не стал дослушивать, а просто взмахнул платком и что-то быстро произнес.
Надо было видеть, как с костров поднялись котлы и перевернулись в воздухе. Вода тут же плеснула на горящие угли, а из котлов радостно посыпались освобожденные мученики. Голые мужчины и женщины начали с криками счастья бегать по территории, старательно изображая игроков в американский футбол. Не все ринулись к выходу, некоторые просто бегали, чтобы размять ноги или отвесить пендаля своим мучителям. Веселая сумятица захватила территорию Черных Пределов.
Котел наших собеседников тоже перевернулся. Из него выскочили мужчина с женщиной и понеслись в нашу сторону. Черти тут же взяли вилы наизготовку, и приготовились встречать своих подопечных. Мужчина подпрыгнул в воздухе и, с криком: «Кий-я-а-а!» снес однорогому черту последний рог. Женщина же запрыгнула на второго черта и вцепилась ему в уши, по всей видимости собираясь «показать Москву».
Собеседники тут же забыли о нашем существовании, и мы оказались предоставлены сами себе.
— Пойдем, Марина. Сдается мне, что сейчас бюрократическому аппарату будет не до нас, — потянул меня за руку Похотун.
Я ещё пару секунд посмотрела, как мужчина ловко выхватил вилы у безрогого черта и теперь вовсю гонял того по площадке.
Да, мы явно лишние на этом празднике жизни.
Мы с Похотуном потопали по направлению к замку.
Черный замок скреб красный небосвод макушками, как будто ему тут тоже не нравилось, и он отчаянно мечтал смыться. Здание готического сумасшествия окружал огненный пылающий ров. У прохода на деревянный мост стояли два мускулистых черта. Здоровенные руки сжимали мощные трезубцы. Надо ли было говорить, что они не носили одежды?
Да, я слегка смутилась. Не привыкла я к таким откровениям…
Скуластые лица повернулись к нам, свинячьи пятачки дернулись, а глазки налились густущей красной кровью.
— Входа нет смертным!!! — глухо пророкотал правый черт.
— Нет смертным входа!!! — в тон ему добавил левый.
— А если мы не смертные? Если бессмертные? — спросил с ехидцей Похотун.
— Не может быть! Мы чувствуем запах смерти! — рявкнул правый.
— Быть не может! Запах смерти чувствуем мы! — дополнил левый.
— Так это у меня комар сушеный, — улыбнулся Похотун. — Вот его-то вы и чувствуете. А мы на самом деле бессмертные. Хотите удостовериться? Наколите на свои трезубцы вот эту девицу!
Я сначала не поняла, что это он показывает на меня. А когда поняла, то едва не задохнулась от злости!
Меня? Накалывать?
— Я с радостью! — оскалился правый привратник и поднял вилы.
— С радостью! Я! — возразил ему левый.
— Я убью её!
— Её убью я!
— Ты глупый дурак!
— Дурак глупый — ты!
Я успела поймать тонкую тень усмешки, скользнувшей по губам тёмного мага. Черти продолжали перебираться между собой. Накал нарастал. Они уже брызгали слюной друг другу на пятачки. Вот-вот вцепятся в глотки.
Только теперь я поняла задумку Похотуна. А поняв, решила подыграть:
— Мущщщины, я не могу выбрать, кто из вас мужественнее и кто сможет убить меня так, чтобы я потом совсем-совсем мёртвая стала. Какая у вас сила удара? Можете стукнуть друг другу по голове, чтобы я поняла — кто сильнее?
Оба черта уставились на меня так, как будто я только что нарисовала что-то непотребное на снегу. Я показала все свои тридцать три зуба в ослепительной голливудской улыбке и распахнула глаза до уровня панорамного окна.
— Я думаю, что правый сильнее, — сомневающимся тоном заявил Похотун.
— А мне кажется, что левый. Ты только посмотри на его мускулатуру, — тут же возразила я.
— Я сильнее! — грохотнул правый черт.
— Нет, я сильнее! — проворчал левый.
О как! Левый не просто повторил, а ещё и возразил. Это что-то новенькое. А если учесть, что оба черта изо всех сил напрягли мышцы и начали красоваться, как культуристы на соревновании, то вечер начинал становиться веселее.
Или уже ночь?
В этом подземелье время терялось напрочь. Я даже не была уверена, что мы здесь всего лишь день провели — возможно, мы тут уже месяц шляемся. Я бы ещё подумала о времени, но Похотун вернул меня к обсуждению привратников:
— Правый!
— Левый! — откликнулась я.
— Правый, — пробурчал правый.
— Левый, — в тон ему пробубнил левый.
Два черта встали друг напротив друга и набычились, глаза обоих налились кровью от ресничек до… до других ресничек.
— А может соревнование? — подмигнул Похотун.
— Можем и соревнование.
— Соревнование и можем.
Похотун картинно взмахнул платком и тут же камни на площадке зашевелились, расползаясь в разные стороны. Валуны сталкивались друг с другом, трещали и скрипели на песке. Через две минуты каменного движения возникла ровная арена по типу нашего восьмиугольника, где мужчины лупцуют друг друга до потери пульса на потеху толпе.
У нас толпы не было, всего лишь два зрителя. Я себе сделала подобие тех лохматых шаров, которыми трясут в группе поддержки молоденькие девчонки. Помпоны для черлиденга. Кто-то назовет их пипидастрами, но это не так — пипидастры, это метелки для уборки пыли. Уж я-то знаю — девчонки из моей академии стали такими в замке Похотуна.
— Борьба без правил — это борьба для настоящих мужчин! — с пафосом воскликнул Похотун. — Если вы хотите доказать, что сильнее, то сойдитесь в схватке и выясните это раз и навсегда!
— Да как два пальца…
— Как два пальца! Да!
Черти двинулись на импровизированный ринг, а я замахала и затрясла помпонами. Старалась делать это активно и от души. Вот так вправо, вот так влево! А вот тут вообще ласточку и немного помахать крыльями!
— Я буду вашим судьей! — воскликнул Похотун. — Начинайте борьбу на удар гонга. Как только услышите второй удар — тут же прекращайте борьбу. Всё ясно?
— Первый удар — начинаем. Второй удар — прекращаем. Ясно.
— Ясно. Начинаем — первый удар. Прекращаем — второй удар.
— Вот и хорошо, — Похотун взмахнул платком и в его руке появился золотой гонг.
Черти встали друг на против друга. Оба серьезные, как бабки в СОБЕСе. Того и гляди — взорвутся от напряжения.
Похотун размахнулся как следует и влепил кулаком по гонгу. Оглушительный звон разнесся по арене. Черти сошлись…
Плюшки-ватрушки, как же они мутузили друг друга… То за уши таскали, то по пятачку стучали, то хвосты крутили, то копытами молотили.
Загляденье, а не бойцовский поединок. Я активно бегала вокруг арены и улюлюкала:
— Левый-левый, бей-бей! Левый-левый, не жалей! Правый-правый, заряди, на меня так на гляди!
И правый, и левый старались изо всех сил. Они подняли тучу пыли. Удары были такими, как будто сумасшедший дятел вместо дерева сел на пустую бочку и начал долбить по ней.
