Бесправыш. Предземье (СИ) - Рымин Андрей Олегович

В этот раз тропа, как и выход к воде, шире прежних. Расстановка обычная — лучники с двух краёв подле берега, Хоба с Бравом при копьях и арбалетах поглубже в лесу. Братья, как мы уже убедились, в большинстве случаев успевают сделать по выстрелу до того, как пускать копья в ход. Мне же место подобрали особое — сижу скрытной птичкой в ветвях на раскидистом дубе, что жмётся к тропе где-то в сотне саженей от берега. Зверя, коли тот из самой чащи придёт, сверху первым увижу.

Но стрелять или прыгать на спину с копьём — то, смотря какой зверь — мне последним как раз. Пропущу к водопою идущего, а, как драпать начнёт, коли прежде его Хоба с Бравом на пики не примут, вмешаюсь. Это раньше меня Айк подальше задвинуть пытался, чтобы под ногами не путался, а теперь моя ценность в отряде любому видна. Даже Линг с уважением смотрит.

Светает. Вчера дождик капал, сегодня прохладно, но солнышко вроде появится. Ветра нет. А и был бы, так нам наплевать. Хоть с подветренной стороны сиди, хоть по ветру — один йок не унюхать нас зверю. Порошочком специальным натёрлись, что запахи все отбивает. На час-другой его действия хватит.

Ну вот! Идёт кто-то! Неспешно и достаточно тихо. Это точно не стадо кабанье. Одиночный зверь… И большой. Больно гулко ступает и ветки цепляет нет-нет. Ну-ка, кто там пожаловал?

Я чуть с дуба не рухнул. Олень! Тот, огромный, с рогами, что сами, как дерево. Или, может, не он, но такой же. Я в ветку весь вжался, дышать перестал. Вот она — добыча мечты. Только взять её ещё надо суметь. Тут одним, даже самым удачным выстрелом великана сразить не получится. Пусть и не хозяин леса, но очень уж старый зверь. Разве, в глаз если только попасть.

Пропустил под собой оленя-гиганта. Гадаю: что дальше то? Как себя поведёт, когда стрелы колючие в шкуру вонзятся? Бросится на обидчиков, или сдёрнуть попробует? По идее второе. Не кабан чай — скорее должен испугаться, чем разъяриться. Поначалу и не поймёт, что за острые палки воткнулись в него. В этом главная прелесть охоты на Дикой земле. Местные звери не знают, чего от людей ожидать. Пока примут решение, зачастую уже слишком поздно становится. Мы не первый день здесь уже — насмотрелись.

Лежу жду. По моим прикидкам, секунд десять ещё — и начнётся. Готовлюсь. От самострела тут толку не будет — мелковаты штыри для такой-то громадины. Лямки на сук — пусть пока повисит здесь. Потом заберу. Копьё, что под пузом лежало придавленным, наоборот, в руку.

Крик! По-другому не назвать этот звук. В гон олени трубят совершенно не так. Началось!

Треск, шум, топот! Я прав — олень выбрал бегство. Напролом через лес для него при таких-то рогах слишком медленно выйдет — летит по тропе. Показался.

И тут же у него на дороге возникают Брав с Хобой. Сшибка — смерть. Братья, хоть и не семи пядей во лбу, но всё поняли тоже. Один бросок! За ним через долю секунды другой — и парни резко отскакивают в стороны. У зверя в широкой груди два копья, а ему хоть бы хны — как пёр кабаном так и прёт. Неужели упустим?

Думать, взвешивать, предугадывать — на всё это времени нет. Понимаю одно: метну сейчас сверху копьё — он уйдёт. Это ясно, как день.

Ну уж нет! Вскочил. В полный рост умудряюсь на ветке стоять. Копьё смотрит остриём вниз, руки стиснули середину древка. Рано… Рано… Пора!

Прыгаю! Тут сажени три всего лёту, но я будто плыву в киселе. Успеваю подумать: “Зачем? На кой йок оно надо мне?”. Успеваю рассмотреть во всех подробностях огромные рога, на которые мог напороться, но нет — опускаюсь как раз строго за ними. Успеваю разогнуться в замахе дугой и тут же в ударе согнуться в обратную сторону. Успеваю ногами скользнуть по широким бокам, смягчая посадку своего зада на звериную спину. И, что самое главное — умудряюсь не выпустить из поехавших по древку рук копьё, что вошло в плоть оленя на локоть.

Прижимаюсь всем телом к мягкому оленьему меху, подлетаю вместе со зверем на очередном его прыжке и только потом осознаю, что я сделал.

Так ведь я же его оседлал… Как Клещ того зубра, а потом кабана. Только вместо серпов у меня колом вбитое в спину зверя копьё. Ух болтает! Что дальше-то? Падать он и не думает. Как не думает и — слава Единому — про то, чтобы сбросить меня, приложившись с разбегу о дерево. Просто скачет, как и скакал — всё вперёд и вперёд. Может, он меня и вообще не заметил? Я же весом раз в сорок ему уступаю.

Нож! Не зря Клеща вспомнил. Как бы так изловчиться и выхватить его подарок из ножен. Он же острый — что хочешь разрежет. Может, до горла получится дотянуться? Или даже просто бок дырявить начать, чтобы с кровью и силы быстрее терял.

Нет. Одной рукой не удержусь. Терпеть только. И ждать, когда выдохнется. С такими ранами его смерть — вопрос времени. Сколько мы уже проскакали? Версту?

Нет, поменьше, наверное. Но всё равно утащил меня гад далеко от своих. Пока парни добегут… Но зато теперь не упустить мне подранка. Сижу крепко…

Вот йок! Что за… Падаем! Оба! И споткнувшийся обо что-то олень, и я вместе с ним.

Теперь точно отцепляться пора. Своей тушей раздавит! Отпускаю древко, подгребаю под себя ноги, толкаюсь — и кувырком по земле.

Удачно. Ничего не отшиб, ничего не сломал. Синяки, да царапины. Вскакиваю.

Ёженьки! Так вот оно что… Как невовремя нашлись деревенские. Вокруг рухнувшего оленя несколько мужиков с копьями. Узнаю их — охотники из ватаги Лодмура. Тычут пытающегося подняться зверя с разных сторон по чём зря. Вот, значит, чья верёвка через тропу натянулась так к месту. Но самого старшины здесь нема. Ясно, ватага большая — разделились на несколько малых отрядов.

— Гля кто? Это же безродыш наш! — всадив копьё в шею зверя, восклицает один из охотников.

— Не наш больше, — пыхтит, нанося удар топором, его вислоусый сосед.

— Зато олень наш, — усмехается третий, пиная сапогом в ребра переставшего дёргаться великана. — Во, какой от сиротки прибыток — и на остров дорогу открыл, и трофейного зверя пригнал. Может, Хван теперь и простит обман швысту?

У меня никакого желания с ними вести разговор и в помине нет. Пячусь медленно.

— Ну-ка, стой! Ты куда это собрался, родной наш?

Добившие оленя охотники начинают растягиваться дугой.

— Друзья ждут, — отвечаю недрогнувшим голосом.

— Уж не Вепрь ли со своими товарищами?

Но, едва я решаю ответить, как тот же умник, что меня швыстом назвал, опережает меня.

— Нет. Те бы такого оленя не упустили. Один ты здесь, дружок. Как один прежде плавал по-тихому, голову своей бригадирше дуря, так и дальше продолжаешь считать, что ты самый умный у нас.

Они знают! Впрочем, это уже не так важно. Путь на Дикую землю так и так мне заказан на будущее. Даже Айк согласился, что второй раз сюда лезть не стоит. По первой сливки самые снять, а дальше пусть местные доят по малу. Материк больше даст. Жаль лишь только, что те самые сливки лежат дохлой тушей за спинами деревенских охотников. Наверное, после хозяина леса второй зверь на весь остров. Семя жизни железно в нём есть. А то и не одно даже. Наверняка, не одно.

— Лес не ваш. Где хочу, там охочусь, — вспомнил я слова Линга.

А сам пячусь дальше. Если резко рвану, метнут в спину копьё? Боюсь, велик шанс. А погонятся точно. И тогда сшибка с нашими неизбежна. Прольётся кровь. И кто выйдет победителем неизвестно. На словах решать надо.

— И мы тоже, дружок. И мы тоже. Где хотим, на кого хотим.

Плохо дело. Слишком уж нехорошая улыбка у дядьки. Слишком уж он зло произнёс: “на кого хотим”. На меня намекает.

— Лодмур будет очень рад тебя видеть. Даже дохлого, если вдруг что. Так что не торопись удирать, дружок. Всё равно ведь поймаем.

Совсем страх потеряли.

— Разуй глаза, дядя. В олене копья, стрелы видал? Сейчас мои друзья подойдут. Не доводи до беды.

В этот момент со стороны, противоположной той, с которой я прискакал на олене, раздались звуки бега. Люди! Много! Пугавший меня охотник, бросил в том направлении взгляд и ещё сильнее оскалился.

— Не слепые, дружок. Вот только не по руке такие зубочистки мужикам Вепря. Своим, значит, про найденный остров, что родную общину мог бы исправно кормить, не гу-гу, а дружков из пацанвы градской и месяца не прошло, как привёл шайку целую. Не по-людски это. Пусть приходят. Дождёмся. Как раз поболтать есть о чём.