Подхватив свой мешок, Маппо направился к ним. Возница заметил трелля и остановился, не доехав до очередного дерева. Обернувшись назад, человек достал громадный кремневый меч и положил на колени.
— Послушай, трелль, если ты вздумаешь нам мешать, то крупно пожалеешь, — пробасил возница.
Его спутники выпрямили спины. У обоих в руках были арбалеты.
Маппо опустил мешок и поднял руки. Кожа на лицах всех незнакомцев имела странный золотистый оттенок. Более того, трелль ощутил скрытую магическую силу, и это насторожило его.
— Я не собираюсь вам мешать. Я уже несколько дней подряд вижу только мертвецов, поэтому очень рад встретить живых людей. Знаете, я уж начинал побаиваться, что попал в мир Клобука. Такой кошмар вокруг… Возница поскреб рыжую бороду.
— Похоже, и наш мир отходит под власть Клобука.
Он опустил меч и обернулся к спутникам.
— Капрал, надо узнать, может, у этого трелля найдутся какие-нибудь тряпки для перевязки. Мы бы их обменяли на что-нибудь.
Капрал (он выглядел старше других) вылез из повозки и подошел к Маппо.
— Вы везете раненых? — спросил Маппо. — Я немного умею врачевать. Могу их посмотреть.
Капрал невесело улыбнулся.
— Вряд ли тебе захочется возиться с нашими ранеными. У нас там не солдаты, а пара собак.
— Собак?
— Угу. Нашли их на поле, там где произошло Падение. Видно, Клобуку эти псы не нужны… или он приберет их позже. Я вообще не понимаю, как они еще дышат. Там места живого нет — сплошные раны.
Возница тоже слез и стал внимательно разглядывать трупы на ближайшем дереве.
— Вы кого-то ищете? — спросил Маппо.
Капрал кивнул.
— Ищем. Правда, на такой жаре все лица становятся одинаковыми. Но Буян уверяет, что все равно его узнает, если он есть среди казненных.
— И так… на каждом дереве? — спросил Маппо, вглядываясь в две полосы кедров, тянущиеся вдоль Аренского пути.
— Да, почти до самого Арена. Их десять тысяч.
— Значит, вы…
— Представь себе, просмотрели все деревья. Остались последние. Но даже если б мы никого не искали… это единственное, что мы могли… Проститься с каждым из них.
— А что это за место такое — Падение? Селение, что ли, так называется?
— Нет там никакого селения. На том месте Кольтен и Седьмая армия стояли насмерть и погибли. Только эти псы и уцелели. Представляешь, Кольтен вел тридцать тысяч беженцев из Хиссара в Арен. Он сделал невозможное. Спас этих неблагодарных придурков и в награду был изрублен в нескольких сотнях шагов от городских ворот. И никто не пришел ему на помощь.
Капрал вперился глазами в трелля.
— Ты можешь себе это представить?
— Прости меня, незнакомец, но я ничего не знаю о тех событиях, — признался Маппо.
— Так я и думал. Тебе повезло, парень.
Маппо неопределенно пожал плечами.
— Позвольте мне взглянуть на собак.
— Смотри. Мы-то сами не очень надеемся, что они выживут. Но наш Честняга… он к ним очень привязался. Боюсь, как бы умом не тронулся.
Трелль подошел к повозке и перелез через борт. Честняга — самый молодой из троих. — склонился над кровавым месивом, отгоняя мух.
— Боги милосердные, — пробормотал Маппо, оглядывая растерзанного пса. — Кажется, виканская порода. А где вторая собака?
Честняга молча развернул окровавленную тряпку. На ней лежала кудлатая собачонка, непонятно каким образом оказавшаяся среди свирепых виканских псов. Все ее лапы были злодейски сломаны. В местах переломов скопился гной вперемешку с кровью. Собачонку трясло.
— Мы нашли ее лежащей на большом псе. Она не сама заползла. Ее туда бросили.
Голос Честняги был полон боли и недоумения.
— Люди часто ведут себя хуже собак, — сказал ему Маппо. — Меня удивляет, что эти двое еще живы. Большой пес должен был бы издохнуть еще там, на поле боя. С такими ранами не живут.
— Нет, трелль. Он жив. Я чувствую его сердце, но оно бьется все слабее. Мы ничего не можем сделать. Геслер, наш капрал, говорит, что, раз им все равно не помочь, нужно прекратить их страдания. А я не могу… Не могу.
Длинные пальцы Честняги комкали мокрую от крови тряпку, которую он прикладывал к собачьим ранам. Маппо выпрямился и вновь стал вглядываться в Аренский путь. Дорогу нескончаемых трупов. За спиной Буян что-то крикнул капралу, и тот подбежал к нему.
«Икарий, друг мой. Скоро ты пробудишься, и мне опять будет горестно, а ты начнешь удивляться и спрашивать, отчего я грустен… Причина моей грусти — в тебе, друг. Ты забыл не только сотворенные тобой ужасы. Ты ничего не помнишь об удивительных способностях, которыми был так щедро наделен… Сколько мертвых вокруг. И я уже ничем не могу им помочь. А что бы сделал ты, Икарий?»
Честняга все так же склонялся над ранеными собаками. Повозка вздрогнула — в нее забрался Геслер. Буян сел на козлы. Лица обоих были непроницаемыми.
— Геслер, вы нашли его? — спросил Честняга. — Буян тебя позвал. Значит, вы его нашли? Где он?
— Нет, парень. Мы его не нашли. Буяну показалось, вот он и крикнул мне. А когда присмотрелись — увидели, что обознались.
— Слава богам, — облегченно вздохнул Честняга. — Значит, есть надежда, что он уцелел.
— Надежда есть, но кто знает!
Честняга вернулся к своему скорбному занятию. Встретившись глазами с капралом, Маппо понял, что тот соврал парню. Трелль понимающе кивнул.
— Спасибо тебе, трелль, что осмотрел собак, — сказал ему Геслер. — Я понимаю, что они обречены, но все-таки… — Его голос дрогнул. — Если хочешь, можем довезти тебя до Арена.
Маппо покачал головой.
— Благодарю за предложение, капрал. Треллей не очень жалуют в Арене. Так что я пойду своей дорогой.
— Как знаешь.
Буян развернул повозку.
«Что бы ты сделал на моем месте, Икарий?»
Они отъехали шагов на тридцать, когда Маппо их окликнул.
Повозка остановилась. Трелль побежал к ним, на бегу роясь в своем мешке.
Паст спускался по каменистой пыльной тропе. Несколько раз он останавливался и задирал свою изношенную одежду, чтобы почесаться. Когда же у него зачесалось в нескольких местах сразу, он завопил и стал оголяться.
Пауки! Их были сотни. Они падали вниз и быстро расползались, забиваясь во все щели и трещины.
— Я так и знал! — вопил Искарал. — Хватит прятаться! Вылезай! Я требую!
Пауки выползли на раскаленные солнцем камни.
Хватая ртом воздух, верховный жрец Тени следил, как кивер приобретает человеческий облик. Вскоре перед Искаралом стояла жилистая черноволосая женщина. Она была почти одного роста с ним, а черты ее лица удивительно напоминали его собственные. Искарал Паст нахмурился.
