Временами этого снега оказывалось столь много, что лететь Джилрою приходилось буквально вслепую. Глаза с трудом различали окружающий мир. Да и более осмотрительным было бы держать их закрытыми — защищая от снега и ветра.
Растительности на скалах почти уже не встречалось. А коль возможности развести костер не было, крылатому путешественнику помимо воли пришлось продолжать полет даже ночью. Выжимая из переделанного магами тела остатки сил, но не позволяя себе замерзнуть. Джилрой понимал: если он остановится и вздремнет хоть на полчаса, этот отдых станет для него последним.
В то же время, если бы Джилрою пришлось впоследствии вспоминать это путешествие, и он бы говорил о своей несгибаемости и решимости — слова эти не могли бы считаться правдивыми. Нет, несгибаемым даже металл не бывает. И крылатый путник, продираясь сквозь метели и почти ледяной воздух, не единожды успел пожалеть, что вообще согласился на этот полет.
И даже не два и не три раза ему хотелось повернуть вспять. Вернуться в те земли, где нет непривычных уроженцу Колонии морозов и метелей. Или таковые бывают, но в строго определенные месяцы.
Но всякий раз переубеждал Джилроя… магический кристалл-маяк. Что отзывался, напоминая о себе, каким-то непонятным теплом.
«Живой он что ли?» — с недоумением вопрошал про себя Джилрой. И не мог, разумеется, сам ответить на собственный вопрос. А других собеседников поблизости не было.
Зато еще одна мысль, пришедшая ему в голову, не была лишена практической ценности. «Если я так долго лечу, — невзначай осенило Джилроя, — тогда как сами рукокрылы… настоящие умудрялись каждую ночь земли королевства навещать? У них что, смены какие-то назначены? Или как солдаты наши — тоже где-то лагерем стоят. В наших же краях! В таком случае с этим лагерем и следовало разобраться… в первую-то очередь. Эх, дураки мы, дураки!..»
Как бы там ни было, но упорство и целеустремленность редко остаются невознагражденными. И для Джилроя тоже настал тот день, когда он понял, что цель его пути близка. Первым признаком, на то указывающим, стали сами горы. Теперь их силуэты, проступающие сквозь туман и метели, выглядели круче, а форму имели все больше гнутую какой-то невидимой силой. «Клыкастые горы!» — обрадовался путник. Действительно, издали они походили на клыки в пасти каких-то древних исполинских чудовищ.
Кстати, вершины у этих гор располагались повыше, а значит, и снег с них досаждал в куда меньшей степени.
Следом Джилрою начали попадаться и другие лил’лаклы. Поначалу это были одиночки, летавшие по каким-то своим делам. И сородича, мотающегося поблизости, почти не замечали.
Впрочем, невнимательность эта была односторонней. Сам-то рукокрыл-подделка за новоявленными соплеменниками внимательно следил. А за одним так и вовсе увязался. Правда, с осторожностью — держась на почтительном расстоянии.
К счастью для Джилроя, цели их пути с этим лил’лаклом по большому счету совпадали. Вслед за невольным проводником он сначала достиг той части Клыкастых гор, где метелей почти не было. Вернее, они снова превратились в обычные горные ветры — можно сказать, в меньшее из зол.
Наконец, в долине, куда и держал путь лил’лакл, ветры вовсе почти не ощущались. А вот самих рукокрылов здесь было заметно больше… да что там — целая толпа! Джилрой даже потерял из виду своего невольного проводника на этом, последнем этапе пути. С другой стороны, оный был уже без особой надобности. А посмотреть в долине и без этого доверчивого рукокрыла было на что.
Более всего это место напоминало гнездовья ласточек-береговушек. Благодаря скалам, сплошь усеянным пещерами… или, скорее, входами, дверными проемами. Размещались эти проемы на разной высоте. Каковая, само собой, не была для местных обитателей препятствием.
Подлетев поближе к одному из входов, Джилрой понял, что, во-первых, высота у него в полтора-два человеческих роста. То есть, внутрь при желании можно попасть налету — вполне возможно, на то и рассчитывали. А во-вторых возле входа дежурил стражник, опершийся на древко пики. Стараясь не привлекать к себе его внимания, Джилрой осторожно приземлился на площадку перед входом. И с подчеркнутой неспешностью прошествовал внутрь.
Стражник разве что покосился ему вслед.
По темному пещерному коридору Джилрой шел, облегченно вздыхая и про себя торжествуя. Цель была достигнута — он добрался-таки до Клыкастых гор. И до вражеского обиталища тоже. Оставалось лишь установить кристалл-маяк где-нибудь в надежном месте, и дело можно было считать окончательно сделанным.
Через открывшийся портал должны хлынуть солдаты, а самому Джилрою следовало бы через него же вернуться в королевство. Где удачливого лазутчика ожидало, во-первых, возвращение людского облика, а во-вторых, как он сам надеялся, хоть какая-нибудь награда. Хотя бы прощение и свобода. Чтоб не зависеть более от воли сэра конфидента.
Так думал Джилрой, шагая и углубляясь в поселение лил’лаклов. Коридор, по которому он шел, все чаще пересекался с другими, вместе образуя целый лабиринт. Темнота здесь не была полной и непроглядной. Как видно, даже рукокрылы, даром, что ночные существа, нуждались хоть в каком-нибудь источнике света. В качестве таковых используя большие полусферические чаши, в которых горел огонь. И горел, кстати, ярко. Правда, к сожалению, встречались эти чаши на пути не так уж часто.
Местные обитатели толпились, заполняя коридоры, не хуже, чем люди на улицах городов. Продираясь через эту толпу, Джилрой подумал, что место для прибытия солдат лучше выбрать именно в такой, людной… вернее, рукокрыловой части пещерного поселения. Так жертв будет больше.
Однако он все не решался протянуть руку в дорожную сумку за кристаллом-маяком. Да подвести тем самым черту под своей миссией. Воспоминание об оставшемся позади нелегком путешествии придало поддельному рукокрылу уверенности в собственных силах. Или, правильнее будет сказать, самоуверенности. Легкость, с которой Джилрой проник во вражеское поселение, внушала ему чувство безнаказанности. Еще лазутчик забыл пословицу «лучшее — враг хорошего». Ну и, наконец, в пещерах лил’лаклов просто было… тепло. Заметно теплее, чем снаружи. А уж сколь расслабляюще действует тепло после мороза, напоминать излишне.
Все это едва и не погубило Джилроя. Когда, ведомый самонадеянностью и любопытством, он влился в толпу рукокрылов, в самую ее гущу. С толпою лазутчика занесло… уже даже не в пещеру. А, скорее, в огромный куполовидный зал. Где под самым потолком висели, выстроенные в круг, и давали свет десятка два полусферических чаш.
