Муртан покачал головой.
– Нет, я никогда не слышал этого гимна… Да я только одну историю ей и рассказал, когда мы оба еще жили в Кордаве. В моих свитках не содержалось никаких гимнов.
Конан с отвращением посмотрел на девушку.
– Магия! – выдохнул киммериец.
Он положил свою ношу на землю. Тростник с равнодушным сухим шорохом раскачивался вокруг них. Муртан уселся рядом с Галкарис, положил ее голову себе на колени.
– Ей снятся пророческие сны, – произнес он.
– Скорее, она просто бредит, – ответил Конан. – Но сон этот действительно магический, и нам хорошо бы знать, каким ветром его принесло. Возможно, совсем близко от нас творится магия. Ненавижу колдунов!
– Моя мать ищет своих убитых детей и плачет по ним, – нараспев произнесла Галкарис.
Муртан погладил ее по волосам и вдруг ахнул, уставившись на свою ладонь.
– Смотри!
Конан нехотя подошел ближе.
– Что там такое?
Муртан протянул ему свою руку. К его ладони прилип маленький белый волосок. Этот волос не мог принадлежать Галкарис. Он вообще не принадлежал человеку. Судя по всему, он был оставлен каким-то небольшим животным.
Например, белой кошкой…
Несмотря на все усилия Муртана и Конана, Галкарис не приходила в себя. Она то пела священные гимны, то вдруг принималась плакать, а несколько раз она замолкала и лежала, как мертвая. Даже дыхание ее замирало, и только прислушавшись можно было разобрать, что девушка не умерла и все еще дышит.
Муртан был близок к отчаянию. Конан ждал развязки с терпением, присущим всем варварам. Он не сомневался, что рано или поздно загадка будет разгадана. Кое-какие мысли на сей счет посещали киммерийца; и Конан находил все эти соображения малоприятными. Как он уже говорил, магия вызывала у него ненависть и страх. А в том, что поблизости действовала какая-то магия, у Конана не было ни малейших сомнений. Оставалось только выяснить – какая и отыскать ее источник.
Наступила ночь. Тростник по-прежнему шелестел вокруг, как ни в чем не бывало. Несколько раз крикнула и тотчас замолчала ночная птица. Неожиданно над головой хлопнули крылья – Конан успел заметить на фоне звезд крупный силуэт. Должно быть, очередной летучий хищник с наступлением темноты вылетел на охоту.
И тут Галкарис поднялась. Глаза ее широко раскрылись. В свете звезд видно было, что они слепо смотрят перед собой и видят, вероятно, совершенно другие миры, не те, что представали ее спутникам.
– Тише, – предупредил Конан Муртана. – Посмотрим, куда она направится.
Девушка шагнула, вытянув перед собой руки. Ее раскрытые ладони, повернутые к небу, вдруг наполнились кошачьей шерстью. Клочки шерсти клубились, как туман, струились между пальцами. Тихо напевая сквозь зубы какую-то странную мелодию без слов, Галкарис шла и шла сквозь тростник. Она пошатывалась, спотыкалась, но все-таки продолжала путь.
Двое мужчин крались за ней. Впрочем, Конан быстро понял, что они могли бы и не приглушать шагов – Галкарис все равно ничего вокруг себя не замечала. Она целиком была погружена в мир своих грез.
Она шла, рассыпая волоски кошачьих волос. Не успев коснуться земли, они исчезали.
Теперь уже не было никакого сомнения в том, что Галкарис находилась во власти таинственных чар.
– Не нравится мне это, – пробормотал Конан. – Лучше уж сражаться с дюжиной разъяренных монстров, чем иметь дело с одним колдуном…
Они сами не заметили, как выбрались из зарослей тростника и теперь шли по песчаной равнине, лишь кое-где заросшей травой. Ноги утопали в песке по щиколотку. Галкарис двигалась так, словно скользила по поверхности, зато оба ее преследователя просто вязли в песке. Особенно трудно приходилось Муртану, который совершенно не привык к подобным дорогам.
– Не отставай! – приказал киммериец. – Здесь может быть опасно. Держись ближе ко мне.
Девушка остановилась, как будто почувствовала перед собой какую-то опасность. Киммериец воспользовался этой заминкой, чтобы догнать ее.
Муртан тащился следом, бормоча проклятия, не столько потому, что ситуация его раздражала, сколько в тщетных попытках придать себе мужества.
Конан увидел, что на песке перед Галкарис сидит шакал. Черный силуэт животного четко вырисовывался в лунном свете. Острые уши были подняты, лапы вытянуты. Зверь как будто охранял что-то, не желая пускать девушку дальше.
Галкарис вытянула вперед руку и осыпала шакала ворохом сверкающих серебристых кошачьих волос. Глаза шакала вспыхнули дьявольским красным пламенем. Он вскочил и зарычал, взъерошив загривок.
– Сейчас он бросится на нее! – крикнул Муртан, подбегая.
Конан опередил его. Выхватив меч, киммериец закрыл своим телом девушку, и шакал внезапно увидел перед собой совершенно другого противника, гораздо более опасного. Он присел на задние лапы и оскалился.
Из глотки киммерийца вырвалось рычание, способное устрашить даже хищного зверя. Шакал ответил свирепым тявканьем, но теперь в голосе зверя звучала растерянность. Конан сделал шаг вперед и одним взмахом меча перерубил шакалу хвост. С отчаянным жалобным визгом шакал устремился прочь и скоро скрылся среди барханов. В лунном свете, отчетливо были видны кровавые следы.
Галкарис снова пошла вперед. Она держалась так, словно не было никакой опасности. Возможно, она забыла о шакале сразу же, как только тот исчез.
Они миновали маленькую пальмовую рощицу и вдруг перед путниками выросла небольшая пирамида. Высотой она достигала всего трех человеческих ростов. Ее грани ярко блестели в свете лунных лучей. Она была покрыта отполированным черным камнем. Вход в пирамиду был завален камнями.
Галкарис прижалась к пирамиде всем телом и принялась громко петь. И – странное дело! – изнутри кто-то отвечал ей протяжным печальным голосом.
– Это невыносимо! – воскликнул Муртан. – Мы должны положить этому конец!
– Но как? – пробормотал Конан, рассматривая девушку. – Проклятая магия! Если бы я знал, кто навел на нее это наваждение, я быстро разобрался бы с негодяем…
– Колдовство невозможно разрушить ударом меча, – заметил Муртан.
– Колдовство – нет, но колдуна – запросто, – возразил Конан. – Я проделывал это десятки раз. Поверь мне, дружище, нет такого колдуна, которому нельзя было бы отрубить голову. А без головы не слишком-то поколдуешь. Да и духи таких не слушаются.
Вдруг один из камней, закрывавших вход в пирамиду, отвалился. За ним со стуком упал другой, третий… Камни падали как будто под воздействием тайной силы. Не было видно, кто их отбрасывает. Очевидно, это делал скрывающийся в пирамиде.
