— Чтоб тебя плитой накрыло!
Лука даже протер глаза, подумав, что ему мерещится.
У пропавшей без вести талантливой, но непутевой Князевой, по которой он погоревать толком не успел, мобильник и планшет были вне сети, зато вовсю трудился домашний компьютер. И в поисковую строку вбивалось интересное. Такое интересное, что хоть стой, хоть падай!
Лука точно помнил: Чистиков рассказывал — Настя жила одна. Во всяком случае, узнать о случившейся с некроманткой беде домашним пока было неоткуда. Да и поисковый запрос, если вдуматься, сегодняшней ночи не касался.
А касался он Луки и того, что Лука искренне желал забыть.
Список поисковых результатов медленно двинулся вниз, затем открылась одна из ссылок. На тот самый год. Опять прокрутились строчки, теперь уже с фамилиями.
Лука очень пожалел, что содержимое фляжки закончилось.
Хотелось напиться в хлам. Потому что некто, сидящий дома у пропавшей на Раевском погосте Князевой, усиленно и уверенно лез своими руками в его, упокойника третьего разряда Луки по прозвищу Ромео, темное прошлое.
Точный адрес Насти нашелся в учетнике, благо анкетные данные сотрудников были в прямом доступе.
Руль Лука вывернул так, что скрежетнуло. Внедорожник развернулся через двойную сплошную. Хорошо, он уже ехал в нужную сторону — до Настиного дома оставалось кварталов десять.
Больших трудов стоило удержаться и не выжать из мотора все двести, а ехать на разрешенной сотне.
Дежуривший на одном из перекрестков дорожный инспектор высунулся было помахать жезлом, но разглядел метки на кузове и разочарованно нырнул обратно в салон своего автомобиля.
Упокойников в Усольске не трогали: ни дорожными штрафами, ни коммунальными платежами. Никто не хотел связываться с теми, кому тебя потом в землю укладывать. Вдруг затаят недоброе. По этой же причине сотрудники СПП не любили направо и налево светить удостоверениями: кому охота жить в социальном вакууме? А он стопудово образуется из излишне вежливых соседей, ласковых управдомов и крайне осторожных в своих высказываниях учителей в школе.
Но сейчас неприкосновенность играла только на руку. К Настиному дому внедорожник подкатил уже тихо, особо мотором не рыкая. Лука еще раз сверился с программкой — файл с его прошлым уже закрыли, — перезарядил ругер и выбрался из кабины. Стрелять там, может, и не в кого, но вот поговорить по душам волына поможет.
Кодовый замок на подъезде уступил грубой силе.
Свет на лестнице горел через раз, поэтому хорошая новость, которая выглядела как Настя, в раздумьях топтавшаяся на площадке пятого этажа, вынырнувшего из тени Луку просто не заметила.
Пока он не сграбастал ее за шкирку и не прижал к провонявшей лилиями и мертвечиной форме.
Князева слабо пискнула, заполошно рванулась, но почти сразу узнала и обмякла.
— Лука, а я подъем запорола, — тихо и горестно призналась она. — Меня чуть не размазала филолог.
— Эти такие, они могут, — улыбнулся Лука, чувствуя — хоть что-то в этой жизни, несмотря на происходящее вокруг безумие, остается неизменным: например, Настина манера во всем винить себя. — Ты сказала, что пришла ее «улОжить»?
— «Покласть», — хихикнула Настя и вдруг разревелась.
Вот только слез его форме сегодня не хватало!
Глава 6. Настя
В жизни можно жалеть о многом.
О том, что в десять лет промочила ноги, заболела и не смогла поехать с классом в столицу на три дня. О том, что когда предложили перевестись с исторического на некромантию, весь вечер просоветовавшись с лучшими подружками (кстати, больше этих подружек ни разу не видела), согласилась. О том, что, закончив универ, не плюнула на все и не укатила на восток изучать единоборства и становиться бесшумной ниндзя — таинственной и смертоносной.
Вот о последнем сейчас сожалелось больше всего: стоило несчастному полу скрипнуть под ногой, ложке случайно звякнуть о край чашки, самой Насте закашляться — как эти двое отвлекались от тихой беседы и начинали пристально на нее смотреть. Словно на лосиху в супермаркете: и мешает, и прогнать страшно — большая тварюга-то. Настя выдержала три таких взгляда и сбежала в коридор — ликвидировать последствия встречи старых друзей.
Последствий было немного, но все — серьезнее некуда.
Вешалка разлетелась в щепу, ее проще было смести в кучу, чем склеить. На стене реакцией печати обои прожгло до бетона, а сам бетон точечно выкрошило — это Егор, отмахнувшись, случайно задел ладонью. Именно что задел, а не ударил — Настя четко видела собственными глазами. Хорошо, стену не пробил — объясняли бы сейчас соседской тете Свете, что все в порядке и они так шутят.
Соседи, надо признать, оказались разумными существами: трезвонить в дверь, спрашивать, что за грохот, не стали. Даже полицию не вызвали. Затихарились по квартирам, как тараканы, и по общей лестнице передвигались так же — бесшумно и молниеносно. Мол, ты тут — некромантка, госпожа Князева. Сама свои проблемы кушай, наша хата с краю.
Упокойницкая свиданка по шумовым эффектам с легкостью перекрыла отвальную, которая случилась месяц назад у соседей сверху, памятную свадьбу в пятом подъезде и День пограничника в целом. Хорошо хоть продолжалось это недолго.
А все потому, что Настя не умела быстро соображать и не смогла остановить Луку. Который, подрастеряв первую радость от живой Насти, открыл так и не запертую дверь в квартиру и сделал пару шагов внутрь.
Уверенно, точно не впервые находился в доме, скинул куртку на вешалку, расстегнул разгрузочный жилет и стянул кобуру.
Настя попыталась предупредить, но просто не успела.
Вставший сам нарисовался в дверях — не сотрешь.
Лука среагировал мгновенно: одной рукой вытянул ругер, стряхнул с предохранителя, второй запихнул Настю за спину и толкнул по направлению выходу.
— Он с памятью! — успела мяукнуть Настя и как благоразумная девочка ничком свалилась на пол, прикрывая голову.
Воздух над ней свистнул — несчастную входную дверь снесло с петель.
Следующей пала вешалка — некроманты, живой и не очень, сцепившись в клинче, просто стерли ее в порошок. Затем пришел черед тумбочки, пуфика и обувной полки. Настю осыпало пылью, щепками, кто-то наступил ей на волосы. Слева раздался треск, а потом запахло паленой проводкой.
Ругер грохнулся об пол перед Настиным носом, крутанулся и чудом не выстрелил.
Сразу после этого в квартире установилась тишина, изредка нарушаемая шорохом отпадающей со стен штукатурки.
На третьем отвалившемся куске, который стукнул по спине, Настя рискнула отлепиться от пола и обозреть поле битвы.
В целом, все было лучше, чем она рассчитывала. Вставший прижимал к стене Луку, удерживая одной рукой за горло, а второй фиксируя запястье. Костяные наросты на панцире вплотную касались кожи, едва ее не прокалывая. На лице у мертвого никакого напряжения или ярости не отражалось, напротив, выглядел он спокойным: словно ждал именно такой встречи.
Старший консультант СПП тоже был на высоте — по броне Егора уже растекались три печати, не самые сложные, но мощные — аж сияли. Нижнюю покрышку от всех трех Лука сжимал в левой руке. Той самой, намертво зафиксированной. Было ясно: стоит ему сжать пальцы, как вставший оторвет ему руку или сломает гортань. Успеет перед переходом в четвертую. Хотя не факт еще, что перейдет.
Ситуация была красивая, хоть и патовая.
Оба гладиатора косили лиловым глазом на единственную зрительницу, которая была абсолютно не в настроении смотреть сегодня бои.
— Лука, — имя они со вставшим произнесли одновременно: Настя умоляюще, вставший — задумчиво.
— Теряешь хватку, Ромыч, — продолжил вставший, покрутил головой, словно сова, будто это помогало ему видеть лучше. Потом наклонился, прижался костяным гребнем ко лбу Луки и добавил: — Постарел. Медленный стал. Еле жопой шевелишь.
Рука разжалась, незакрытый реверс брякнулся на пол, а Лука громко и продолжительно высказался. Да так, что Настя живо картинку представила и покраснела.
