Девка, пол веником подметающая разогнулась, задумалась:
— Может ее совсем большой нарисовать? Хотя нет, подождите, тогда дальше писать неудобно совсем будет. Может рядышком ее несколько раз поставить? И сколько долго он выть будет? Рисовать, пока у него весь воздух не вышел? Ежели быстро писать получается, то это так много места займет. Как же тогда бумагу чистую сберечь? — было видно, что девушка не на шутку озадачилась.
Эйлерт хохотнул с ее ответа. Джастин тоже улыбнулся.
— Почти угадала, — Эйлерт улыбнулся, откладывая книгу. — Надо рядом несколько раз ее написать. Но не вместе, а черточками короткими разделить. И всего трех букв достаточно тогда — не надо всю строку на это тратить, поняла?
— Поняла! — Еся было продолжила уборку, но потом встрепенулась, снова голову подняла, помотала ей из стороны в сторону — Нет, кажется не поняла. А как же читать тогда, если через черточку? Волк же протяжно воет, а не запинается, будто подавился. Да и коротко это очень — он долго воет.
— А так и читать, как воет — протяжно. Но очень долго самой выть не обязательно — ты ж читаешь все-таки, а не передразнить его пытаешься. Теперь поняла?
— Поняла, наверное, — в легкой задумчивости ответила девушка. — Во всяком случае, вроде запомнила. Читать протяжно, но не выть самой долго, а писать тогда через черточку.
— Хорошо, иди сюда, следующую букву тебе покажу, — по лицу старика было заметно, что обучение доставляет ему немалое удовольствие. Он разве что не заурчал как сытый толстый кот, наевшийся свежей сметаны.
Монах поднял затемненную небольшую дощечку, стер тряпкой большую и малую букву «У», начал рисовать следующую. — Вот, смотри. Кружок, палка, снова кружок. На что похоже?
Девка густо покраснела, шарахнулась в сторону и крепко схватив метлу, принялась яростно подметать пол.
— Тьфу! Пропасть, ты о чем вообще подумала, Истрет прости… — Эйлерт покраснел, будто прочитав мысли девки. — На филина это похоже! На филина!!! и буква эта «Ф» называется. И сам филин с этой буквы пишется. Ох, беда мне с тобой — ну что ты так застыдилась-то в самом деле? — Эйлерт в замешательстве уставился на девчушку, заметив что у нее увлажнились глаза.
Джастин невольно рассмеялся над этой неловкой для обоих людей сцены, и всё же решил прервать их разговор. Толкнул обледеневшую дверь, быстро зашел внутрь, стараясь не выстудить помещение. Бодрым шагом направился между стройными рядами лавок к рабочему столу с замершими в удивлении людьми.
— Эйлерт, это каким это образом ты додумался девку грамоте учить? В карты, что ль проспорил? — Джастина всё ещё очень веселила ситуация, которой он оказался свидетелем. — А ты вообще как здесь очутилась в такой час? Как тебя братец отпустил ночью к мужику, пусть и к монаху старому?
Сказал, и пожалел об этом сразу — обидеть вопросом он девицу не собирался, ругать тоже, но нравы местных жителей явно не учел. Девка из просто красной, стала пунцовой. На глазах слёзы навернулись, стоит, в пол смотрит, веник сжала так, что старая солома захрустела под пальцами, пульс участился, дыхание сбиваться стало. Заметил, сразу попытался исправить положение:
— Ты это брось, я тебя не стыжу — мне вообще все равно чем вы, люди в свободное время занимаетесь, интересно просто стало, как так вышло.
Девка, обидевшись, с силой отбросила веник в сторону и резко выбежала в дверь, ведущую в подсобные помещения. Джастин в недоумении уставился на монаха.
— Ранимая она больно. И пугливая. Не серчай, — с расстроенным видом сказал старый монах.
— И в мыслях не было, — Джастин до сих пор чувствовал замешательство и зачем-то попытался оправдаться, — Просто, как мне казалось, у этих людей нравы довольно строгие — никак не ожидал её здесь застать при таких обстоятельствах. Вроде знает, о чем речь, — кивнул на дощечку с буквой, — вон, даже ассоциация в голову пришла весьма правильная, но на распутную девку не похожа — да и ты бы ничего такого себе не позволил. Но ночь же уже — в такое время девки все по избам сидят, что такого приключилось?
Старик помедлил, будто обдумывая, что говорить, а что утаить лучше, продолжил после небольшой паузы:
— Девка хорошая, но невезучая, — осторожно начал повествование монах. — Ответить тебе я только за себя могу. После одной из вечерних служб все ушли, а она в дверях замялась. Чувствую — поговорить хочет. Подошел, спросил, чем ей помочь могу — на ночлег попросилась. Обещала отработать — убраться, сготовить, одежду подшить… Разрешил остаться после уборки в общем зале. Ушла уже поутру. На следующий день — та же ситуация. Потом уже расспросил её, что стряслось, но не моя это история — не мне и рассказывать.
Эйлерт замолчал в надежде, что Джастин довольствуется и этим пояснением, но вампир продолжал с любопытством буравить его взглядом. Вздохнув, монах продолжил:
— Потом как-то спросила меня, могу ли её грамоте научить, — глаза Джастина многоречиво полезли на лоб. — Я было посмеялся — девки грамотой редко интересуются. Она, как и давеча перед тобой, обиделась, прослезилась. Сказала, что по книжкам выучиться хочет. О мире узнать, о травах целебных, о чудесах и науки достижениях, — старик мимолетно улыбнулся, вспоминая этот разговор. Его подобные заявления удивили не меньше Джастина, но к тем, кто к знаниям тянется, он всегда чувствовал сильную симпатию. Не обращая уже внимание на реакцию вампира, продолжил:
— Сначала подумал, что поиграется и бросит эту затею — но она упрямой оказалась и довольно сообразительной. Память хорошая, голова соображает, даже с логикой дружит, — Эйлерт сам не зная почему, начал пытаться убедить Джастина в том, что все сложилось так как должно и быть.
Проклятый в свою очередь внимательно слушал, но эмоций никаких не выражал. То ли не чувствовал ничего, то ли на мертвом лице ничего не отражалось.
— Да и мне веселее, чем одному. Так она у меня здесь периодически и живет — комнатушку ей выделил. Хозяйство ведет, прибирается, а я ее грамоте учу и старыми байками развлекаю. И ей полезно. И мне не скучно, — подытожил монах, начиная немного сердиться на Джастина, застывшего как статуя. — Ну что, доволен пояснением, или привести? — спросил Эйлерт стараясь голосом дать понять, что и так уже рассказал все что только можно.
— Приведи, если не уснула, — Джастин заметил беспокойство монаха, но ему хотелось все-таки услышать ее версию событий. Понятно было, что Эйлерт ее пытается защитить как может, но он же не желал ей зла. Было просто любопытно. О том, что девочке рассказ может даться тяжело, вампир даже не предполагал. Как и брат, начал с возрастом утрачивать способность понимать чужие эмоции.
Эйлерт помедлил немного: вдруг Джастин передумает? Но тот выжидающе глядел на монаха не моргая. Старик со вздохом встал и отправился вслед за Есенией. Кто знает, что нелюдю в голову взбрело… Этот, вроде бы и не злобный, но все же кровопийца, как и Князь. Спорить боязно, тем более, что сам вопрос задал. Наврать — еще хуже.
Нашел ее, где и ожидал — в комнатушке, тихо всхлипывающей в подушку. Присел на край, стал ласково гладить по спине.
— Ну полно тебе горевать, девица. Давай-ка умойся, в руки себя возьми и иди обратно. Господин говорить с тобой хочет, — Эйлерт старался вложить в голос как можно больше теплоты и подбадривания, но с опозданием сообразил, что слова снова выглядят как нравоучение.
Есению прошиб холодный пот, даже рыдать перестала. А что если он про Ярека выведать хочет? Что Волки, что бледные ложь за версту чуют. Наказывают сурово. По осени одному кляузнику язык прижигали при всех. Или, что еще хуже, домой к дядьке отправит, а Ярека сейчас дома нет, чтобы ее защитить.
— Не пойду! Я сейчас убегу на улицу лучше, авось заскучает — уйдет, — Еся приподнялась на локтях с подушки, и посмотрела на Эйлерта как загнанный заяц.
— Цыть, девка! Негоже старшим перечить, — немного переигрывая, грозно сказал Эйлерт. Затем, уже мягче, видя что девочка вздрогнула от его слов и вот-вот опять расплачется, объяснил. — Да и куда ты пойдешь в такой мороз? Мне тебя лечить потом? И думаешь, что он живое существо снаружи не заметит? Нет уж, давай-ка, иди коли зовет. И отвечай правдиво.
