А вот маг со сборами не торопился.
Куча извлеченных из его шкафчика предметов уже достигла уровня колен Геллана, а Жекон все никак не мог уняться. Пару раз Терслей дергал его за ноги, но маг лишь разражался потоком брани и швырял на пол очередной сверток.
Геллан тихонько присвистнул.
— У него там что — выход в другую кладовую? Хоть убей, не верю, что все это помещалось внутри!
— Жекон! — с досадой крикнул Терслей. — Заканчивай это безобразие! Мы тебя ждем!
— Сейчас! — глухо донеслось из шкафчика, и ноги задергались. — Последняя заначка осталась! Ап!
Явившийся пред очи соратников маг являл собою не менее радостное зрелище, чем его змей несколько минут назад. Разве что пахло от него не леденцами, а пылью и немного металлом. «Последняя заначка» оказалась ящичком странной кривой формы, в котором при каждом движении что-то шелестело и гремело. Естественно, нести ее пришлось Геллану, кому же еще?
Заперев замки шкафчиков, троица покинула камеру хранения и ступила на каменную мостовую Нижнего города.
Первое, что разочаровало принца, было отсутствие привычных просторов. Дорога представляла собой довольно узкий коридор, по обе стороны которого высились толстые опоры, поддерживающие неприветливо темный свод. В просветах между опорами изредка виднелись мелкие озера, заборы, дома и даже небольшие поселения, но все открытые пространства в сущности являлись просто большими пещерами, выдолбленными в камне.
Воздух здесь был влажен, неподвижен и холоден. На поверхности земли уже вовсю набирала силу весна, а Нижний город демонстрировал равнодушное пренебрежение к традиционной смене сезонов. Судя по всему, обитатели подземного мирка вполне комфортно жили в своем застывшем времени, свободные от нехитрых хозяйственных ритуалов вроде уборки снега, спешной починки худой крыши или утепления на зиму ветхого птичника.
— Долго еще до перевалочного трактира? — поинтересовался Геллан.
— Часа три, — поднеся к глазам карту, прикинул Терслей. — А что такое? Спешишь?
— Очень уж ноша неудобная. Может, тогда кто-нибудь снимет с меня Шушула? Ваше универсальное чудовище мне все время норовит в рот или глаз свой хвост запихнуть. Ни зги не вижу.
— Ты воин, дуся! — строго сказал маг. — Иди и неси.
По мере продвижения вперед искусственное небо над гномьим городом постепенно светлело.
— А рассвет-то сегодня прямо алый! — задумчиво заметил Жекон, внимательно изучая цветные слои воздуха, медленно перемещающиеся в вышине. — Не иначе к похолоданию…
— Да ну их, эти погодные приметы! В половине случаев не сбываются, — пропыхтел Геллан. — Стоп! Какой рассвет — мы же вечером трогались. Закат! Да и откуда здесь вообще рассветы-закаты? Солнца-то нет!
— Гномы придумали, — пояснил Терслей. — Масляные лампы, водяной пар, особые отражающие камни, системы зеркал. Чтобы все, как у людей: и облака, и рассвет, и зенит, и закат, только наоборот. Когда мы спим, гномы работают, а во время нашего дня у них ночь. А вот насчет погодных примет ты напрасно. В Нижнем городе климат контролируется хитрыми механическими устройствами, так что все прогнозы в яблочко, никаких сбоев. Алое небо — к холоду, желтое — к теплу. Говорят, что на большие праздники здесь такое северное сияние бывает — красивее настоящего.
Последние слова до Геллана едва долетели, потому что открытая сухая тропа кончилась и им пришлось продираться через густые заросли кустов. Кусты были упругие, жесткие, примерно по грудь, и густо усеяны мелкими цветами, распространяющими вокруг себя приторно сладкий дурманящий аромат. Из глубины ломающихся веток время от времени вспархивали стайки потревоженных летучих созданий — не то крупных насекомых, не то мелких птиц.
— Цветы! — восхитился Геллан, протискиваясь. — Ох, и умельцы эти гномы — бутоны прямо как настоящие!
— Они и есть настоящие. Особенно в соцветия морду не зарывай, а то голова потом болеть будет.
— И бабочки живые? — изумился принц.
— Да это летучие мыши, — пояснил Терслей, с шумом проламываясь вслед за Гелланом. — Сам посуди: больше здешнюю флору опылять некому. О! Пришли!
— Давай, дуся, я тебе помогу! — тут же воспрянул духом Жекон, поворачиваясь к Геллану и вынимая из его онемевших пальцев самый маленький сверток. — Эх, какая красотища! Никак мы к празднику!
Принц тихонько сдул с глаз хвост задремавшего в тепле его волос ужа и побрел по узенькой дорожке к входу, украшенному мелкими светильниками в ярких бумажных абажурах.
28-я верста дороги на Нифер. Случайно уцелевшая поляна среди поваленного леса
Поведение ангела нравилось мне все меньше и меньше.
Нет, я, конечно, не ханжа, но матерные выкрики и манера изображать пьяную отрыжку, по моему мнению, не слишком соотносятся со статусом носителя Положительной сущности.
Куратор появился в эфире спустя долгие десять минут.
— Почему не летите в гостиницу? — елейным голосом поинтересовался он.
— Ждем объяснений, — холодно сказал я, наблюдая за тем, как ангел силится снять кандалы. — По поводу злостного нарушения Кодекса.
Елей из голоса моментально исчез, сменившись металлом:
— Никаких нарушений Кодекса во вверенном мне секторе не наблюдаю!
— Это как? — опешил Третий. — Стреножить носителя Положительной сущности, избить его до потери ориентации в пространстве и сунуть в багажный отсек, как какой-нибудь мешок дерьма — это уже не считается нарушением? Жаль, что вы меня об этих новых правилах раньше не предупредили, товарищ куратор. Уж я бы…
В наушнике обескураженно квакнули:
— Нашли, значит…
— Нашли, — подтвердил я. — И не сдвинемся с места, пока вы не соизволите объяснить: каким образом и для чего в капсуле оказался ангел. Причем не просто ангел! А избитый, оборванный и сквернословящий так грязно, что некоторые словечки даже вам стоило бы записать на память.
— Официально информация все еще находится под грифом секретности! — тут же напыжился куратор. — Не скажу!
— Все под грифом ходим, — согласился я. — И все-таки?
— Да что ты перед ним унижаешься! — вспыхнул праведным гневом Третий. — Сейчас сами все узнаем!
Поплевав на ладони, толстяк поднял кулак и угрожающе занес его над головой сжавшегося в комок ангела.
— Говори, зараза!
Кулак уже коснулся волос пленника, когда из наушника вылетел дикий вопль.
— Не надо! — орал куратор, ради усиления шумового эффекта сопровождая свой крик треском выдираемых из груди волос. — Не смейте трогать его! Я все скажу! Отойди, Третий!
