Поначалу реклама не привлекала его внимания. Он был полностью погружен в движение людей и их проблемы. Давид менял свое сознание, становясь то инженером, которого беспокоят недоделанные проекты, или домохозяйкой, которая волнуется, что курица в пакете может протечь. Иногда он становился стариком, и с философским презрением рассматривал молодежь, иногда напротив, представлял себя подростком, и у него вставал при виде любой более менее красивой девушки. Редко Давид был собой. В метро его сверхчувствительный нос, слух и зрение получали удары тысячи раздражителей. От людей несло потом и мочой, они были далеко не красивые, и не ласкали слух прокуренные голоса, тихо ругающиеся матом. Все это раздражало настоящего Давида, и он предпочитал быть в метро простым человеком. Или даже не одним человеком, а целой толпой людей. Но вот его очередная личина скучающего бездельника стала рассматривать рекламу. И когда наткнулась на наполовину сорванное объявление, где говорилось, что у него есть уникальный шанс посмотреть частную коллекцию холодного оружия, и еще и потрогать экспонаты, Давид вернулся.
Давид тут же поморщился от миллионов неприятных запахов шибанувших в нос. С этим надо было что-то делать, и его мозг стал вычленять приятные, и отбрасывать противные. Через минуту он наслаждался запахом кожи девушки, сидящей в другом конце вагона. Девушка была не столь красива, сколько чиста. Давид повел ноздрями в ее сторону, и понял что она девственница. Непорочная, несмотря на то, что ей было двадцать два года. Большая редкость в наше время. Ее образ читающей книгу студентки, отпечатался на сетчатки его глаз, и вскоре все ехавшие в вагоне люди превратились в ее копии. Давид прислушался к мышцам ее гортани, которые непроизвольно сокращались при чтении, и теперь слышал ее тонкий красивый голос, которым она читала ему лекцию по физике. Лекция была Давиду неинтересна, и он слушал только голос девушки. Теперь основные раздражители были устранены. Осталось осязание и вкус, но Давид жевал жвачку с ментолом, и ни один отрезок его кожи не соприкасался с покрытым микробами вагоном. Теперь он мог сосредоточиться на объявлении.
Хоть кто-то сорвал его со стенки вагона наполовину, Давид легко восстановил недостающую часть своим воображением. Более того, в его мозгу оторванная половина покрылась изящным узором из лилий с виноградной лозы, чего не было в оригинале. Но Давид, представив его себе так, восхищался художником, а на то, правда это или нет, ему было наплевать. На черно-белой картинке было изображение нескольких мечей, но они его не заинтересовали. Его чрезвычайно взволновал кинжал с рукояткой в форме тюльпана. Воображение тут же нарисовало образ Натальи, и Давид понял, что она заслуживает такой подарок. Он запечатлел в голове адрес выставки, потом включил Знание и узнал, как дотуда добраться. Знание сработало лучше, чем любой GPS навигатор.
На следующей станции Давид вышел и пересел на другую электричку. Все прохожие до сих пор были девушками читающими учебник по физике, и пахли непорочностью и чистым женским телом.
Давид добрался до дома Иосифа через полчаса. Он вошел в грязный подъезд и прошел на третий этаж. По дороге он принюхался и учуял запах мочи. Определенно мужской, определенно с запахом дешевого пива. Проходя между третьим и вторым этажом, Давид на минуту остановился и достал из сумочки накладную бородку и усы. В дверь к Иосифу постучал уже мужчина примерно сорока лет, и когда спросили: "Кто там?" — ответил на чистейшем русском языке, что было привилегией только жителей северной столицы.
— Я на экскурсию. — сказал Давид. — Я прочитал ваше объявление в метро.
— Здравствуйте. — сразу открыл дверь Иосиф. На его лице играла приветливая улыбка, но Давид легко различил в ее корне алчность. — Проходите.
Давид вошел и его нос сразу пропитался запахом оружейного масла. Этот запах Давиду понравился, и это в первый раз спасло Иосифу жизнь. Первоначально Давид собирался его убить, как только войдет внутрь.
— Цена на самостоятельную экскурсию чисто символическая — пятьдесят рублей. — сказал Иосиф. — Но если вы хотите чтобы я прочитал вам небольшую лекцию о холодном оружии, или рассказал историю каждого экспоната, это обойдется вам еще в пятьсот рублей час.
— Будьте добры просветите меня. — сказал Давид улыбаясь в накладные усы. Он достал тысячу рублей и протянул ее Иосифу.
— Сейчас принесу вам сдачу.
— Ну что вы. Оставьте себе, хотя я, быть может, задержусь здесь больше чем на час.
— Благодарю. — Иосиф засиял еще больше. — Что вас интересует?
— Ну в первую очередь кинжалы. Но можно посмотреть и мечи. В вашей рекламе говорилось, что оружие можно потрогать?
— Конечно. Только если будете при этом очень аккуратны.
— Не беспокойтесь, я буду крайне осторожен.
И Давид очень скоро продемонстрировал правдивость своего заявления. Пока Иосиф что-то бубнил на заднем плане, Давид осматривал тщательно начищенные клинки, и поражался их красотой. Он прикоснулся к оружию всего дважды, и оба раза поразил Иосифа. Во-первых, на Давиде все еще были перчатки из шелка, и он снял их только когда взял в руки сначала небольшой кинжал, украшенный тюльпанами, и большой меч. Давид не знал, да ему было и все равно, что он обратил внимание на две самые любимые и лучшие вещи собирателя холодного оружия. Иосиф поразился тому, с какой нежностью и трепетом Давид прикасается к лезвию кинжала, и проводит пальцем по наточенной кромке. Как его изящные белые кисти трогают рукоять, и пальцы с ровными, и слегка длинными кутикулами, дотрагиваются до нее лишь чуть-чуть. Казалось, Давид трогает не сам кинжал, а воздух, который его окружает. Что в принципе было правдой.
Первым Давид осмотрел кинжал, который привлек его внимание еще в метро. Он представил кузнеца, который его ковал, представил его первого хозяина. По мнению Давида тот должен был предпочитать красный цвет. Вскоре его предположение подтвердилось.
— Это кинжал принадлежал кардиналу Ришелье. — сказал Иосиф, смотря как кисти Давида гладят блестящий металл.
— Да, я так и подумал. — сказал Давид. Иосиф решил, что он выпендривается. Давид не мог знать, что это за кинжал и кому он принадлежал. Об этом могли догадаться еще пара человек в мире, но Давид не входил в их число.
Давид повесил кинжал на стену и пошел дальше. Иосиф рассказывал ему о булате, о способах закалки стали, о тамплиерах, о розенкрейцерах, о деревьях из которых делались рукоятки, о том, как их надо вымачивать, о том, как правильно обрабатывать слоновую кость — все это было Давиду неинтересно. Его не интересовала история или механизм производства холодного оружия, гораздо более занимательнее были люди, которые им владели. И этот жадный еврей никак не входил в ряд интересующих Давида владельцев. Более того, Давид все еще решал, стоит ли его убивать или оставить в живых. Тот второй раз спас свою жизнь, когда сказал Давиду: "Будьте здоровы" — после того как он чихнул. Давиду нравились вежливые люди. И вот он дошел до, на первый взгляд непримечательного, меча. Довольно грубый и с огромным количеством зазубрин на порыжевшем лезвии он заворожил Давида, и он второй раз снял перчатки. Он взял оружие со стены, и Иосиф опять удивился, что Давид выбрал самый достойный экспонат в его коллекции. И предыдущий кинжал, и это меч были его изюминками. Иосиф задумался, а не специалист ли перед ним? Он знал всех знатоков холодного оружия в Питере, и большинство в России, но этот был ему незнаком. Но он решил пока не делать поспешных выводов. Несмотря на то, что Давид безошибочно выбрал самое ценное, он осматривал клинки совершенно непрофессионально. Не проверял прямоту лезвия, не приглядывался к основанию рукоятки. Были множество признаков, по которым можно определить знатока, и ни один из них Давид не проявил.
