class="p1">– Да, кстати, мопед не сильно поломался. Говорят, что Доён как будто обнимал его, словно хотел прикрыть, защитить своим телом. Мне кажется, что в тот миг Доён беспокоился обо мне, – что отец побьет меня, если мопед поломается. Да, наверняка. Не надо было так делать. Ну подумаешь, мопед, всегда можно купить новый. Для меня ведь Доён был дороже мопеда.
«Доён был дороже мопеда». Никто не говорил мне таких слов. Точнее, я даже не представлял себе, что услышу их от кого-то.
Признание Сучана шокировало меня так, будто огромный динозавр ударил меня по голове передней лапой. В груди что-то ухнуло, словно сердце упало в пятки. Я ощутил, как меня с головой накрыла волна какого-то незнакомого, загадочного чувства. Это ощущение было новым, но за короткий миг согрело меня.
– Аа-а-а, – зарыдал я неожиданно для себя самого, совсем не ко времени и не к месту, но остановиться и взять себя в руки не мог. Я спрятал лицо за раскрытыми ладонями.
Сучан растерялся от неожиданности.
– Прости, – повторял он без конца, даже не зная причину моей печали.
– Ничего. Это не из-за тебя. Я вспомнил про другое. – Я утер слезы с лица.
Сучан тоже украдкой смахнул слезы, оставившие следы на щеках:
– Ну я пойду. Да, кстати, если хочешь увидеться с Досу, сходи в больницу Халла. Его бабушка лежит там.
Сучан нырнул в потоки дождя, и я глядел ему вслед до тех пор, пока он не скрылся из виду.
Надо было подружиться с ним. Вместе ходить в школу, вместе играть, вместе развозить курицу, вступаться за него, когда отец избивал его. Вот как надо было дружить с ним. Мы бы стали очень близки.
Сожаление о несбывшемся душило меня. Я долго думал о разных вещах, которые сейчас не имели никакого смысла. Нужно сказать Сучану, что он не виноват в моей смерти и сделать это как можно быстрее, ведь вскоре закончатся дни нашего пребывания здесь.
Я боялся, что он будет всю жизнь винить себя. Нельзя этого допустить. Это не его вина.
До того дня, когда был нарисован тридцать седьмой кружочек, не происходило никаких особых событий. Тихая рутина, как море в штиль – безмятежное, без единой волны. Но и в такое время шеф все равно тревожно чего-то ожидал. Как только выдавалась свободная минутка, он звонил брату, а тот по-прежнему не брал трубку.
После встречи с Сучаном я забеспокоился о бабушке. Вначале беспокойство было смутным и крохотным, размером с горошину, но затем стало расти, обретать очертания и со временем заняло центральное место в моих мыслях. Оно было таким назойливым, словно его пригвоздили стрелой. Но, несмотря на это, моя неприязнь к бабушке никуда не подевалась. Я по-прежнему не любил ее и до сих пор таил на нее обиду. Вот только с тревогой ничего поделать не мог: как сильно она больна? Стало ли ей лучше? Неужто я был ей так дорог, что она слегла от непосильного горя?
«Что со мной?»
Я пытался отогнать от себя мысли о бабушке. Ведь она меня так сильно не любила.
Я посмотрел за окно. Сучан уже, скорее всего, пришел из школы. Нет, сейчас он наверняка, прячась от всех, курит в закоулке. Я кусал губы, поглядывая на часы: может, позвонить? Хотелось услышать его голос. А еще меня не покидала навязчивая идея рассказать ему, что авария с мопедом произошла не по его вине.
Само собой, я не знал его номер. Но если одолжить у посетителя мобильный и вбить в поисковик «Танмандон Коко Курица», можно узнать номер ресторана. Я немного поколебался и попросил телефон у одного из гостей.
«Добро пожаловать в «Коко курицу»! Подождите, пока идет соединение. Ла-ла-ла-ла ко-ко-ко!»
– Алло! Ресторан «Коко курица», – раздался звучный и даже приятный мужской голос – тот самый, который обычно ругал и материл Сучана, самый ненавистный для меня после голоса моего папаши, – голос отца моего друга.
«Можно Сучана?» – хотел спросить я, но остановился.
А вдруг он начнет спрашивать, зачем мне Сучан или кто я такой? Что мне ему ответить? Сказать, что я друг? А если спросит, что за друг? Или если я друг, то почему я не позвонил на мобильник, а звоню в ресторан? Если я начну неубедительно мямлить и он что-нибудь заподозрит, это будет катастрофа, и Сучану влетит.
Я решил сделать по-другому.
– Мы возле станции метро. Доставка сюда возможна?
– Конечно возможна. Где вы находитесь? Продиктуйте ваш адрес.
– Ресторан «Кумихо».
– Ресторан «Кумихо»? Так вас будет трудно найти. Подскажите какой-нибудь ориентир. Мы доставим очень быстро. – С посетителями он был удивительно вежлив, а тон кардинально отличался от того, каким он орал, когда избивал сына.
– Станция метро Канду, пятый выход. От кофейни «Ариран» заверните в переулок и пройдите прямо пятьдесят метров. Увидите ресторан «Кумихо». Примите заказ на две курицы в чесночном соусе.
Отец Сучана пообещал доставить все через сорок минут и отключился.
Значит, скоро приедет Сучан с заказом. При мысли, что я снова увижу его, у меня бешено заколотилось сердце. Я должен сказать ему: «Это не твоя вина, что Доён умер. Просто у него такая судьба». Нет, на судьбу вечно жаловалась наша бабушка. Разве можно банальными словами искреннее передать то, что у меня на душе?
Вряд ли подойдут и такие слова: «Доён больше всего любил кататься на мопеде. Он мчался по улицам и наслаждался свободой. Так что все нормально». А вдруг он спросит, откуда мне известно, что Доён больше всего любил кататься на мопеде? Что ответить? Эх, как все сложно.
«Наверняка Доён был счастлив, когда носился на мопеде. Я ведь тоже такой. Да и не только я, а большинство пацанов моего возраста, которым нравится быстрая езда. Так что тебе нечего винить себя. Уверен, что Доён наоборот, благодарен тебе». Я придумал довольно убедительную речь и репетировал ее.
Услышав на улице шум двигателя, я вихрем выскочил за дверь. Но заказ привез вовсе не Сучан. Мои ожидания вмиг рассыпались, как замок из песка.
– Ой. – Я сильно удивился, увидев лицо курьера..
Та самая женщина. Лохматая и беспокойная, с кудрявыми волосами. Первая посетительница нашего ресторана.
– Значит, и сюда курицу заказывают? Ты любишь курицу?
С первой встречи лицо ее показалось мне знакомым, но я никак не мог вспомнить ее, и только теперь понял, кто она. Мать Сучана, которая раньше собирала в хвостик длинные прямые волосы.
