— Да? А разве не Миртовая фея? — удивилась Кейтилин.
— Какая Фея, о чем ты, — раздраженно ответила Тилли. — Только он. Они к нему прибегают за советом, они ему жалуются на людей, а ещё он — самый большой колдун на свете. Его логово скрыто от людей: они видят простую полянку и не боятся, а потом он нападает на них и съедает целиком. Только кожу оставляет.
— Да, я знаю об этом, — кивнула Кейтилин. — Я думала, это просто сказки. Папа говорил…
— Папа говорил! — передразнила Тилли. — Я его сама видела! И как он убивает — тоже! Это он меня проклял и заставил из дома сбежать! Сказки… Да твой папаша фею в жизни никогда не глядел, а ещё говорит!
— Не сердись, — спокойно ответила Кейтилин. — Он в самом деле не видел фей. Не все же такие, как ты.
Тилли замолчала. Она не знала, обидеться ли ей сейчас или нет, и потому замерла в неопределенности. Конечно, Тилли знала, что люди в основном не способны видеть фей, пока они сами не покажут себя, но она всю жизнь пребывала в уверенности, что это не настоящая проблема, а люди сами по себе просто ужасно невнимательны. Все в её семье видели фей (кроме отца, пусть там ему будет хорошо), и ей просто не приходило в голову, что может быть как-то иначе. Что люди идут по базару, делают покупки, общаются с друзьями, и не видят, как огромный водный дракон утаскивает малютку практически из материнских рук. Или как боуги вертятся вокруг них, вытаскивая деньги из карманов и портя еду. Или как носатые киллмулисы делают муку вместо уставших мельниках. Некоторых из них можно заметить, даже не надо для этого как-то по-особенному стараться, нужно просто глядеть в оба и не терять бдительность.
Но это если говорить о подменышах и воришках. А остальные феи? Откуда людям знать, что осенью шефро каждый вечер танцуют на ветвях деревьях и красят их в красные и желтые цвета, что у некоторых пчёл вместо королев в ульях находятся бравни, которые подчиняют их себе? Может ли человек увидеть урхина, который в обличие ежа ползает по его огороду?
Нет, всё-таки Кейтилин немного права. Но совсем чуть-чуть.
Лучше вообще не обратить на это внимание и продолжить рассказ.
— В общем, Паучий Король у них главный, — закончила она, вновь отводя взгляд в сторону.
— А как он выглядит? — спросила Кейтилин. — В сказках его по-разному описывают. Я потому не верила, что он существует…
— А он по-разному и выглядит. — Тилли растянулась на земле и, услышав, как хрустнула её уставшая шея, слегка испугалась. — Феи вообще не любят выглядеть одинаково. Он хоть таким станет, хоть сяким, хоть вообще без головы. И здоровенный же он! Серьезно, вот как отсюда да вон той ёлки. Я его всего раза два видела, и всегда он был здоровенный.
— А на человека-то он похож?
— Я ж сказала, он одинаковым не бывает. Когда я его видела, немного был похож. Только вот тело — паучье…
— Бр-р-р, жутко! — вздрогнула Кейтилин. — А, если не секрет, за что он тебя проклял?
Тилли замолчала. Ей не хотелось рассказывать ту историю с младенцем и спригганами: она представляла, как Кейтилин начнёт её тискать, жалеть, плакать, и ей от этого становилось невыносимо. Конечно, порой девочка любила, чтобы её пожалели и приласкали, но Кейтилин это делала… как-то неправильно, что ли. Тилли тут же начинала чувствовать себя никчемной вымогательницей, и это вызывало у неё острый приступ тошноты.
Ну уж нет, пусть лучше только половину всей правды знает.
— А у меня вся семья проклятая, — ответила наконец она. — Мы глазачи же. Феи таких не любят.
— Почему? Разве не лучше, когда их можно увидеть?
— Дурило, конечно, не лучше! Представь, хочешь ты кого-нибудь обмануть, превращаешься в другого человека, или младенца… А тут тебя настоящего видят! Что ж тут хорошего!
— Тебя послушать, все феи только и делают, что убивают, обманывают и грабят, — пожала плечами Кейтилин.
— Ну да, — недоуменно ответила Тилли, чье удивление было так велико, что она даже не подумала обидеться.
Кейтилин, впрочем, ей не поверила. Кажется. Только замолчала с непонятным видом и отвернулась. Тилли не поняла, в чем проблема, и это поведение заставило её рассердиться.
— Ты мне не веришь, что ли? — спросила она прямо.
Та неопределенно пожала плечами. Что, конечно же, совсем не успокаивало Тилли.
— Я других фей знаю, — сказала Кейтилин. — Добрых, волшебных и ласковых.
— Угу, знает она, — хихикнула Тилли. — Сказок небось начиталась, и теперь верит в фей-крестных. Ах, милая бабушка, добрая соседка, мачеха опять меня обижает!..
— А вот и никакие не сказки! — вспылила Кейтилин, и это был первый раз, когда Тилли увидела в её глазах нечто, похожее на злость. — Я сама их видела! Общалась с ними!
— Ага, конечно, — с вызовом произнесла Тилли. — Ты про пикси ничего не знаешь и линдвормов тоже! Каких фей ты видела, бабусек страшных на базаре? Тоже мне, волшебные феи!
— Прекрати! — грозно крикнула Кейтилин, сжимая кулаки.
— Что, ударишь меня? — хихикнула Тилли. — Давай, обожги кулак! Знаешь, кто ты? Лгунья! И проклятия у тебя никакого нет!
Кейтилин замолчала, и Тилли поняла, что перегнула палку. Никаких угрызений совести она, впрочем, не испытала: ей казалось, что Кейтилин намеренно дразнит её, и потому заслуживает честности на свою голову. Или вообще дура, а это ещё хуже — зачем церемониться с дурой? Которая, к тому же, проблем никаких не знает и непонятно отчего сбежала из дома! Вот Тилли ей всё рассказала, а она молчит: значит, врёт она всё! И фей никаких не видела, иначе бы знала, что они совсем не добрые!
Кейтилин медленно выдохнула. На мгновение Тилли показалось, что она в самом деле собирается её ударить (уж Тилли бы ей потом ответила!), но нет, Кейтилин даже не подняла руки.
— Не буду, — ответила она. — Драка не решение проблемы. И вообще так вести себя невоспитанно.
— Ой, извини, что забыла свой реверанс, — хихикнула Тилли. — Воспитанная, тоже мне…
— Реверанс — это поклон, его нельзя забыть, — мрачно ответила Кейтилин. — Зачем ты хочешь со мной поссориться?
— Я хочу?! Да это ты постоянно мне мешаешь!
— Чем мешаю?
— Глупостью своей! Бред постоянно какой-то несешь, и уверена в нём!
— А вот и нет! — сквозь зубы произнесла Кейтилин. — Это неправда!
— Правда-правда, — мстительно ответила Тилли. — Знаешь, как это выглядит? «Ой-й-й, я ни разу не была в лесу, и фей никогда не видела, поэтому я надену свои лучшие туфли и буду всем говорить, как феи выглядят на самом деле! Ой-й-й, я такая молодец, хи-хи-хи! Ах, опасность, опасность, кто-нибудь, спасите меня!».
Тилли так мастерски изобразила голос и повадки Кейтилин, что та даже не сразу решилась ответить ей. А уж после того, когда Тилли начала лихорадочно махать руками, изображая Кейтилин в беде, та не вытерпела и вцепилась в волосы девочки.
Как Тилли и предполагала, Кейтилин совсем не была такой сильной, как и Тилли. Той даже не пришлось касаться её кожи — она просто ударила Кейтилин в живот, чтобы та ослабила хватку, схватила за руки и вывернула их. Кейтилин закричала от боли, а Тилли не теряла времени даром и стукнула девочку коленом.
— Прекрати! Мне больно!
— Больно, да? Больно? А если кожи коснусь, будет больно?
— Отпусти меня!
— Самая умная тут, считаешь? Я тебе скажу, кто тут самый умный! Шваль тупая, дура набитая! Папаша твой от шлюхи тебя родил, а та сбежала!
— Прекрати!
Последний крик заставил Тилли остановиться. Она словно услышала свои слова со стороны; не то чтобы они её ужаснули (ругалась она порой и покруче), но она вдруг поняла, что это было, пожалуй, перебор.
Девочка отпустила руки, и Кейтилин упала на землю. Тилли стало немного неловко: в городе она бы вообще не переживала, да ещё дала бы ей пинка как следует, но тут, в лесу, где никого больше нет, кроме них и фей…
— Извини, — сказала она. — Про папу я зря, наверное.
Кейтилин ничего не отвечала, уткнувшись носом в землю.
— И опасности ты не боишься, — немного подумав, добавила Тилли. — Ты меня все-таки спасла. Много раз.
