Гомункул, как же. Примерно такой же, как и тот, с оранжевыми глазами, что лукаво смотрел на него сейчас из-за плеча принца.
— А как бы… можно было… поговорить с ней?
Мальчик залился краской, явно подумав о чем-то другом.
— Она гомункул, вы можете… просто купить ее время…
Ну да, гомункул, принадлежащий труппе актеров, не более чем кукла в руках избалованного ребенка. И пусть он уже знал, что она эльф, мысль о том, что это совершенно нормально в Карамаргосе, его опечалила.
Физалис что-то шепнул на ухо принцу, тот хитро прищурился и сказал:
— Я дарю вам вечер с ней. Когда наступит день моей коронации, я хочу, чтобы вы благословили меня молитвой темных эльфов.
Бенито Кальдерон побагровел.
— Ваше высочество, это недопустимо! — прошипел он. — Это будет оскорблением достопочтимых жрецов, которые будут благословлять вас на лучшую судьбу!
— Я будущий король! — отрезал Мельхиор. — Я так хочу!
— Ваше Высочество. — Терций низко слонил голову перед упрямцем. — Я бы с радостью благословил вас, но вот беда — благословения Матери Ночи действуют только, если их произносит жрица, а я всего лишь ваш покорный слуга.
Мальчишка нахмурился, но, видимо, это объяснение его удовлетворило.
— В таком случае, — сказал он, — я просто хочу, чтобы вы присутствовали на моей коронации через месяц и пришли в любой другой раз, когда я позову вас рассказывать о Кваране.
— Конечно, Ваше Высочество…
Терций с трудом отсидел до конца спектакля. Проводил актеров бурными овациями после того, как они спели и сплясали по третьему кругу. Настала пора поговорить с Дульсе Амбар.
Будуар актрисы был небольшим, но отличался роскошью. Разноцветное стекло, позолота, зеркала, бархат винного цвета. Она сидела у изысканного туалетного столика и расчесывала длинные золотые волосы изящным черепаховым гребнем. Дульсе Амбар явно ждала его прихода. Обернулась, и ее оранжево-медовые глаза прищурились, подчеркивая искренность улыбки.
— Господин Веласко, — сказала она. — Проходите, садитесь. Хотите выпить?
— Н-нет, — с трудом выдавил Терций, но тут же очнулся, прошел вглубь будуара, огляделся. — Не боитесь, что вас подслушивают?
— Я умею подкупать и отводить глаза. — Дульсе снова улыбнулась. — Меня зовут Эдретель. Моего брата вы уже видели.
— Физалис?
— Да. — Эльфийка продолжила расчесывать волосы. — Чтобы выжить, приходится притворятся кем-то другим. Гомункулы — лучшая маскировка в Карамаргосе. Можно затеряться в толпе, молчать, глупо улыбаться, ссылаться на несуществующие приказы, и никто не задаст вопрос, почему ты не стареешь. Можно десятилетиями наращивать связи, плести замысловатые сети.
— Погодите, но ваши уши…
Эдретель положила гребень на столик, вздохнула:
— Чем-то пришлось пожертвовать. Нам с братом — своей сутью. Мы научились вести себя, ходить и говорить, как это делают гомункулы. Уши — не самая большая плата за то, к чему мы стремимся.
— А стремитесь вы, должно быть, к свободе?
— Разумеется.
— Что-то это не вяжется с подлостью ваших методов.
— А… Неллор рассказал. Вы приютили ту жалкую дроу. — Снова медовая улыбка. — Именно поэтому мне захотелось поговорить. У вас обостренное чувство справедливости. Я считаю, что это прекрасно, но ради того, чтобы добиться справедливости, нужно пережить множество лишений. Испить яду ради истины. Каштаны не достать из огня, не испачкавшись и не поранившись. Понимаю, для вас это, должно быть, слабое оправдание, но напомню — даже свободным светлым эльфам нужно притворяться кем-то другим. На земле нет места для нас. Все, чего мы хотим — обрести дом и право быть собой.
— Поэтому вы воруете мелкие безделушки у темных и подставляете служанок? — съехидничал Терций.
Леди Эдретель рассмеялась без тени злобы или раздражения. Словно звон серебряного колокольчика разлился по будуару.
— Мы не гордимся тем, что воруем и обманываем, господин Веласко, но что еще делать слабому в мире, где все против него? Думаете, лучше смириться? — На сей раз улыбка эльфийки вышла ядовитой. — Эти безделушки очень важны. Понимаете, господин Веласко, дроу не просто поработили нас, но и заставили забыть техники и традиции, чтобы мы стали беспомощными. Когда-то среди светлых эльфов было немало алхимиков и магов, а сейчас почти никого. Вот и воруем артефакты врага. Разбираем. Изучаем. Вспоминаем. Чтобы однажды развеять проклятье над Квараной и освободить солнце из плена.
— Звучит красиво. Даже слишком. Да верится с трудом.
Эдретель вздохнула, отодвинула зеркало на столике, продемонстрировав изображение эльфа с шестью крыльями.
— Что вы знаете о нашем боге, господин Веласко? Ничего, верно? Наш бог — это солнце. У него есть три лика. Золотой — Любовник. Белый — Воин. Красный — Отец. Поэтому мы и зовемся Белым Солнцем. Мы воины, а воины просто так не сдаются. К тому же, не так уж мы и слабы… Да, может не оружием и магией, но своими связями. — Она многозначительно посмотрела на Терция. — Мы можем помочь вам в расследовании, господин Веласко.
— Зачем вам это?
— Сауреса убили не просто так. Он что-то нашел. Что-то настолько важное, что ради сокрытия этого его предпочли убить. Кто знает, что это. Оружие? Заклинание? Мощный артефакт? Или информация, которую отчаянно не хотят афишировать. Что бы это ни было, иметь это в своих руках — значит иметь влияние. В общем, я помогу вам выпутаться из безвыходной ситуации, а вы поможете Белому Солнцу получить это загадочное нечто. Выбор за вами.
Глава 9. Магия солнечной крови
Терций смотрел в оранжево-медовые глаза и гадал, сколько же за этой теплотой скрывается лжи. Однажды ему случилось наблюдать за чисткой днища прекрасной каравеллы. Деревянный лебедь на парусных крыльях, блестящие на солнце лак и позолота, и мерзостные гады, облепившие выпуклое брюхо. Бугры живых наростов, отверстия, оставленные корабельными червями. Изнанка прекрасного, о которой стоит вспоминать всякий раз, когда подпадаешь под дурман очарования.
Дульсе с любопытством посмотрела на него, затем спросила:
— Задумались, как поступить, господин Веласко?
— Это серьезный выбор, — ответил тот. — Слишком серьезный, чтобы принимать его под влиянием эмоций или страха. Вы же не рассчитываете на мгновенный ответ?
Снова медоточивая улыбка.
— Нет, — кивнула эльфийка, — вы слишком разумны для этого. Я
