Наступающие сумерки скрадывали очертания, делали фигуры размытыми и неясными, и Лоре, помня, что Фил прекрасно видит в темноте, не очень‑то смотрела по сторонам, полагая, что он сам ее увидит и найдет, и, конечно же, она совсем не смотрела под ноги. Но когда она сделала следующий шаг, ближайшие окрестности озарились светом очень сильного пламени. Лоре сделала именно то, что строжайше запрещалось всеми правилами общения с драконами: она наступила на хвост. И Коша, который и так уже добился значительных успехов в деле огнедышания, научившись вызывать стойкое пламя, от неожиданности и боли перешел на качественно новый уровень: пламя было теперь не только стойким, но и сильным. Оксидан, возвращавшийся к месту ночлега с ужином, уронил свой котелок, и брызги горячей каши с мясом попали на Фила, который раздумывал над тем, стоит ли пытаться успокоить дракона. Ужин был безвозвратно потерян, легенда о собаке необычной породы была окончательно развеяна, настроение Фила было безнадежно испорчено, а к Лоре, от неожиданности упавшей на землю, вернулась память. Но прежде чем она успела осознать это, чья‑то огромная рука подняла ее за шкирку и куда‑то потащила. Передвигаться в таком положении было очень неудобно, и совсем невозможно смотреть по сторонам, поэтому Лоре смотрела под ноги, чтобы не разбить ноги в кровь: она только сейчас осознала, что ноги ее были голыми, а ходить босиком она никогда не любила.
Фил и Оксидан смотрели вслед насильно удаляемой Лоре и в головах их возникли удивительно похожие мысли. Они переглянулись:
— Надо уходить, — предложил Фил.
— Сваливать, — подтвердил Оксидан и осмотрел их пожитки.
Пожиток было не много, потому долгие сборы не грозили нарушить их планы. Некоторые сомнения у Оксидана возникли из‑за котелка, но потом он решил, что хороший котелок в хозяйстве всегда пригодиться, а в армии их полно, и, закинув за спину котомку Лоре, взяв котелок в одну руку, а поводок от ошейника Коши в другую, он решительно двинулся на восток. Выбор его объяснялся довольно просто: во — первых, они так долго туда шли, что уже к этому привыкли, во — вторых, гном справедливо полагал, что армия еще не скоро начнет обратный путь, и потом, на востоке стояли обозы с едой, а среди еды прятаться всегда удобнее. Фил летящий рядом с гномом, изредка его обгонял, чтобы точно знать, куда уводят Лоре. Мысль о том, что Лоре тоже надо будет спасать из какой‑нибудь тюрьмы, ему совсем не нравилась.
Камешки и трава под ногами закончились, и началась просто земля, голая и пыльная, утрамбованная десятками ног. Ноги вырастали прямо из земли и стояли перед Лорей. Иногда они поворачивались, топтались, но большинство стояло спокойно. От нечего делать Лоре занялась изучением сапог, в которое были обуты незнакомые ей ноги. Но довольно грубая встряска оторвала ее от этого занятия, заставив посмотреть вверх, туда, где ноги венчались головой, и куда смотреть было очень неудобно.
— Кто ты и как ты попала в армию? — раздался откуда‑то сверху хрипловатый голос.
Лоре попыталась рассмотреть лицо говорившего, но рука, все еще держащая ее за воротник, этому мешала, и Лоре снова уставилась в землю. Над ее головой кто‑то с кем‑то о чем‑то говорил, но хорошо воспитанная Лоре не стала подслушивать разговор, а вместо этого задумалась над тем, стоит ли говорить правду или сделать вид, что она все еще ничего не помнит. Дедушка, конечно же, говорил ей, что врать не хорошо, но Оксидан научил ее тому, что, говоря правду, можно о многом умалчивать и тогда получается, что ты не соврал, но и ничего не сказал. Лоре почему‑то совсем не нравилась мысль о том, чтобы рассказать этому хриплому голосу всю их историю. Совсем не нравилась. Голоса над ее головой замолчали. Лоре снова встряхнули и отпустили, так неожиданно, что ей пришлось раскинуть руки в сторону, чтобы не упасть.
— Кто ты и как ты попала в армию? — повторил голос.
— Меня зовут Лорей, — ответила она, сумев наконец‑то рассмотреть своего собеседника.
Это был мужчина. Высокий, уже совсем не молодой и лицо у него было каким‑то жестким, как чешуя Коши. А глаза были колючими и холодными, Лоре он не понравился, и она еще сильнее уверилась в том, что рассказывать этому незнакомому человеку ничего не будет.
— Как ты попала в армию? Ты разве не знаешь, что женщинам запрещено воевать и проливать кровь от самого рождения мира? — командор Страг впился глазами в нелепое создание, стоявшее перед ним.
— Нет, — искренне ответила Лоре. Она и правда ни о чем таком не знала. Впрочем, она никогда этим и не интересовалась, потому что не собиралась воевать. И не ее вина, что этот странный мужчина поссорился с другим странным, повелителем Сореем, кажется.
— Зачем ты пришла в армию? — поверить в то, что она и вправду была так наивна, как говорила, командор не мог.
— Не помню, — Лоре, вспомнив чему ее учил гном, посмотрела прямо в глаза мужчины. — Я не помню, как я сюда попала. И вообще я кушать хочу.
— Это правда? — мужчина посмотрел куда‑то назад.
— Лекарь сказал, что память может к ней и вовсе не вернуться, — ответили ему. — Он не позволял с ней видеться. Если бы она сама не вышла на улицу…
— Накормить. И оставить на ночь здесь. Утром повезете, — сказал он кому‑то стоявшему рядом с Лоре и, прежде чем она успела хоть что‑то понять, кто‑то снова схватил ее за воротник, и потащили в сторону палаток. Решив, что для побега ей понадобятся здоровые ноги, Лоре стала внимательно смотреть себе под ноги.
Командор Страг посмотрел, как ее запихнули в палатку, и вернулся к изучению планов столицы. Он злился и, наверное, его можно было понять. Ранение и пленение Повелителя Сорея принесло им победу в сражении, но война продолжалась, хотя по всем правилам она должна была немедленно закончиться. Но военачальники Повелителя не сдавались, и войти в столицу не получалось. Сорей издевательски смеялся и на все предложения Страга отвечал одним требованием, увидеться с женщиной. С какой женщиной он не уточнял и Страг не сразу догадался, что говорит он о той самой раненной женщине. Женщине, которая на деле оказалась совсем ребенком. К тому же потерявшем память, хотя это, наверное, было к лучшему. Может быть, в другое время он бы и задумался над этим странным требованием пленника, но сейчас Страгу нужна была столица и совсем не нужна была война, и поэтому он решил уступить.
Фил, слышавший странный допрос, учиненный Лоре, еще какое‑то время покружил над палатками, но, убедившись, что этой ночью Лоре сбежать не удастся, вернулся к Оксидану и Коше, чтобы вместе решить, что делать дальше, а вернее как это делать.
