– Да ну? Лисутарида, что скажешь на счёт маленькой ставки на то, чей боец продвинется дальше?
– Скажу, что мысль хорошая, – отвечает Лисутарида, проглатывая наживку. Когда столько баронов смотрит на происходящее, трудно не проглотить.
– Скажем, пять тысяч гуранов, а?
Я моргаю. Куча денег, когда у тебя вообще ничего нет.
Лисутарида не моргает.
– Всего пять тысяч? А я думала, ты настроен увереннее. Давай десять.
Ласат подаётся назад, хотя применяет все усилия, чтобы не показать этого.
– Десять тысяч? Прекрасно. На того, кто дальше продвинется в соревнованиях.
Он прощается с нами и отчаливает с улыбкой на лице. Во время всего действа Макри не проявила ни следа своих чувств. Кублинос, однако, весьма обеспокоен.
– Десять тысяч? Не хочу показаться грубым..., – он бросает взгляд на Макри, – но ты в этом уверена?
– Совершенно, – заявляет Лисутарида. – У Ласата Золотая Секира не получится запугать меня. Макри победит. Фракс, у меня есть небольшое дельце, требующее обсуждения с тобой.
Лисутарида тянет меня в сторону, подальше от чужих ушей.
– Фракс, подыщи мне тихое местечко, где я могу пыхнуть фазиса.
– Здесь? Опасно.
– Не так опасно, как смолить цибарку у всех на виду. Чем я займусь через пятнадцать секунд, коли ты не подыщешь мне уголок для уединения. Ты не понял, что ли, что я только что поставила десять тысяч гуранов?
– Я думал, что ты хорошо выдержала, в таких-то обстоятельствах.
– У меня нет денег! Что если Макри проиграет?
– Мы можем смыться. Смыться от игровых долгов не зазорно, я так уже несколько раз поступал.
– Правда?
– Да, это весьма устоявшийся обычай.
К этому времени я привёл нас в тихое местечко позади одной из хижин, используемых в качестве переодевалки. Мы проскальзываем внутрь. Лисутарида вытаскивает палочку фазиса и щёлкает пальцами. Её колдовская сила во истину значительна. Сомневаюсь, что какой-нибудь волшебник на свете мог одновременно накладывать заклинание для запирания двери, поджигать цибарку фазиса и стирать запах дыма одной рукой, а другой в это время скручивать ещё одну цибарку.
– Коли Макри проиграет, возможно, мне придётся выйти замуж за Кублиноса. У него полно денег. Я на самом деле не замечала, что он увлечён мною, пока Макри не указала мне на это, – она замолкает. – Очень странно. Мужчины не часто пленяются мною.
Волосы позади моей шеи шевелятся. У меня всегда возникает странное чувство, когда женщина готова выдать что-нибудь о любви, чувствах или сердечных делах, то есть о чём-нибудь таком, о чём мне разговаривать не хочется.
– Как думаешь, почему так происходит? – говорит Лисутарида.
– Может, боятся твоего положения. Ты же понимаешь, глава гильдии Волшебников. Это может отпугивать.
Лисутарида не убеждена.
– Не думаю, что это так уж отпугивающе.
– Ну, возможно, есть другое простое объяснение, – осмеливаюсь я.
– Я не привлекательна? Ты к этому клонишь?
– Вовсе я не это имею ввиду.
– Это и говорить не надо, ведь так? То есть, такова данность. Мужчины просто не считают меня привлекательной.
Лисутарида выглядит такой несчастной, что я боюсь, что она может разрыдаться – то, с чем я совершенно не способен справиться.
– Может, прекратим этот разговор? – говорю я в отчаянии. – Нам пора возвращаться к Макри.
– Конечно, ты и пяти минут не можешь без Макри, – говорит Лисутарида. – Ясно же, что в моём обществе вообще утомительно. А знаешь, ты зря теряешь время, Фракс. Такая красивая молодая женщина, как Макри, никогда на тебя не западёт, сколько бы ты не прикладывал усилий для её соблазнения.
– Да я и не пытался её соблазнять, – отнекиваюсь я.
– Полагаю, слово "соблазнять" не подходит. Больше похоже на прятанье около бань Королевы в надежде вновь увидеть её голой. Говорю тебе, Фракс, сие выглядит скверно для мужа твоих лет. Начнут обращать внимание.
– Кто?
– Многие. Твоё неустанное волочение за Макри – предмет пересуд у баронесс в купальне.
– Отказываюсь продолжать этот разговор.
– Ха, – Лисутарида докуривает фазис в мрачной тишине. По-моему, её настроение ухудшается. Не понимаю, почему. Полагаю, перспективы постыдного унижения перед её сословным кругом могут иметь к этому отношение.
– Мне надо поговорить с королевским тиуном Дарингосом, – говорю я. – Можешь устроить?
– Думаю, да, – говорит Лисутарида. – А зачем?
– Он занимался исходным расследованием смерти, которую я расследую для баронессы.
– Я могла бы устроить. Я поговорю с ним.
Когда Лисутарида докуривает фазис, я открываю дверь. Как-то не удивительно встретить снаружи Кублиноса, подозрительно глядящего на меня. Лисутарида молча проходит мимо него. Я пытаюсь поступить так же, но колдун хватает меня за руку.
– Предупреждаю тебя, туранец, – шипит он, – я не собираюсь стоять в бездействии, покуда ты пытаешься завладеть такой прекрасной женщиной, как Лисутарида.
Я зыракаю на него в ответ.
– Отпусти руки или я тебя прикончу.
Кублинос, поражённый, отпускает. Я разворачиваюсь и ухожу, разозлённый на всеобщую тупость. К этому времени ответственные лица состязаний прикрепляют наскоро приготовленные списки на доску объявлений, распределяя расписание на остаток дня. У Макри, оказавшейся в заключительной отборочной части, всего один бой этим вечером, а весь круг ей заканчивать завтра. Небольшое неудобство, и более ничего. Макри кажется полностью расслабленной, когда удаляется с Лисутаридой переодеться в броню. Воевода Хемистос, барон Гиримос и остальные всё ещё здесь. Когда я вижу приближение барона Мабадоса, я протискиваюсь в толпу, не чувствуя в этот миг никакого желания сталкиваться с ещё одним недружелюбным самсаринцем.
Забрало Макри закрывает её глаза. Правила состязаний гласят, что все участники должны быть полностью в броне. Вместе со шлемом у Макри надет железный обод для защиты шеи и толстое стальное зерцало на груди. Её поножи покрыты кольчугой со стальными пластинами, свисающими по бокам, и ещё стальные пластины на плечах и предплечьях. Намного тяжелее, чем привычный для Макри доспех. Надеюсь, она пообвыклась в нём. Я не уверен, часто ли она его носила, чтобы привыкнуть.
Я занимаю место сбоку от неё и сопровождаю на поле ристалища. Поле примерно круглое, с деревянными лавками, установленными для зрителей, превращающих его во временную арену. Народищу порядком. В ранних боях возбуждение пока ещё не вскипело – все жаждут увидеть, не появятся ли новые одарённости. В середине поля председательствующий главный надзиратель, в своём отличительном красном платье, проверяет её снаряжение. Он изучает остроту меча, чтобы убедиться в положенной затупленности, затем исследует её щит, проверяя, чтобы обод не был незаконно заточен. Оглядывает её броню. Главный надзиратель призван убедиться, что броня у всех без каких бы то ни было изъянов, но на деле он осматривает весьма поверхностно. Тогда как устроители прилюдно показывают заботу о безопасности бойцов, складывается общее ощущение, что выходишь на свой страх и риск. Ежели шлем столь плохо скован, что расколется от удара меча, это твои трудности.
