в своём красном платье.
Только после этого позволяю себе открыть глаза и осмотреться: до этого было очень страшно. Я не в своей комнате. Но где тогда?
Надо мной бархатный балдахин от огромной кровати, которая занимает центральное место. Простыни прохладные, шелковые, насыщенного цвета тёмного вина. Такого, что будто даже чувствуется вкус винограда на губах.
Вдоль стен тянутся полки, заставленные старинными фолиантами и безделушками. В камине потрескивают языки пламени, отбрасывая мягкие отблески на кожаные кресла и приглушённые тона тяжёлых штор.
Тяжёлый, волнующий аромат мужских духов витает в воздухе, обволакивая словно плотная вуаль. Знакомый и до дрожи волнующий. Тот самый, который наполнял мои лёгкие во сне. Мне кажется, что теперь я гарантированно буду вспоминать всё, что со мной происходило там, стоит только мне почувствовать этот запах.
Аромат Мора. Спальня Мора. Кровать Мора. Да и я теперь тоже, похоже, его…
Откидываю одеяло и встаю босыми ногами в мягкий пушистый ковёр, ворс которого доходит почти до лодыжки. Уютно, как дома. Но…
Где этот грёбаный демон?! И почему мне показалось, что во сне Морзелард будто прощался со мной? А ведь я даже почти проиграла этот наш проклятый спор. И, на самом деле, почти не была расстроена.
Если девчонки рассказывали мне про ТАКИЕ ощущения, я понимаю, почему они были настолько вдохновлены. Хотя, честно говоря, я уверена, что ни Эрика, ни другие ведьмы из ковена не испытывали того, во что меня ночью погрузил Мор.
Мне нужно с ним поговорить. Он обещал дать ответы на мои вопросы. Обещал. И сделает!
Одна из массивных дубовых дверей заперта. Сколько я ни дёргаю ручку, она не поддаётся. Вот ведь… Демон! Что б его…
За другой я нахожу… ту самую ванную, в которой я оказалась в первый раз. Но сейчас она уже не выглядит настолько пугающей. Искренне говоря, я была бы не против погрузить сейчас своё уставшее тело в воду. А ещё лучше, если бы со мной рядом был Мор.
Вот поэтому-то его и надо найти!
Из неё в другую сторону идёт коридор с каменными стенами, по которому я, похоже, тогда и пыталась сбежать от Мора. Но куда он ведёт?
Иду вдоль стеночки, словно боюсь какой-то очередной ловушки, но спустя некоторое время вполне мирно выхожу в уже знакомую оранжерею. Делаю шаг в царство растений, и меня тут же окутывает влажным тёплым воздухом и ароматом цветов, а ещё искусственным магическим светом, потому что за пределами оранжереи сереет тяжёлое небо.
Когда я оборачиваюсь, рассчитывая увидеть вход в коридор, там ничего нет. Ну конечно! Вряд ли высший демон оставил бы вот так просто открытым проход в свои покои.
— О, кто это к нам пожаловал? — слышится мурлычащий голос Клеменсии. — Ведьма, которая умудрилась удивить даже моего папочку, учитывая, что его просто уже невозможно удивить.
Я пячусь, потому как общаться с этой демоницей точно в мои планы не входит.
— А ты что? Мора ищешь? Ой, да не ищи, лапочка. Он спит у меня в комнате, — она плотоядно улыбается и облизывается. — Ко мне пришёл и устроил мне таки-и-ие ощущения, что я до сих пор еле на ногах стою. Это было непередаваемо.
Мор? У неё?
Меня словно обливает из ведра с холодной водой. Не мог же он… После того, как сделал это вот всё со мной, не мог же он отправиться к Клеменсии?
— Ты врёшь, — выдыхаю я.
— Хочешь проверить?
— Перестань пугать гостью своего жениха, Клесси, — прямо из воздуха рядом с ней появляется Владыка. — Она, похоже, и так о нас не лучшего мнения.
Его губы растягиваются в липкой, пугающей улыбке, и он подходит и берёт меня под руку. Я хочу вырваться, но ощущение, словно моё тело мне не подчиняется. Иду, как послушная марионетка за ним, звука издать не могу. А хочется кричать.
В первую очередь на себя: вот какого демона я вообще попёрлась куда-то? Неужели Мор в свою спальню бы не вернулся?
А если не вернулся бы? Страх противными щупальцами расползается по коже, слипается в центре груди и заполняет меня с макушкой.
Он не собирался возвращаться: решил проиграть мне и не использовать силу. Но что его тогда ждёт?
Владыка притаскивает меня к какому-то балкону, задрапированному бархатом, с удобными бордовыми креслами, столиком с фруктами и вином. Но главное в нём не это. Главное вид, который открывается с балкона.
— Раздели со мной это веселье, Ариелла, — довольным, маслянистым голосом говорит демон.
Сглатываю, едва промаргиваюсь, потому что слёзы застилают лицо, а ужас заставляет леденеть пальцы. На площадке перед воротами три женские фигуры. Практически обнажённые, едва ли прикрытые прозрачными короткими сорочками. Они жмутся друг к другу и опасливо оглядываются на улюлюкающую толпу, которая уже готова напасть на них.
Мои девочки. Эрика ловит мой взгляд, и у меня перехватывает дыхание.
— Это будет потрясающая охота, — произносит Владыка, поглаживая мою спину в разрезе платья. — А знаешь, кто меня натолкнул на эту замечательную мысль? Ты, Ариелла.
— Я?
От этого всё обрывается в груди, беспомощность накатывает волнами.
— Ты, малышка, — довольным котом мурлычет Владыка. — Я подумал, если ты такая особенная, что смогла так покорить моего лучшего демона, так, может, и остальные в твоём ковене тоже необычные?
К Эрике и девчонкам присоединяются ещё несколько наших, но чуть постарше. Они не жили постоянно в нашем ковене, в основном держали магазинчики в соседних городах. Приезжали к нам только… Только на праздник Златокудрой Ройлу. Но… до него должно было быть ещё два месяца, а я здесь всего лишь третий день…
Или…
— Время в наших мирах идёт совсем-совсем по-разному, — словно в ответ на мои мысли произносит Владыка. — Мы видим, как меняются поколения, эпохи… И демонам становится скучно. Многие теряют нюх, сноровку…
Такое ощущение, что он говорит не об абстрактных демонах, а именно о Море.
— Так что нужно быть уверенным, что кто-то другой может занять его место. А мы с тобой посмотрим на моих подданных. Поможешь мне выбрать лучшего?
Не знаю, за счёт каких сил мне это удаётся, но я разворачиваюсь и со всей силы бью по руке Владыки. И плевать я хотела на то, какой он там сильный. С Мором я тоже не побоялась поругаться!
— Отпустите их! Они же живые, не звери и не игрушки! Как вы так можете?!
— Они? Игрушки, конечно. Все вы… игрушки. Кто-то более ценный, кто-то менее.
Слова словно режут ножом, заставляют чувствовать бессилие и отчаяние.
— Какой же вы… гадкий! Бессовестный!
Над полем прокатывается лающий,
