— До тех пор пока не причинишь зла женщине, — прошептало ему сознание, и повелитель Сорей провалился в бездну.
Лоре пришла в сознание от чьих‑то стонов раздающихся рядом. Она словно вынырнула из глубокого колодца и впервые увидела свет: яркий и ослепительный, но это только боль взорвалась в ней с новой силой. Она приоткрыла глаза и попыталась осмотреться, ничего не вышло. Вокруг было темно и к тому же лежа на чем‑то жестком и, не имея возможности повернуть голову, это было не так‑то просто сделать. Поэтому Лоре решила встать. Кроме того, она никак не могла понять, где находится, что с ней случилось и самое главное почему. Она попробовала сесть, но по непонятной причине ей это удалось лишь с третьей попытки, Лоре чувствовала жуткую слабость, и ей очень хотелось спать. А еще ей очень хотелось есть, возможно, впервые в жизни она испытывала настоящее чувство голода. Кого‑то она напоминала себе в этот момент, кого‑то кто постоянно хотел есть, но точно вспомнить не могла. Интересно где все, думала она, борясь с собственной слабостью, и что еще интереснее кто это — все? Наконец ее попытки увенчались успехом и она не только села на кровати, но даже встала, правда при этом все закружилось перед глазами в каком‑то неведомом ей ритме, но очень не хорошем в любом случае. Лоре попыталась сфокусироваться, безуспешно, поэтому она направилась в сторону слабой полоски света немного танцующей походкой, потому что мир вокруг продолжал кружиться. Откинув край палатки Лоре с интересом осмотрелась. Картина была замечательная: сотни догорающих костров раскинулись перед ней, кое — где были видны палатки, и над всем этим луна и звезды, это было очень романтично и загадочно. Лоре никак не могла припомнить, как она сюда попала. Она вообще смутно помнила, что с ней случилось за последние несколько дней или много дней?
— Ты куда? — закричал на нее какой‑то мужчина. — Тебе лежать надо, куда пошла?
Лоре задумалась над тем, куда она собиралась идти и ничего не сумела придумать. Болела голова, и ноги все время подгибались. Она понадеялась, что этому незнакомому мужчине на самом‑то деле вовсе не интересно, куда именно она идет, а он все кричал, но что именно понять было совсем невозможно. Затем в глазах все померкло, и Лоре стала падать. Чьи‑то руки поймали ее, понесли куда‑то, чей‑то голос сердито бубнил над головой.
— Дедушка, — улыбнулась она и потеряла сознание.
— Ну вот, после того как ты выпустила дракона, нам пришлось бежать…
— Зачем?
— За нами погнались стражники. И мы побежали в лес и спрятались там. А потом мы решили, что надо искать родителей Коши…
— Это кто?
— Это дракон, ты его так назвала. И поэтому мы пошли на восток…
Хотя прошло уже несколько дней, Лоре была все еще очень слаба от раны и большой потери крови. Правда сознания она больше не теряла, и голова кружилась меньше, но все же лекарь до сегодняшнего дня запрещал всякие разговоры и посещения и не пустил даже командора Страга, который очень сильно хотел узнать, как ей, женщине, удалось проникнуть в армию (к слову сказать, после этого всех солдат проверили на соответствие мужскому полу, но иных женщин обнаружено не было), и только сегодня разрешил зайти Оксидану, как ближайшему родственнику. И гном уже довольно давно сидел возле Лоре и рассказывал ей всю историю их похода, так как выяснилось, что Лоре почти ничего не помнит.
— А потом, как все началось. Они как пошли на нас. Мы‑то с тобой сначала вместе держались, но потом все закрутилось вокруг, такая неразбериха началась, и мы потерялись. Я, уже когда все закончилось, стал тебя искать и узнал, что ты раненная лежишь и к тебе не пускают. Ну, мы с Филом и Кошой рядом тут и поселились. Видели как командор с лекарем сильно ругались, и вообще как‑то странно все отреагировали на то, что ты женщина, как будто им сказали, что ты чудовище какое.
— А зачем я вообще куда‑то пошла?
— Ты искала дедушку.
— Он потерялся?
— Не знаю, это надо Фила спрашивать.
Оксидан хотел рассказать что‑то еще, но пришел лекарь, и выпроводил Оксидана, заставил Лоре выпить какую‑то горькую гадость, пощупал ее и велел спать. Как будто спать можно по приказу. И все же Лоре легла поудобнее и закрыла глаза, ей надо было подумать и все вспомнить. Помнила она мало, вернее почти ничего не помнила из того, что рассказал ей Оксидан, но так как придумывать что‑либо гному было не зачем, она ему верила. История с дедушкой была неясной, но Фила к ней не пускали, Лоре считала, что это дискриминация (хотя если бы ее спросили, что это значит, она не сумела бы объяснить), и приходилось обходиться без Фила. Лоре стала вспоминать все, что ей рассказал гном, потом вспоминать надоело, и она стала думать о доме, о вредном чайнике, о призраках, об огромном кузнеце, часто приходившим к ним в дом и том, как он разрешал ей наблюдать за его работой, и о том, как шумел огонь и бухали тяжелые молоты. Спать совсем не хотелось и лежать тоже надоело, и Лоре, вспомнив, что дедушка всегда советовал ей перед сном дышать свежим воздухом, вышла из палатки. На нее никто не обращал внимания, близилось время ужина, и лагерь был занят своими делами. Лоре решила разыскать Фила и расспросить его подробнее.
Наступающие сумерки скрадывали очертания, делали фигуры размытыми и неясными, и Лоре, помня, что Фил прекрасно видит в темноте, не очень‑то смотрела по сторонам, полагая, что он сам ее увидит и найдет, и, конечно же, она совсем не смотрела под ноги. Но когда она сделала следующий шаг, ближайшие окрестности озарились светом очень сильного пламени. Лоре сделала именно то, что строжайше запрещалось всеми правилами общения с драконами: она наступила на хвост. И Коша, который и так уже добился значительных успехов в деле огнедышания, научившись вызывать стойкое пламя, от неожиданности и боли перешел на качественно новый уровень: пламя было теперь не только стойким, но и сильным. Оксидан, возвращавшийся к месту ночлега с ужином, уронил свой котелок, и брызги горячей каши с мясом попали на Фила, который раздумывал над тем, стоит ли пытаться успокоить дракона. Ужин был безвозвратно потерян, легенда о собаке необычной породы была окончательно развеяна, настроение Фила было безнадежно испорчено, а к Лоре, от неожиданности упавшей на землю, вернулась память. Но прежде чем она успела осознать это, чья‑то огромная рука подняла ее за шкирку и куда‑то потащила. Передвигаться в таком положении было очень неудобно, и совсем невозможно смотреть по сторонам, поэтому Лоре смотрела под ноги, чтобы не разбить ноги в кровь: она только сейчас осознала, что ноги ее были голыми, а ходить босиком она никогда не любила.
