Как я и думала, сейчас ночь, поэтому улицы почти пустынны. Народ «ходит за покупками» в дневное время. Те, кто охотится по ночам, как раз сейчас этим и занимаются — охотой. Вооруженные до зубов, они выходят стаями и выслеживают Невидимых, каких только могут найти.
Многие Ночные Охотники играют со смертью. Они понятия не имеют, как выживать в таком мире, как этот, подвергая себя сумасшедшему риску. И в конечном итоге мне налево и направо приходится вытаскивать из беды этих горе-дружинников. Иногда они сталкиваются с Джейни и до того как кто-нибудь крикнет «Не стреляйте, мы люди» появляются жертвы. Каждый держит палец на спусковом крючке.
Естественно, с тех пор как в прошлом октябре пали стены многое переменилось. Семь месяцев назад на улицах все было просто. Наступает ночь — убиваешь несколько Фейри, потом еще несколько. Невидимых как два пальца об асфальт удавалось застать врасплох, потому, что они не слишком-то высокого мнения были о людях. И не считали нас серьезной угрозой.
Теперь все иначе.
Они начеку, куда опасные, их сложнее поймать и тем более замочить, если вы не я, Мак или Тени. Тени — каннибалы. Жизнь есть жизнь. Они не делают различий. У нас есть люди, воюющие с Фейри, люди, воюющие против людей, Фейри истребляющие друг друга, и все мы пытаемся избавиться от Теней.
Я замедляюсь до «Джо-скорости», выпустив пар. Мне срочно нужна дозаправка. Я уже стрескала все, чем были набиты мои карманы. Три дня голодовки для меня показатель. Вращая мечом вокруг запястья (мне потребовались месяцы, чтобы в совершенстве отточить этот финт и теперь он идет как по маслу) я ныряю в минимаркет с разбитыми витражами, раскиданными по сторонам стеллажами, открытыми и выпотрошенными кассовыми аппаратами. Ума не приложу, к чему теперь кража денег. От них никакой пользы. Ну наконец-то пиплы прозрели, что деньги это просто бумажки, какими, собственно, всегда и были. Раньше, когда я была маленькой, меня всегда поражало, как все по кругу передавали какие-то клочки фантиков и прикидывались, что они что-то значит, хотя и знали, что на самом деле это не так. Это первый осознанный мной сговор взрослых, заставивший задуматься, что возможно не каждому взрослому дозволено мной командовать. Я самая умная из всех, кого знаю. За исключением, быть может, Танцора. Я не хвастаюсь. В большинстве случаев я настоящая боль в заднице.
Сейчас «купля-продажа» осуществляется чем-то более материальным и надежным: бартерная система в действии. Бармены и официанты в риодановском «Честере» обучены принимать определенные товары, которые он либо хочет для себя, либо может обменять на что-то, чего он хочет для себя. Если у вас заинтересовавший его предмет большой стоимости, он открывает кредитную линию. Я слышала, Фейри покровительствуют ему в обмен на то, что он создает для них место, где они беспрепятственно могут охотиться на людей. И хотя мне и ненавистно, что Джо теперь работает в «Честере», я рада, что таким образом смогу больше разнюхать свежей информации. Выяснить, что движет Риоданом и какие его слабости. Должны же у чувака быть в броне трещины. На каждого найдется свой криптонит[19] .
Я кружу среди кучек одежды на полу и похожей на пергамент шелухе (гребаные Тени, как же я их ненавижу!) и, наконец, вижу перед собой стеллаж для конфет.
А там пусто.
Даже ни одного «сникерса».
Вообще ничего сладкого.
Я прохожу в ряд с печеньем.
Все полки пусты.
У меня урчит в животе. Хреново. Пока еще мои колени не подгибаются, но уже близко к этому.
Переключив фонарик на максимальную мощность, я обвожу магазин лучом света.
Кто-то вокруг все подчистил.
Я бы театрально вздохнула, но это непозволительная затрата энергии. Я больше не вращаю мечом и не перескакиваю с ноги на ногу, как люблю часто делать. Не лохмачу свои волосы, по той же причине. Моя жизнь только что усложнилась. Если ты супермашина вроде меня, тебе необходим, либо огромный топливный бак, который в отличие от моего — при моем-то росте немногим более полутора метра — не сжигает три четверти топлива еще поутру, либо тебе нужно жить в городе, где полно заправочных станций.
Моя заправка пуста.
Ну и хрен с ним. Я предвидела такой исход. Танцор, конечно же, тоже. Я еще с месяц назад заныкала хавчик, воду и медикаменты по всему Дублину. Последние несколько недель в свободное время мы с Танцором только и делали, что создавали себе запасы. Он не знает где мои тайники, а я не знаю где его. Таким образом, если кто попытается пытать одного из нас, мы не сможем сдать друг друга со всеми потрохами. Я пыталась сказать ши-овцам делать запасы, но они решили, что я сумасшедшая. Сказав, что с гибелью более чем половины населения в магазинах в изобилии продуктов и этого хватит надолго. Я сказала, что кто-нибудь попытается их монополизировать. Чувихи, бартерная система, еда и вода для «премиум классa». Они сказали, все слишком заняты тем, чтобы выжить. На что я ответила, что это ненадолго, и пусть почитают «Гимн Лейбовичу»[20], чтобы представить, чем все обернется в итоге. Они спросили: какое «Гимн Лейбовичу» имеет отношение к продуктам? И я ответила: нужно ли мне переименовать их с ши-овец на ши-тупиц? Мне что нужно все по буквам разжевывать? Разве так сложно провести несколько аналогий?
«Ненавижу всегда быть правой», бормочу я про себя. Говорить вслух — значит, попусту растрачивать дыхание, а дыхание растрачивает мое топливо, которое и так у меня почти на нуле.
Выйдя из магазина на «Джо-скорости» у меня едва не случается чертов сердечный приступ, заметив стоящего неподалеку в тени Принца Невидимых. Он на половину был залит лунным светом, но луна теперь светила совсем не так, как до пришествия Фейри. Она редко бывает одного и того же цвета две ночи подряд. Сегодня она светится серебристо-пурпурным свечением, оставляя одну его половину черным силуэтом, а другую — бледно-лилово-серебристой. Его татуировки и красивые, и жуткие, и экзотичные одновременно, он заставляет мое сердце колотиться так, что это не имеет ничего общего со страхом.
Мой меч сверкает. Мой клинок — длинный и ослепительно сияющий алебастровой белизной. Я прижимаю локоть плотнее к телу, чтобы моя рука не дрожала.
— Полегче, девушка.
— Не хрен ко мне так подкрадываться!
И почему я не могу его услышать? Только ему и Риодану под силу неожиданно наброситься на меня. Это сводит меня с ума. У меня суперслух. Мой слух настолько хорош, что я могу слышать колебания воздуха, создаваемого движениями людей, мать его. Никто не подкрадывается ко мне. Они оба ухитрились проделать этот трюк в ночь на водонапорной башне, и Кристиан снова только что проделал его. Подкрался ко мне не далее чем на полтора метра, а я даже не заметила этого.
