Моя Настя всегда была общительной девочкой, друзей у неё было много, и все они делились на зимних и летних. К зимним друзьям относилась вся та детвора, с которой играла моя Настя в городе. К летним, как несложно догадаться, относились все дачные знакомцы. Когда Настя пошла в первый класс, появилась ещё одна категория друзей, школьная, но с ними у моей дочери почему-то было не слишком тёплые отношения. А вот летних друзей Настя обожала, и даже став школьницей (то есть совсем большой по её мнению девочкой), на каникулы всегда приезжала на дачу и всеми силами старалась поддержать прежние отношения. Почему-то дочь никогда не стремилась поддерживать контакты зимой, не обменивалась телефонами, никого не приглашала к нам в гости. Однажды я спросил её, не хочет ли она позвать кого-то из "летних" друзей к себе на день рождения. Настя тогда посмотрела на меня с удивлением и покачала головой. Мне кажется, что моя дочь всегда хотела получать как можно больше удовольствия от любого грядущего события. Она никогда не разворачивала подарки раньше положенного срока, даже если находила их в шкафу, просила, чтобы новогоднюю ёлку я ставил не раньше тридцать первого декабря. Видимо, подобные ограничения давали ей возможность острее прочувствовать удовольствие от праздника. А общение с друзьями, которых ты видишь только летом, доставляло ей не меньшую радость, чем празднование нового года. Думаю, что для неё это был целый ритуал. В стремлении к ритуалам она была необычайно похожа на свою мать, и я молил бога, чтобы этим она и ограничилась. К тому времени я почти забыл, какой была моя жена до того, как забеременела и это немало меня удивляло. Обычно я невольно для себя сохранял в памяти только самые лучшие моменты. Почему я запомнил свою жену истеричной и капризной бабой? Я не знаю.
У Насти было три лучших "летних" друга. Кудрявый светленький мальчик Вадим, солидный веснушчатый Женя и весельчак-заводила Димка, с такими черными волосами, что незнакомые люди принимали его за цыганёнка. Это Димка первым научил всю компанию нецензурным словам, с ним же наши дорогие дети выкурили первую сигарету, после чего всей компанией дали торжественную клятву больше никогда не курить эту гадость. Димка уводил всю детвору к самому болоту, рассказывая о страшных саблезубых тиграх, которые, по его словам, притаились в трясине с незапамятных времён. Как-то раз, наслушавшись таки ужасов, моя драгоценная дочка пулей примчалась домой и схватила длинную черную ленту, исписанную молитвами. Лента принадлежала Маргарите Петровне, которая была довольно набожной дамой, и у неё было много вещей подобного рода. Первое время она пыталась привить Насте религиозные чувства, читая вслух из детской библии и заставляя по вечерам твердить молитвы, но дочь сразу пожаловалась мне, и я положил этому конец. Я не был атеистом, однако считал, что никто не вправе навязывать ребёнку свою веру. Мне казалось, что когда придёт время, Настя сама решит для себя, нужно ли это ей или нет. Не знаю, был ли случай с лентой актом пробудившейся веры. Мой бедный перепуганный ребёнок накрутил ленту на пояс под рубашку и забрался под кровать. Оттуда Настю с трудом вытащила Маргарита Петровна и ещё битый час рассказывала ей, что все саблезубые тигры вымерли ещё в незапамятные времена. Потом Маргарите Петровне пришлось волей-неволей рассказать про динозавров, от них постепенно перейти к теории эволюции, к развитию жизни на земле. К вечеру моя Настя стала убеждённой атеисткой, а когда на следующий день приехал я, мне было объявлено, что отныне она хочет стать палеонтологом. Поначалу я отнёсся к этой идее с изрядной долей иронии, потому как до этого дочь уверяла меня что хочет стать балериной, учительницей и художником, но к концу лета мне пришлось археологический словарь и иллюстрированную энциклопедию о динозаврах. Настя до сих пор бредит динозаврами и раскопками, а потому я не удивлюсь, если в один прекрасный она поступит в горный институт на кафедру исторической геологии. В глубине души я таю тщеславную мечту, что когда-нибудь моя дочка станет крупным специалистом в своей области, а я получу ещё одно подтверждение тому, что не все детские фантазии являются простыми капризами.
А когда моя Настя ещё и не думала о том, что в скором времени будет самозабвенно возиться с камешками и костями, она просто наслаждалась долгими летними деньками. Я давно заметил, что в детстве время идёт совсем по-другому. Лето кажется длиною в целую вечность, в пять минут можно успеть натворить множество самых важных дел, а ожидание нового года может затянуться до полного изнеможения. Помню, как трудно было мне заснуть перед своим днём рождения, я вертелся в постели, натягивая одеяло на голову, а стрелки часов ползли так медленно, что буквально вытягивали из меня жилы. Я кряхтел, ворочался и доводил родителей тем, что без конца вскакивал и спрашивал, который час. А ещё в детстве необычайно долго тянулись уроки, сорок пять минут казались целым годом, и высидеть из порой не хватало никакого терпения. Вспоминая это с улыбкой, я немного завидовал дочери, которая ещё не знает, как быстро пролетают часы и дни, как удивляешься, взглянув на календарь. Лет с двадцати двух я стал замечать, что мне сложно назвать собственный возраст, я всё время называл меньшую цифру и удивлялся, вспоминая, что это не так. У меня не было никакого комплекса, связанного с этим, напротив, иногда меня тяготила собственная молодость, однако я всё равно не до конца понимал, что мне уже двадцать два, двадцать три, двадцать четыре.
В то лето, о котором я хочу рассказать, Насте было восемь, и это были её первые настоящие каникулы. До этого моя дочка была уверена в том, что летом отдыхают все, вне зависимости от своих достижений. А тут Настя узнала, что летний отдых надо ещё заслужить, что те, кто плохо учатся в школе, вынуждены потратить каникулы на ежедневные занятия. От осознания того, что она отдыхает с полным на то правом, наполняло сердечко моей Насти гордостью за себя и свои успехи. Она долго выспрашивала меня, как я учился, когда был школьником, и не приходилось ли мне летом просиживать за учебниками. Я нашел в себе духу соврать, что даже участь на хорошо и отлично, я проводил немало времени за учебой, но, кажется, дочка мне не поверила. Однако это не помешало ей самостоятельно заниматься по вечерам чтением. В отличии от меня в детстве, Настя читала бегло, в классе была одной из первых и очень не хотела отставать в этом вопросе. Таблицу умножения, знание которой требовалось для второклассников, мы с ней выучили ещё зимой, так что дочь имела полное право отдыхать на всю катушку.
С утра и до позднего вечера дочь пропадала у соседей на чердаке, где у них с друзьями была "штаб-квартира". Понятия не имею, какие мировые проблемы там решались, но дважды в день оттуда с боем и рёвом стаскивали Женьку, родители которого обедали и ужинали строго по часам. Я же относился к этому более снисходительно и посылал наверх в "штаб" пару бутербродов. Маргарита Петровна уверяла меня, что при ней Настя обедает дома нормальной едой. Готовила Маргарита Петровна великолепно, так что я не могу сразу отметать эту возможность.
