — не унимался староста.
— Пусть будет наготове.
Да, существовало противоядие от тварей из безмагического мира — нужно лишь предоставить им более-менее равноценную замену. Правда, главное неудобство этого метода заключается в том, что перенаправлять порчу на новую жертву следует исключительно естественным путём. Ну а что может быть естественнее… хм… Только вот единственной магически одарённой женщиной в деревне оказалась почти столетняя старуха, охотно согласившаяся принять на себя порчу в обмен на нехитрые, но давным-давно позабытые её действия.
А ещё через час в доме старосты появился опухший от укусов герцогский старший телохранитель:
— Мы выполнили ваше приказание, милорд!
— Какое?
— Вы приказали всех убить, милорд!
Блумфонтейн с видимым облегчением выдохнул:
— Уничтожили всех жужжащих тварей?
— Их тоже, милорд!
— В каком смысле «тоже»?
— В прямом. Вы сказали всех, вот мы всех и того…
— Болваны, — герцог понял, что остался без магов и лакеев, но сил на злость уже не осталось. — Из-за тварей кто-нибудь умер?
— Нет, милорд. Все гвардейцы сильно опухли и чешутся, но пока живы. Исправить оплошность, милорд?
Перспектива остаться без телохранителей Блумфонтейна не устраивала, и он поспешил отослать инициативного дурака:
— Приказываю всем отдыхать. Пусть староста пошлёт кого-нибудь для приборки в Мальмезоне.
— И похороны ещё…
— Да, похороны тоже. И ведьму гоните прочь!
— Будет сделано, милорд!
Получивший указания староста улыбнулся старухе:
— Твоё счастье, Гамелия! Стало быть, поживёшь ещё, покоптишь небо.
Ведьма пренебрежительно скривила беззубый рот:
— Понимал бы что в счастье, дурень… Всё равно не сегодня-завтра помирать, и думала хоть напоследок… Тьфу ты, бестолочь!
— Не заговаривайся, старая!
— Прокляну.
— Кол осиновый проклянёшь, ведьма.
— Жене своей колом грози, огрызок неумытый. Да и не нужен тебе больше тот кол, — старуха хитро прищурилась. — Показать кому сможешь, а грозить уже нет. Без надобности.
Деревня Кистенёвка. Вечер того же дня.
Наконец-то я разобрался с терминами «везение» и «повезло». Это примерно то же самое, что «удача» и «посчастливилось», но обозначаемый данными словами процесс получения материальных и моральных выгод более растянут во времени. Или кратковременно, но часто. На постоянной основе, так сказать.
