Сайто проснулся от пения.
Похоже, еще — не рассвет: в небе за окном плыли Луны-Близнецы.
— …Прошу прощения. Я тебя разбудила?
Перед очагом, держа в руке арфу, сидела Тифания.
— Не споешь ли для меня еще раз?
Девочка снова начала петь.
Ее голос звучал так, словно проникал прямо в сердце. Ее поющий голос был такой же красивый, как и ее волосы, сияющие в лунном свете.
— Это — песня, которую ты услышала вместе с рунами?
Тифания кивнула.
Затем она снова начала играть мелодию на арфе. На сей раз она не пела. Слушая эту музыку, Сайто тихо спросил у меча, который был прислонен к стулу:
— …Эй, Дерф. Полагаю, ты это знал?
— Что именно?
— Если существуют и другие маги, управляющие Пустотой… вероятно, кроме Гандальва имеются и другие фамильяры.
— Ага.
— Скажи же мне.
— Имеется вероятность этого. Однако, именно вероятность. Полагаю, нет необходимости говорить про это.
Сайто рассердился на Дерфлингера, который дурачился таким способом.
— Объясни же мне.
— Что именно?
— То, что в Луизе и в Тифе пробудилась способность управлять Пустотой — это не случайность. Полагаю, имеются какие-то причины?
— Кто знает. В конце концов, я — не более чем меч. До такой степени глубокие вещи мне не понятны. Однако, даже если бы знал, что с этим делать? Партнер же больше — не Гандальв.
— Полагаю, ты ведь не скрываешь от меня какие-либо секреты?
И тогда голос у Дерфлингера на мгновение стал серьезным:
— Партнер, я скажу тебе только одно.
— И что же?
— Ты мне нравишься. Ведь ты, что удивительно, прямой и честный. Поэтому запомни только одну вещь. Даже если я что-то говорю или делаю, все это — вещи, которые я считаю полезными для тебя. Если я сказал, что тебе нет необходимости это знать, или…
— Или?
— …Или если я сказал, что не знаю, то так оно и есть.
Мальчик собирался что-нибудь возразить, однако… промолчал.
Тифания продолжала играть на арфе. Сайто закрыл глаза:
…Проклятье. Я выбит из колеи.
— Что на этот раз?
— Когда я слушаю эту мелодию, почему-то вспоминаю Землю.
— Земля…? Это — твоя родина, партнер?
— Ага.
— То, что в тебе пробудились дорогие сердцу воспоминания, вполне обосновано. Это — мелодия, которую играл Бримир, когда думал о своей родине. Иными словами, это — тоска по дому, если уж быть точным.
— Родина Бримира — Святая земля?
— Именно так. Возможно.
— Возможно? Вспомни. Поточнее.
— Прекрати говорить глупости. Подумай сам, это было много веков назад. Помнить все до мелочей?
Сайто налил в стакан вина.
Выпив до дна, мальчик пробормотал:
— Мне кажется, что Бримир — бог. Все молятся, произнося: "Основатель Бримир, перед ликом твоим…" — и все такое прочее.
— Чушь. Он — не бог. Бримир — обычный человек. Нет, не "обычный", однако… Нуу, что же, представитель ли он бога… самое ли близкое к нему существо… Мне это тоже доподлинно непонятно.
— Как бы там ни было, он — великий человек?
— Именно так.
— Люди устраивают суматоху, чтобы отобрать эту землю у эльфов, поскольку она — родина такого великого человека, или из-за чего-то подобного?
— Разве это не так?
Играя на арфе, Тифания плакала.
Может быть, она вспомнила родину своей матери, где были ее предки… земли, где живут эльфы?
Сайто ощутил свое сходство с Тифанией.
Ее родина — тоже не здесь.
Она, как и я, — чужеземец. Полагаю, мысли о том, что она принадлежит к категории существ, у которых заостренные уши, — жестокие мысли.
Слезы Тифании, освещенные лунным сиянием, ослепительно искрились.
В мозгу у Сайто кружился водоворот из всевозможных мыслей.
О войне, которая наконец-то закончилась.
О клейме Гандальва, которое окончательно исчезло.
О новоявленном маге, способном управлять Пустотой, на которого они наткнулись.
И… о Луизе.
Девочка со светло-розовыми волосами, находиться рядом с которой у меня, переставшего быть Гандальвом, уже больше нет права.
Я уже не могу вернуться в Тристейн.
Я не могу встретиться с Луизой.
Ведь… тот, кто необходим Луизе — Гандальв… а не Хирага Сайто.
Эта мысль заполнила его сознание, и он незаметно заплакал.
Мальчик ощутил, что его слезы словно бы растворяются в этой мелодии, наполненной мыслями об отечестве и тоской по родному дому.
Глава 6: Конференция Стран
Шел только второй месяц года, называемый Хаегл, почти месяц спустя после окончания войны… в первую неделю, именуемую Фрейя, в Лондиниуме, столице Альбиона, один за другим собрались аристократы из всех стран.
Лондиниум.
Это был город, который по сравнению с каждым крупным городом Халкегинии, имеющим свою историю, окутывала относительно свежая атмосфера. В центральной части города ряды домов, без исключения каменных, следовали установленному порядку.
Сто лет назад случился пожар, охвативший Лондиниум, и город, где рядами стояли дома, выстроенные из древесины дуба и известкового раствора, почти полностью сгорел[9]. Согласно указу тогдашнего короля Альбиона было впредь запрещено использовать при строительстве столичных зданий лесоматериалы.
Этот указ был вызван необходимостью защитить лесные богатства также и по следующей причине: чтобы Военно-Воздушные Силы Альбиона смогли сформировать свое могущество, которое гремело по всей Халкегинии. Владея мощным боевым флотом, выстроенным из имеющейся в изобилии древесины, Белая Страна, взирающая с облаков вниз на Халкегинию, могла бы держать всех в страхе как великая держава…
Однако, теперь это была только сказка прошлого.
Нынешний Альбион был курицей, поданной на обеденный стол. Курицей, у которой общипаны крылья, удалены когти, которая изжарена и дожидается на блюде, когда ее разорвут на части. Стоит ли говорить, что все страны нацелились на эту плоть, словно голодные волки.
Белый Зал Хавиландского Дворца в Лондиниуме был переполнен собравшимися на совет.
Галлия, Германия, Ромалия… короли и императоры наконец-то лично приступили к делу, и теперь оспаривали свою долю курятины, чтобы обслужить многочисленных вассалов.
Королева Анриетта из Королевства Тристейн являлась одним из людей, присутствующих на этом приеме, который был назван "Конференция Стран" и продолжался целых две недели.
