нечто иное. Сейчас он красовался перед многочисленными придворными, изображая святого Мельхиора, натянувшего нацеленный в небеса лук. Еще секунда, и священная стрела пронзит небеса и постучится в двери Великого Ткача. Терцию это говорило только одно — принц достаточно дерзок, чтобы сравнивать себя со святым, в честь которого получил имя.
— А ну вперед, — рыкнул капитан гвардии, ткнув зазевавшегося Терция между лопаток.
В этот момент один из стайки гомункулов, весь оранжево-золотой, словно искрящийся на солнце апельсин, привлек внимание принца и указал на Терция. Наследник тут же крикнул:
— Эй, стойте!
Повелительные нотки в голосе. Прежде чем придворные успели среагировать, мальчишка уже юркой ящеркой скользнул между ними, промчался по дорожке и оказался возле Терция. Гвардия тотчас отгородила их друг от друга, но принц недовольно нахмурил брови:
— Разойдитесь! Не мешайте!
Мельхиор смотрел на Терция, а Терций на Мельхиора. Вблизи хорошо было видно, что у принца карие глаза онтейца, но палладийские веснушки на лице.
— Здоровенный! — восхищенно протянул Мельхиор. — Покажи руку!
— Господин, это так невежливо! — раздалось со стороны дорожки.
Сам Бенито Кальдерон. В длинной мантии жреца, которую поддерживала толпа маленьких служек и примерно настолько же обширной толпой одинаковых на вид гомункулов.
— Приказ принца для меня закон, — сказал Терций и тотчас расправил из-под плаща вторую левую руку. Мальчишка сразу защебетал, крутясь вокруг него:
— А на ней пять пальцев? Она так же сильна, как и другая левая? А умеешь сражаться тремя руками?
— Увы, я не воин. Всего лишь ученый-дроувед.
Мельхиор поморщился:
— На кой черт нужна третья рука, если нельзя снести ею кому-то голову?
Терций мысленно хохотнул над побагровевшей рожей Кальдерона. Не такой уж принц и ручной. Своехарактерный мальчишка. Оранжевый гомункул шепнул что-то на ухо принцу, и у того разгорелись глаза.
— Физалис говорит, что вы много лет жили в Вечной Ночи! — воскликнул принц. — Как интересно! Правда, что воинам темных эльфов нет равных?
— Все так, господин.
— Господин Веласко не воин, чтобы судить об этом, Ваше Высочество, — вставил свое веское слово Кальдерон. — Нет воинов лучше, чем герои Онте…
— Это скучно! — воскликнул принц. — Я видел этих героев! Чудо, если они смогут дотянуться до пальцев ног! Я хочу послушать о героях Квараны. Уж где не бывает пузатых.
— Но не сейчас, — строго сказал Кальдерон. — У вас занятия.
— Учеба-мучеба, — пробормотал Мельхиор, скорчив недовольную физиономию. — Житья нет… Ну хорошо. Это мой долг. — Он снова посмотрел на Терция. — Приходите сегодня на вечерню в Соборе Святого Мельхиора!
— Ваше Высочество, богослужение не место для праздных разговоров, — напомнил Кальдерон.
— Но после в театре Пако дают «Покаяние». Я могу приглашать кого хочу, так что ты, — Мельхиор бесцеремонно обратился к Терцию, — будешь присутствовать. Это приказ государя! Не опаздывай на вечерню.
— Я вас понял. — Веласко поклонился, скрывая набежавшую на лицо улыбку. — Я непременно буду.
Принц и главный жрец отошли, тут же переключившись на новый разговор. Гомункул Физалис поклонился Терцию и вдруг сказал:
— Должно быть, вы давно не исповедовались, господин Веласко. Настоятельно рекомендую сделать это сегодня. Не забудьте сначала сказать об этом Его Высочеству. Он окажет вам большую честь.
После этого Физалис загадочно улыбнулся, еще раз поклонился и побежал следом за хозяином.
* * *
Амико встретил Терция в дверях дома.
— Все прошло хорошо, господин? Я боялся за вас.
— Все хорошо. — Терций погладил гомункула по голове. — Просто поговорили, и этот разговор был не из легких. Ничего не случилось в мое отсутствие?
— Ничего существенного, господин. Мы с Лирдой чуть не убили друг друга, в остальном все замечательно.
Еще новой драки слуг ему не хватало для пущего счастья…
— Послушай меня, Амико. Лирде и так тяжело. Я запрещаю тебе ругаться с ней.
— Конечно, господин. Но что делать, если она ругается со мной, а не я с ней?
— Терпеливо сносить, как и положено мужчине.
— Я не мужчина. Я всего лишь гомункул, но ваше распоряжение попытаюсь выполнить.
Сильвия и Лирда уже накрывали на стол. Эльфийка перекидывалась гневными взглядами с Амико, но тот сохранял полную невозмутимость. То ли старался угодить хозяину, то ли правда абстрагировался. Иззе выглядел настороженным и задумчивым:
— Что случилось? — тихо спросил Терций.
— Вы не догадываетесь? Спуститесь в подвал, посмотрите.
Точно. Там ведь галерея смерти из того заброшенного дома. Терций вздохнул:
— Нам предстоит долгий разговор. Пройдемте в мой кабинет.
Придется признаться, что он намеренно скрыл галерею, и поговорить об угрозе Альваро Молины. Когда двери кабинета затворились за ними, Терций сказал:
— Картины касались только меня. Кем бы ни был убийца, он старался предугадать все мои шаги. Сейчас он лишился своего предсказателя, но все ещё очень опасен. Поэтому я принял такое решение.
— Это глупо. Скрывая это от меня, вы только еще больше подвергаете себя опасности, а не оберегаете. — Иззе внимательно посмотрел в глаза Терция. — Зачем вы это сделали? Неужели только из-за характера картин?
— Я не хотел, чтобы это дошло до ушей леди Эльвалы, а вы, я уверен, докладываете ей абсолютно все.
Иззе горько усмехнулся. Потрогал стену, где раньше висела подаренная художником картина.
— Вы и Яззар… — тихо проговорил он. — Вы так похожи. Оба вели себя со мной вежливо. Оба, когда почувствовали опасность, ничего не сказали мне. Но ваше недоверие можно понять. Кто станет доверять темному эльфу? Тем более такой сомнительной репутации.
— Нет. — Терций покачал головой. — Вы не правы. Я всего лишь понимаю, что вы связаны обязательствами. Вы не можете ничего скрыть от леди Эльвалы. Не принимайте на свой счет. То, что я храню секреты — дань уважения вашей верности семье.
Иззе улыбнулся, и эта улыбка показалась Терцию очень теплой.
— Мне нравится, как ловко вы это обосновали. Словно вы и сам хоть на толику крови, но темный эльф! — Он заметно развеселился. — Так что сказал секретарь? Пугал вас страшными карами?
— В яблочко. — Терций печально подпер подбородок кулаком. — Он отчетливо дал понять,
