— Так же как и я, милорд, так же как и я, а если бы прислушалась к разуму, то вряд ли согласилась бы сменить жилище в чаще леса на этот унылый сырой холм.
— Унылый сырой холм? Унылый⁈ Вот значит как⁈
— Да, так, милорд! Если бы не наши законы и я не дала бы брачной клятвы навечно, то…
— Закон — это всего лишь закон, и его всегда можно переписать.
— Что вы и делаете! Веками мы жили так, как было установлено в начале, а вы теперь хотите всё изменить?
— Да, хочу,— отрезал Бринмор.
— Я выскажусь на Большом Совете против.
Эти слова окончательно разъярили короля.
— И не сомневаюсь, что вы глазом не моргнув, опозорите меня, ради того, чтобы сохранить связь с людьми.
Линор вдруг перестала наступать на мужа и успокоилась. Как только она поняла, что Бринмор всерьез расстроен, её главной задачей стало попытаться утешить его.
— Я не хочу выставлять наши разногласия на всеобщее обозрение. Но как мне быть? Разве есть другой путь?
— Другой путь есть всегда. В данном случае — признать мою правоту и поддержать в Совете. Вы можете убедить несогласных!
— Ни-за-что, — отчеканила Линора, но тут же смягчилась и тихо добавила, — что происходит, Бринмор? Что с Вами происходит, возлюбленный супруг мой?
Король опустил голову, отвел глаза.
— Я боюсь… боюсь, что все мы исчезнем, Линора. Мир перестал нуждаться в нас. И без моих запретов осталось слишком мало тех, для кого слово «фейри» значит нечто бОльшее, чем средство для мытья посуды.
Несмотря на напряженность и серьёзность момента королева вдруг начала смеяться.
— Средство для мытья посуды…ха-ха-ха! Ха-ха-ха… ну не хмурься, Бринмор, что ты в последнее время такой мрачный!
Король снова сел рядом с Линорой, глядя на неё невольно улыбнулся, но улыбка родившись в его глазах лишь отражением, тут же угасла.
— Ты не понимаешь, Линора, люди достигли очень многого. Они научились летать, использовать солнечный свет, силу воды и ветра, они оторвались от земли и поднялись так высоко, что увидели Землю в первородном Хаосе, который стал Космосом. Они передают на расстоянии звук и изображение, умеют развивать скорость выше, чем скорость света, вот в этом электронном приборе, — он указал на ноутбук, — содержится больше знаний, чем в моей голове, а ведь я живу на земле так давно…И за всё это время, что я сделал? Сундук серёг, браслетов и ожерелий для тебя… не более. Люди деятельны. В то время, как мы лишь созерцаем мир — они изменяют его.
— Изменяют в худшую сторону, не забывай. Потому я и против прекращения встреч с ними.
— Где тут логика? — изумился Бринмор.
— Хотя бы некоторые, увидев и поняв нас и наш мир, смогут изменять свой иначе, — пояснила Линора.
— Посмотри, моя госпожа! — По мановению руки короля стена с экраном исчезла и за ней открылась библиотека, шкафы под потолок сплошь уставленные книгами. — Вот их труды, их знания, лишь малая доля того, что создало человечество за то время, что я живу. И ещё… в их семьях рождаются дети, а у нас — всё меньше. За все годы, Линора, в нашей семье родилась только одна дочь, наследника нет. За что мы наказаны? — он опять встал и принялся ходить.
— По нашим законам наследовать может и девочка. О чём ты, Бринмор? Иди сюда, сядь со мной, — она протянула руки к королю. — Послушай и ты меня. Мир, которого ты так опасаешься на самом деле влечет тебя. Разве нет? И почему ты скрывал от меня это столько времени? Ты говоришь, что мы исчезнем, канем в небытие в нашем замкнутом мире, а сам хочешь замкнуться ещё больше. Говоришь люди создали сами всё в чём нуждались? Но тот, кто создал их, Он же создал и нас, и Он знал всё наперёд. Миру людей нужен мир фейри, и так было и будет всегда. Друг без друга мы исчезнем. Во все времена, которых на самом дел нет, ибо есть только одно время и одна жизнь, всегда были те, кто не верит в нас и всегда их было больше. Те же, кто верили — в своём мире они становились изгоями. А ты, мудрый и справедливый, так же хочешь наказать наших братьев и сестёр? Наших детей? Лишь за то, что они жаждут доискаться истины и не дать миру погибнуть? Они хотят как и ты — понять. Понять, что связывает нас! Успокойся… у тебя болит голова… Иди ко мне…
Бринмор послушался, Линора положила ладонь ему на лоб, потом обняла мужа. Некоторое время оба они молчали, слышно было только, как трещат поленья в камине.
— Нет! — Бринмор вырвался из объятий Линоры и резко встал. — На этот раз будет как Я сказал! То, что необходимо было узнать и понять, я узнал и понял, а вы ищите повода сдружиться с ними. Вы правы, миледи, мне следовало помнить. Ваша прабабушка вышла замуж за смертного из клана Макгрегоров. До сих пор в Шотландии помнят легенду о «знамени» фей, реликвии этого клана — волшебном покрывале, сотканном фейри для младенца — сына лаэрда клана и принцессы из рода лесных фейри.
— Это был клан МакЛаудов, — улыбнулась Линора.
— Не перебивайте меня, не имеет значения, Макгрегоров или МакЛаудов. Потом эта несчастная, которая не смогла жить с людьми, вернулась к своему народу, но постоянно бегала навещать смертное дитя. Она потеряла душу, перестала быть одной из нас по сути. Не человек, не фейри… Говорят, потом она вышла за одного почтенного фейри.
— Но об этом уже никто не складывал легенд, — грустно обронила Линора, она не улыбалась больше.
— Я просил Ваше Величество не перебивать меня. Вероятно, дурная наследственность сказывается на членах рода во всех поколениях. Ваша бабушка притащила в наш мир Томаса Лермонта Рифмача, как называли его в мире людей. И что же этот неблагодарный? Он ушел, несмотря на все милости, на все дары, которыми она его осыпала. Видите ли затосковал! А ваша матушка…
— Бринмор, довольно!
Король перехватил возмущенный предостерегающий взгляд королевы.
— Ну хорошо, из уважения к вам я не стану дурно отзываться о вашей матери, Вы и сами всё прекрасно знаете. Счастье, что у Вас нет сводных братьев и сестриц в мире людей. Но наша дочь! Это уже ни на что не похоже, наша родная дочь Мелисса, единственное дитя, которая должна была наследовать мой трон, вышла замуж за смертного! Родила полукровку…
— Бринмор, остановитесь!
— Нет, извольте выслушать меня до конца! В том, что произошло — ваша вина, ваше дурное влияние, ваши рассказы о мире людей. Мелисса не вернулась к нам даже когда овдовела. Она использует свои знания и силы фейри для помощи смертным. Она предала наш род и Волшебную Страну. В вашей семье предпочитают людей. А вы! Вы вероятно тяготитесь браком со мной. Как я уже говорил, законы легко переписать.
Линора встала перед Бринмором гордо выпрямившись и приподняв голову. Королева была по грудь супругу, но сейчас казалась одного роста с ним, а то и выше.
— Довольно! Да, вы правы, милорд, у людей, быть может, есть то, чего нам не хватает, но некоторые наши с ними различия можно счесть благом. Например, фейри не умеют плакать. Представьте, если бы я умела, то вероятно, как это говорят у смертных «каждый день умывалась бы слезами» от вашего дурного характера. Вы просто невозможны, Бринмор! Просто невозможны…Когда Ваше Величество одумается… когда вы придёте просить прощения, Бринмор, не забудьте захватить с собой седло!*
С этими словами Линора развернулась и быстро пошла прочь.
— Невозможен! Ну конечно, я невозможен и последнее слово всегда за вами! — выкрикнул ей вслед король.
Линора даже не оглянулась. Бринмор махнул рукой, вернул на место стену, схватил со стола ноутбук и швырнул его о каменную кладку с такой силой, что тот разлетелся на части.
— Как же! Приду я с седлом. И не мечтайте. Не позволю больше на себе ездить! Очень хорошо, что вы всё слышите, — потрясая кулаками продолжал кричать Бринмор, он вышел на середину зала и повторил, глядя вверх, — не позволю!!
* * *
* Королева упоминает о седле потому, что в знак примирения обычно требует от Бринмора, чтобы он в виде единорога катал её по лесу в «верхнем мире». Это обязательное условие примирения.
