Марк содрогнулся. Горло будто сжало ледяной рукой – затем отпустило, но только для того, чтобы сердце забилось в приступе страха.
Где, где он видел этого человека?! Нет, не мог он видеть эти жёсткие, закрывающие лоб чёрные волосы, эти неестественные бледно-серые глаза, скрывающие в своей глубине высокую учёность и давнюю ненавистью. Не мог он нигде слышать этот ровный, внятный голос, с едва уловимой хрипотцой.
Не мог. Но какое-то чувство подсказывало ему, что с этим человеком он, Седьмой миротворец, связан невидимыми нитями, сплетёнными могущественным врагом. И что опаснее этого человека на всём острове нет никого.
«…Я поостерёг бы тебя встречаться с этим «кое-кем» один на один, – мгновенно вспомнились слова Калигана. – …Он заправляет целой невидимой империей, сплетённой из интриг, козней и заговоров».
Вот он – тот, кто незримо дёргал за ниточки, играя судьбами людей, как своими марионетками! Кукловод!
Дыхание вырывалось с панической частотой. Марк чувствовал, что не сможет сделать ничего. Ничего, даже если Калигана сейчас начнут убивать! Всё тело охватило оцепеняющее бессилие.
– Надо заглянуть внутрь, Асамар, – раздался спокойный голос Калигана. Марк выглянул, глядя, как учитель кивает на покосившиеся двери огромного сарая. – Мне могли оставить знак…
– И я даже знаю какой именно, – проницательно изрёк Асамар. – Большой-пребольшой провал, ведущий в портовые катакомбы. Ты входишь туда первым и невозмутимо прыгаешь вниз. Внизу, при помощи какой-то своей обезьяньей хитрости, ты сбрасываешь с себя путы и пускаешься в бега. Учитывая, что ты хорошо ориентируешься в темноте, а у нас нет факелов, ты имеешь неплохие шансы уйти.
Калиган не отвечал. Марк понимал, что этот Асамар слово в слово угадал намерения следопыта, и тому остаётся только достойно признать поражение.
– Но что ты намеревался делать дальше, а, Калиган? Ты ведь не покинешь остров без своей ученицы. Проберёшься во дворец и освободишь её? Но мы куда раньше успеем известить дворцовую стражу. Или ты рассчитывал, что я первым ринусь за тобой в погоню, а ты оглушишь и свяжешь меня в темноте, чтобы потом выменять на свою птичку? Будь добр, просвети меня.
– Нет смысла. Всё равно не поверишь, – ответил следопыт со своей извечной полуулыбкой на лице.
– Почему же? Охотно поверю многоопытному следопыту.
– Всё гораздо проще, чем ты думаешь, Асамар. Я доверяю своей ученице и уверен, что она сама выберется из дворца.
Асамар криво усмехнулся. Его поддержали и стражники, загремев от смеха своим оружием, и только два мага остались безучастными, зорко следя вокруг.
– Я же говорил, что не поверишь, – улыбнулся чуть шире Калиган.
– Флоя? Из дворца Тан-Эмара? Из Башни Тёмного Круга не выбралась, а из дворца сбежит?
– Тебе лучше знать: ты ведь и тёмным служил, пока не нашёл более выгодных союзников в лице жрецов крови.
– Запомни, следопыт: я никому не служу. Даже самому себе. Я просто живу и наслаждаюсь жизнью. Я свободен от всяких обязательств. Потому меня и нечем подкупить, тогда как вы, аделиане, легко покупаетесь на такую дешёвку как совесть, благородство или сострадание…
Асамар отвернулся, прислушавшись. В профиль его лицо показалось Марку ликом учёного мудреца, целиком посвящённого своим изысканиям, без всякой примеси коварства и злобы.
– Впрочем, мы заговорились. А твои люди тебя, наверное, заждались. Не валяй дурака, облегчи работу стражникам Тан-Эмара: на каком корабле ты прибыл с Маркосом?
– Ты столько всего знаешь, Асамар, а не можешь узнать такой малости.
– Мне не трудно найти твой корабль, Калиган. Но мне нужен не он. Мне надо, чтобы ты не изображал предателя, а стал им.
– А если нет?
– Тогда у меня появится повод прирезать тебя на этом месте. Да, прямо сейчас, на глазах твоего давнего ученика, Седьмого миротворца.
Асамар снял с плеча оружейный чехол и с невозмутимым спокойствием обернулся к глиняной стенке. Марк вздрогнул. По телу пробежала новая волна колючей дрожи. Чувствуя, что прятаться больше нет смысла, он медленно поднялся.
– Ты хотел меня одурачить, Калиган, а одурачил сам себя. Водил меня по городу, думая, что выигрываешь время, а я тем временем использовал тебя как наживку для Маркоса. Эх, Калиган, Калиган. Ты же знал, что можешь облапошить тупоголовых стражников Тан-Эмара, но не меня. Чувствовал же, что тебе меня не обыграть. И всё-таки решился. И сам обрёк себя на преждевременную смерть. Ты мне больше не нужен.
Сверкающий клинок со свистом вырвался из кожаного чехла.
***
Вымощенные яшмой и сердоликом ступени уходили в круглый двор с открытым сводом. Оттуда слышался плеск фонтанов и щебет птиц. По обе стороны широкого коридора тяжёлые бархатные занавеси скрывали комнаты прекрасных наложниц морского князя. У каждой из занавесей чадила резная курильница, источая приятное сладковатое благоухание. Вдохнув запах непонятной смеси, Флоя с удивлением ощутила, как успокаивается бьющееся в тревоге сердце и утихает бешенный пульс в висках.
Флою сопровождала одна-единственная женщина-страж, поскольку стражникам-мужчинам вход в опочивальню был запрещён. Высокая, крепкая, в свободных, удобных для боя и бега штанах и рубашке, стражница была вооружена всего лишь пальмовой тростью, но Флоя с первого прикосновения её тяжёлой руки поняла, что с таким противником ей не справится, даже если бы Калиган обучил её боевым приёмам.
Мимо Флои проплывали девушки в шёлковых одеяниях, на ходу приветливо улыбаясь незнакомке. В их глазах и улыбках Флоя не заметила и тени скрытой враждебности: это противоречило её стойкому убеждению о наложницах, среди которых царит ненависть и зависть друг к другу, а каждая новенькая воспринимается ими как опасная соперница… А в том, что Тан-Эмар отправил её сюда не просто к лекарю, Флоя уже успела догадаться.
По извивающимся, устланным коврами ступеням Флоя со своей надзирательницей вышли во двор, вдохнув аромат прекрасного сада. Его великолепие захватывало дух: бутоны живых роз, анемонов, гиацинтов, фонтанчики, бассейны, над которыми стоял лёгкий пар, выложенные из белого и чёрного мрамора, украшенные драгоценными камнями. На самом дне сквозь прозрачную воду просматривались удивительные раковины.
И повсюду были кораллы. Они украшали стены, колонны, перила, ложа, сделанные в виде раскрывшихся перламутровых раковин, серебряные зеркала, расставленные вокруг.
Аромат сада мягко ударил в голову, отчего Флоя остановилась и зажмурила глаза. Коралловая опочивальня заворожила дух! Ни одна из наложниц не выглядела здесь опечаленной или угнетённой. Неизвестно, сколькие из них попали сюда насильно, сколькие – по своей воле, но, судя по их лицам, добровольно покинуть этот дворец не согласилась бы ни одна из них.
