— Прошу прощения, — встрял Шинь, — но приговор не может быть вынесен без суда.
— Округ находится на военном положении и судопроизводство идёт по упрощённому варианту. — Полководец У оказался столь же подкован в правовых вопросах. — Я — комендант Боян-Обо и властью, данной мне покойным предводителем до возвращения его сына, я приговариваю вас к смертной казни.
— Не прикопаешься, — буркнул Шинь.
Нас подтолкнули к палачу и по сигналу полководца У Шиня принудили опуститься на колени.
— Остановитесь! — раздался окрик. — Остановите казнь!
На площадь, превращённую временно в лобное место, вылетел Цинь на разгорячённом коне. Он остановил его и обратился к полководцу У:
— Что ты творишь? По какому праву казнишь Вэй-ли и этого человека? — Под "этим человеком" он подразумевал Шиня.
— Я — комендант Боян-Обо, — ответил полководец. — Ваш отец наделил меня этой властью.
— А где он сам?
Все начали опускать глаза и Цинь догадался в чём дело. Он переводил неверящий взгляд с одного лица другое, пока полководец У не сказал:
— Он скончался третьего дня. Теперь вы — наш предводитель.
Цинь спрыгнул с седла.
— Отпустите обоих, — тусклым голосом бросил он. — Вэй-ли всё делал по приказу отца, в детали были посвящены только я, он и сам Вэй-ли.
— Но они навели на нас каганов, — попытался возмутиться полководец У.
— Я разберусь в этом деле сам, — ответил Цинь. — А пока они свободны.
Нас приютили у себя Сандзо сотоварищи, занимавшие не пострадавшую фан-цзы (таких, к слову, было немного). И вновь я столкнулся с тем, что делать мне было абсолютно нечего. Повсюду кипела работа, восстанавливали сгоревшие дома, собирали людей, подсчитывали потери. Чо постоянно пропадал в импровизированном госпитале вместе с остальными мастерами и подмастерьями Белого лао, возвращаясь оттуда он становился всё более похож на призрака, однако с самого утра уходил снова.
— Его призвание лечить людей, — сказал мне Сандзо, маявшийся бездельем как и все остальные, — любой ценой. Мастера Белого лао не щадят себя, дабы исцелить как можно больше людей.
— Были б мы все такими, — мрачно заметил Шинь, — и никаких войн, ни восстаний, ни сражений… — Он замолчал.
— Мечты, мечты. — Я откинулся на стенку фан-цзы, забросив руки за голову. — Какая жалость, что они настолько несбыточны.
Обещанного разбирательства не произошло. Циню было не до того, потому что начались такие события.
Несколько дней спустя к нам заявились представители объединённого движения сопротивления каганам. Наконец, предводителям почти всех банд, воюющих с минцами, удалось договориться. Оказывается, они знали о нападении каганов и теперь к нам на помощь спешили их отряды.
Я присутствовал на аудиенции, на которой Цинь принимал этих представителей. Не смотря на разгром, царивший у нас, он умудрился обставить этот приём воистину по-императорски. Он восседал на единственном уцелевшем кресле с высокой спинкой, облачённый в самое роскошное одеяние, что смогли отыскать, а поверх него — вполне боевой доспех, на поясе — меч, на голове — шлем, более похожий на корону. Настоящий император, ни дать ни взять.
На представителей повстанец он произвёл неизгладимое впечатление, те так и жались к стенам, бросая взгляды то а Циня, то на два ряда воинов полководца У, выстроившихся по обе стороны от кресла, однако произвести такое же впечатление на их предводителей навряд ли удастся, по крайней мере, на всех.
— Мы благополучно отбили атаку каганов, — сказал Циня, — однако благодарим своих верных слуг за ту помощь, что они были готовы оказать нам. Мы с радостью примем всех, кто готов противостоять предателям из дома Мин с оружием в руках, с двойной же радостью тех, кто делает это уже сейчас. Так и передайте своим предводителям.
Ошеломлённые посланцы и слова вымолвить не сумели, даже не подумав высказать требования людей, приславших их. Так они и ушли, озираясь по сторонам и, похоже, так и не отойдя от зрелища столь блистательного императора в такой глуши.
На день прибытия предводителей восставших Цинь назначил свадьбу с прекрасной Юнь из дома Мин. Он объявил, что две династии отныне объединены и все остальные члены правящего дома — предатели, незаконно владеющие троном Цинь-о-хая.
Свадьбу обставили столь же шикарно, как и приём представителей. Священный союз двух людей скреплял не кто иной, как Сандзо. Жених и невеста были красивы, как никогда. Юнь в церемониальном одеянии цветом своего дома и Цинь в лёгком, но отнюдь не парадном доспехе и с мечом на поясе.
Мне хватило одного взгляда на принцессу, чтобы понять — моя любовь, и вправду, умерла, как обещал лжемонах Ши, он же загадочный адрандец Делакруа. Да, она была бесспорно очень красива, но больше сердце трепетало от одного взгляда на принцессу и не хотелось придушить Циня своими руками за одно то, что он рядом с нею, он, а не я. Спасибо тебе за это, Делакруа.
Не то узнав от своих посланцев, не то просто пытаясь произвести впечатление на будущего союзника, прибывшие предводители были также шикарно, однако же подчёркнуто по-военному, одеты, даже единственная среди них женщина. Все носили лёгкие доспехи, практически все — при мечах, лишь двое носили иное оружие. На поясе одного висела пара шуанов, по ним я опознал в нём Тонга Два Топора; единственная же женщина не была вооружена, что не делало её менее опасной чем остальные — Ксинг Смертоносная Красотка в совершенстве владела приёмами нескольких стилей рукопашного боя, к тому же в её арсенале было множество разнообразных хитрых вещиц, зачастую замаскированных под совершенно тривиальные, вроде спиц или заколок. Первым к алтарю подъехал самый крупный из всех — могучий воин в воронёных доспехах и с двуручником за спиной. Лонг Большой Меч.
— Вы могли бы и предупредить нас и свадьбе, — сказал он, спрыгивая с седла и отвешивая Циню и его невесте глубокий и изящный поклон. — Мы бы приготовили подарки.
— Прошу прощения, господа, — ответил ему Цинь, — но лучший подарок для меня и моей невесты — это сам факт вашего появления. А теперь прошу вас быть гостями на моей свадьбе, до окончания церемонии и праздника по её случаю переговоров не будет.
— Мы понимаем, — усмехнулся красавчик Занг, один из самых могущественных предводителей, отличавшийся тем, что всегда вёл себя, как на приёме у императора. — И, думаю, я выскажусь от лица всех нас, когда скажу, что мы с удовольствием принимаем ваше приглашение.
Мгновенной победы, после объединения, конечно, не последовало, однако совместными усилиями мы начали выдворять каганов из нашей страны. Многие и многие чиновники присягали на верность "подлинному императору Циню V", передавая под командование его "верных полководцев" войска, которые не успевали уйти с каганскими военноначальниками или же по своей воле становились под наши знамёна.
