Потрясенное молчание. Переваривайте, господа разбойники, переваривайте. Вам сейчас на цыпочках ходить, дышать через раз — тогда, может, сбережете головы. И тебе, Рохар, урок — впредь не благодушествовать. Нашел, кого опекать.
— Дик, — пробормотал Лискиец, — уж больно ты крут. Еще двоих-то зачем?
— И как ты их выбирать будешь, господин кастелян? — вылез монашек Весель.
Боком, боком, он подобрался к Рохару и спрятался у него за спиной.
— Жребий кинете.
Ш-ш-шакаленок. Прибить бы тебя. Без суда и следствия. Да ведь ты хитер, не подставишься.
Лискиец упрямо мотнул головой:
— А если кто из твоих наговорит на ребят? Что, даже проверять не будешь?
— Не буду. Я не судья. За разбирательством обращайтесь к лорду Раделю. Хоть сейчас, — я кивнул на труп, — Есть желающие?
Желающих не нашлось.
— Пока вы не убедите меня в обратном, господа разбойники, вы для меня — шушера. Шушеру я рублю. Для этого мой лорд меня сюда поставил.
— Я отвечаю за них, Морено, — повторил Рохар.
— Тогда следи за ними! Чтобы ни одна сволочь больше не нагадила.
— Не нагадит. Если будут жалобы, я разберусь.
— Молитесь всем святым, — я повернулся к разбойникам, — чтобы не было жалоб. И не дай вам Бог кому-то пригрозить. Если узнаю… Все всё слышали? Все всё поняли? Вопросы есть?
Неожиданно из толпы вылез Ганор, кузнец.
— Дик, — заявил он, заметно волнуясь, — Дик, я тогось… Просить тя хочу. Отдай мене Хосту Рябчика, а? Тогось, насовсем. Больно справный парень, я б его в помощники себе взял. Жалоб на его не было, смирный он…
Ганор Гвоздь переложил молот из одной черной ручищи в другую, потоптался и посмотрел на меня умоляюще.
— Какого еще Хосту?
— Да вот же, рябенького. Погорелец он из Вызимок, кузнечное дело знает. А мене помощник ой как нужон, господин кастелян! Я б его к себе в камору взял, шоб он тута тогось… с шушерой не вожжался. А то вытянет парень жребийку, ты его порубишь, а мене помощник нужон… А бузить он не будет, смирный он.
Я поглядел, на кого Гвоздь указывает. Рябой парень с серьгой. Парень настороженно зыркал на меня темными глазами. Из-под цветной косынки выбивались и падали на плечи буйные кудри.
— Да какой он погорелец, Ганор, разуй глаза. Он альхан самый что ни на есть разальханистый. Бродяга и вор. У него наверняка клеймо на лбу. А ну, сними косынку!
Парень зло прищурился и сдернул платок. Ну, что вы говорите, погорелец из Вызимок! Сам небось эти Вызимки и пожег.
— Шушера, — я сплюнул. — Приличному человеку клеймо на лоб не поставят.
— Клеймо — не грязь, — прошипел рябой сквозь зубы, — Вляпавшись, водой не смоешь.
— Вот этот герой за тебя поручился, — я ткнул пальцем в Рохара, — Он за тебя против закона пошел, ты ему ноги целовать должен. Надевай косынку. Я ничего не видел.
Рябой опустил глаза и взялся заматывать голову.
— Все свободны, — сказал я, — Рохар, на рассвете выезжаем. Спокойной ночи.
Пошел к двери, толпа расступилась, пропуская меня. Люди загудели, заговорили разом, обсуждая происшествие. Рохар громко выговаривал что-то своей банде. Во дворе меня догнала Раюшка.
— Ты цел?
— Цел.
— Я так перепугалась… Дик, они могли тебя убить. Кинулись бы всей кучей…
— Райена, иди спать. Я устал.
— Я могла бы…
— Иди спать. Разбуди меня пораньше.
— Спокойной ночи, Дикени.
— Спокойной ночи.
Но заснуть мне не удалось. Я почистил меч, починил пряжку. Еще раз пересмотрел снаряжение. У гамбизона подмышкой разошелся шов, я залатал его, заодно подшил размахрившееся рукава. Ночь текла своим чередом, по небу двигались созвездия. Я поменял свечу.
Огонек мерцал, отражаясь в колонне клепсидры, очерчивал рыжими бликами маленьких ангелов по обеим ее сторонам. Тот, который плакал, перестал лить слезы. Тот, который катался вверх-вниз — замер на середине пути, сжимая указку словно меч. Никому не нужный механизм снова сломался. Или в нем кончилась вода, или отлетело какое-нибудь колесико… с ним только Анн умел управляться.
Энери.
Я потер ладонью лоб. Такая печаль, мой принц. Твой мальчик ждет тебя в замке Радель, но дождется только людей от лорда Маренга. Старик обещал повременить с докладом высокому лорду, пока не станет ясно, выживет Энери или нет. Я отослал ему письмо сразу по приезде в Снегири, но ничего конкретного в нем не сказал. Погрешил против истины и написал, что принц почти все время находится в беспамятстве. Теперь же я отмалчиваюсь, хотя должен был сразу отписать про визит упыря и смерть Анарена.
Рано или поздно лорд Маренг пришлет своего человека, и даже может быть, приедет сам. Не каждый день в его провинции обнаруживаются принцы-мятежники и их малолетние бастарды. Что ты тогда скажешь ему, а, Дикон Морено? Как отмажешься, когда начнут искать виноватых?
А никак.
Принца нет. Есть только ты. Ты, делавший свои делишки за спиной престарелого лорда. Ты, темная лошадка. Ты, козел отпущения.
Я оглядел свою комнату, тяжелую деревенскую мебель, черные балки потолка, грубый холст на стенах вместо шпалер, темный зев камина и уютный мрак, таящийся в углах. Жучки не успели источить дерево, холст пока не зацвел, камин еще не зарос сажей, и в комнате до сих пор тонко пахло воском и олифой. Я возродил этот форт — неужели у меня его отнимут?
Кончай ныть, Морено. Ты потерял Снегири в ту ночь, когда открыл ворота Королю-Ворону. Нет, еще раньше, когда подсел в кабаке к облезлому менестрелю.
И если уж совсем честно — Анн пестовал Снегири наравне с тобой, и всего на полгода меньше.
Завтра решающий день. Дай-то Бог, отловим мерзкую тварь, тогда будет чем прикрыть вину. А если не поймаем… Что ж, тогда придется писать покаянное письмо. Так и так — на меня все шишки.
Это я привез мятежника с другого конца страны. Это я укрывал его два года. И никто мне не поверит, что я не узнал Принца-Звезду. А я и вправду не узнал его. Я узнал королевскую кровь. Благословенную кровь.
Проклятую дареную кровь. Дареную, как и у меня.
Спасибо за подарочек!
Это было перед самым Новым Годом. Баня топилась целый день, в праздник все хотели быть чистыми. Вечером Влар остановил меня в холле и, растерянно пожимая плечами, заявил, что Анн хочет со мной поговорить, и для этого я должен пойти к нему в комнату. У Влара была такая потешная морда, что я решил — Анн выдумал какой-то праздничный сюрприз или розыгрыш.
Розыгрыш оказался что надо — дверь мне открыл незнакомец, красивый как сказочный принц. Влажные волосы струями растекались у него по плечам и горели светлым серебром, кожа просто сияла. Я бы дал ему от силы двадцать пять, не больше. Лавенг, понял я, хоть никогда прежде не видел никого из королевской семьи. Лавенжья серебряная масть. Откуда в нашей дыре Лавенг?
