— И как он потом? — Анна многозначительно помахала рукой возле своей головы. — Поправился? Что-нибудь вспомнил?
С одной стороны, хотелось верить, что память вернулась к несчастному жокею. С другой, не хотелось, чтобы того же ждали от нее самой…
— Понятия не имею, — ответила Маргарет. — Скорее всего, он просто начал жизнь с чистого листа. — Она смерила Анну оценивающим взглядом. — Вот только в твоем случае это вряд ли получится… — Задумалась. Прикусила нервно губу. — Этого предателя и его новую… — Разговор походил на бег по кругу и всегда возвращался к запретной теме развода. — Тебе придется встречаться с ними. Видеть их… Забудешь тут… Никакого чистого листа тебе.
— Не собираюсь я с ними видеться, — ляпнула на свою голову Анна. — Вряд ли они приедут в Драконий дол без моего приглашения.
— Ты же не станешь сидеть тут безвылазно? — прищурилась Маргарет. — Это несерьезно, Ани. Девушка вроде тебя не должна прозябать в глуши. Мало того, что тут неуютно и опасно… Наверное… Тут еще и жутко скучно! Пока что ты в шоке от пережитого, понимаю. Тебе хочется побыть одной и все такое… Но шок пройдет. Ты правда хочешь всю оставшуюся жизнь прозябать в этом… Драконьем доле? Без удобств, без роскоши, без всех тех прелестей, за которые мы любим большие города? А как же балы, Ани? Как же путешествия? Праздники? Высший свет? Помнишь, как ты обожала новогодний каток на главной площади Норвина?
Анна машинально крутанула стопой. Мягко провернулся шарнир в протезе. Пожалуй, с такой ногой и каток она осилит…
— Теперь я буду жить в Драконьем доле, — объявила настойчиво. — Мое сердце к нему прикипело. Мне тут хорошо, Маргарет. Спокойно.
Сестра бросила с болью:
— Ты как старуха!
Хотелось ответить: «Я и есть старуха».
— Я буду навещать тебя в столице, — пообещала Анна.
Плотная осенняя тьма за окном прорвалась надрывным гиеньим кличем. Аша и Бонту переливчато вопили на разные лады. Их голоса то истончались до ультразвука, то обращались басовитыми громовыми раскатами. Эхо жадно подхватывало жуткие крики и уносило, шарахая о каменные берега глубокой балки, в ночь.
Маргарет подскочила на кровати. Села. Натянула на плечи одеяло.
— Я же тебе говорила! — воскликнула испуганно. — Говорила, что тут собаки бешеные!
— Это гиены, — успокоила сестру Анна. — И они не бешеные вовсе. Ручные. Для работы. Очень добрые и хорошие.
— А это? — Маргарет указала на окно.
Анна разобрала еще один звук. Далекий и заунывный. Незнакомый. Чужой. Ветер топил его в волнах оглушительных гиеньих трелей.
Вой.
Мурашки пробежали по спине и рукам, а потом Анна подумала: «Ну вой — и вой. В Африке обычные пятнистые гиены сражаются со львами. А тут здоровенные пещерные! С волками точно справятся».
— Не переживай. Никто нас не обидит, — произнесла она уверенно.
***
Анна проснулась позже всех.
Она полночи бегала к Маргарет, потому как той постоянно мерещилась всякая жуть. То бешеные собаки под окнами, то огни в лесу на той стороне Резвянки, то привидения…
Которыми оказались плети тумана, опутавшие под утро старый парк.
Пока Маргарет нежилась в утренней ванне, Анна быстро позавтракала, удивив служанку сестрицы простотой стола.
— Я горничную и охранника ее светлости, сестрицы вашей, уже покормила, — шепотом предупредила предусмотрительная Мариса. — А то бы вы, госпожа, еще б начали перед ними тарелки расставлять…
— Спасибо, — улыбнулась ей Анна и вздохнула. — Ох… Боюсь, в городе я точно не справлюсь.
— Не переживайте. Ее светлость ваша сестра быстро всем расскажет, что вы голову лошадью отшибли, и с вас не спросят.
— Ты меня успокоила, — обрадовалась Анна и в очередной раз посоветовала себе мысленно побольше молчать.
И смотреть.
И слушать…
Надев лучшее платье, — лучшим оно числилось теперь, потому как остальные два были порваны: одно эльфийской борзой, другое подземным завалом, — Анна закуталась в салоп, положила на плечи тяжелую шаль и поспешила навстречу солнечной осени.
Эльфийский плащ, подарок Райве, она надеть не решилась. Было в этом что-то… неправильное.
День был ярок.
Тепло бабьего лета рьяно выпаривало из влажной земли лишнюю сырость.
У конюшни, где Фим и его взрослая дочь готовили лошадей, скучала Маргарет.
Когда вывели Анниных пегих, сестра схватилась за голову.
— Они как из уличного балагана. А где пара каретных вороных? — Задав вопрос, она сразу смекнула, что неприятный ответ кроется все там же. Сама себе ответила: — Понятно… Ну и подлец! Ну и вор! Чтоб ему самому всю жизнь на осле кататься.
— Каретные не для этих мест. — Анна ласково похлопала мерина по пятнистому боку. Почесала лоб кобыле. — Как и кареты, впрочем…
Она очень боялась, что Маргарет сморозит что-нибудь обидное, когда придет Орра. Но орчиху сестрица восприняла спокойно.
— Я тебя помню, — заявила довольно дружелюбно. — Тебя отец привез… Ты еще не насобирала денег на выкуп?
Анна вздрогнула.
Почему она ни разу не подумала об этом? Орра же пленница. И с этим надо что-то делать. Выкуп. Надо помочь ей заплатить выкуп и стать свободной…
А Маргарет додумалась до этого первой.
— Еще нет, госпожа, — ответила орчиха, и в голосе ее отчетливо прозвучала благодарность.
— Я дала тебе кольцо, помнишь? Ты продала его, надеюсь? — Сестрица посмотрела выжидающе.
Орра честно сказала:
— Не смогла, госпожа. Оно… оно такое старое и красивое. Великолепная работа.
— Оно сломанное, — перебила Маргарет.— И просто отвратительное. Такое даже старухи сейчас не носят.
— Я его починила. Давайте верну его вам? — донеслось в ответ.
— Не нужно, — отрезала Маргарет сердито. — Я же сказала, продай.
И Орра сдалась.
— Ладно, госпожа. Как хотите. Возвращать не буду… — Она забрала у дочери Фима, Эльзы, поводья, причмокнула разомлевшим на солнце лошадям. — Ну, вперед!
Пришла Джина. Забрал вторую пару — рабочего мерина-коба и саврасую кобылу, которую Анна мысленно окрестила «аборигенкой». Кобыла была головаста, коренаста и невысока. По центру ее бледно-желтой спины тянулась темная линия, а на ногах проступали зебровые полоски.
— Кошмар, — выдохнула Маргарет, глядя на ее короткую шейку и здоровенную башку. — Это какое-то дикое животное…
— А у нас такие в моде, — опять прокололась Анна.
Хорошо хоть про аборигенные породы и гены древних предков не начала рассуждать. В своем мире, буквально за месяц до беды, Анна ходила с подругами на конюшню к общей знакомой смотреть мезенок и вяток. Целую лекцию про лошадиных предков и масти прослушала…
Да, кстати… Слушать и молчать.
Молчать и слушать.
Анна пожурила себя в несчетный раз, дав очередное обещание впредь тщательнее следить за языком. В городе особенно.
Неисполнимое обещание.
Но Маргарет была непробиваема. Не заметила оговорки. Приняла сказанное за чистую монету.
— У вас тут — да, — согласилась с нескрываемым сарказмом. — Я не удивлена. Хотя… — Она наигранно вздохнула. — Какая жизнь, такие и лошади. Все дикое.
Анна не стала ввязываться в спор. Дикое так дикое.
Пусть…
В этот раз путь до повозок показался ей короче.
Тарантас стоял весь засыпанный листвой, и пока Мариса запрягала в него лошадей, Анна стряхивала круглые ольховые «монетки» себе под ноги, в позолоченную траву.
Заметив уложенные в большую повозку раковины, Маргарет оживилась.
— Вот эти возьми в город. Я знаю, кто такими интересуется. Продашь дороже, чем на ярмарке.
— Возьму, — согласилась Анна.
Орра быстро убрала из тарантаса часть бутылей с сидром и положила на их место окаменелости. Отделила от стекла рогожей.
— Вот так.
Они тронулись дружным караваном по знакомой дороге.
Оставив Марису с Джиной в тарантасе, Анна пересела на подводу к Орре. Попросила тихо:
— Расскажи мне про выкуп.
