В этот день мой поздний завтрак начался в два часа дня. Я читала утреннюю газету, вяло ковыряясь вилкой в блинчиках с вишневым вареньем, когда в дверь позвонили. Кати находилась в другой части дома и не слышала трели звонка, поэтому я вздохнула, запахнула дедов махровый халат и пошла проверять, кого принесла нелегкая. И Петер, и его дядя в это время были заняты.
Подойдя к двери, я встала на цыпочки и заглянула в глазок. Немолодой господин с грустным лошадиным лицом, одетый в унылый серый фрак, показался мне смутно знакомым. Один из клиентов деда? Я приоткрыла дверь, не снимая цепочку, и самым холодным тоном спросила:
— Чем я могу вам помочь?
— София, это ты?
Охнула, внезапно узнавая. Когда в последний раз его видела, я даже не была еще студенткой. Поспешно открыла, впуская дядю в дом.
Дядя Клеменс, старший брат моего отца, мало изменился за эти годы. Разве что стал еще суше и сутулее, чем раньше, но все так же выглядел больше похожим на чиновника средней руки или адвоката, чем на главу древнего аристократического рода. Было ему сейчас около сорока пяти. Его жена умерла около двадцати лет назад, но он так и не женился и не обзавелся потомством. Человеком он был добрым, но слегка… занудным, что ли. И весьма консервативным.
— Дорогая, прими мои соболезнования, — скорбно сказал дядя, сухими губами касаясь моей щеки. — Почему ты не ответила на письмо?
— Письмо?
— Да, я прислал тебе письмо, как только узнал о смерти твоего деда.
— Простите. Я… — подобрать оправдания было сложно.
Корреспонденция мне приходила, но я заталкивала ее в ящик комода, не читая.
— И я весьма недоволен, что ты не пригласила меня на похороны. Но, видимо, тебе было не до этого. Ты уже решила все формальные вопросы с наследством? Если у тебя есть проблемы, то я могу приказать моему поверенному ими заняться.
— Спасибо, у меня нет проблем.
Барон снял с головы старомодный котелок и с укором на меня посмотрел.
— Дядя Клеменс, не хотите ли выпить чаю? — поспешно спросила я.
— Конечно, дорогая. Надеюсь, у тебя есть слуги?
Я кивнула.
— Тогда пусть меня проводят в гостиную, а ты пока приведи себя в порядок.
Когда я вернулась спустя минут двадцать, дядя уже чинно сидел в гостиной и что-то негромко выговаривал Кати. Заметив меня, он поднялся и впервые за нашу встречу улыбнулся.
— Ну вот, другое дело. Ты очень похорошела, София. Жаль, что твои родители не могут тебя увидеть такой.
Я поправила рукава черного траурного платья и опустила глаза, являя собой образец скромной и милой девушки. Это платье было единственным нарядом в моем гардеробе, соответствующим ситуации. Все же траур я носить не собиралась. Маги обычно пренебрегали такими условностями. Но барону знать об этом не полагалось.
— Вы приехали сегодня, дядя?
— Нет, еще вчера вечером, но был так утомлен дорогой, что тут же отошел ко сну.
Столицу барон Гревениц не любил, предпочитая тихо и мирно жить в своем поместье подальше от шумного города и большой политики.
— Что вас привело?
— Мне захотелось проведать свою племянницу. Я понимаю, что ты уже совсем взрослая и… э-э-э…
— Независимая, — подсказала я. В свои двадцать два года я была вольна полностью распоряжаться своей жизнью и имуществом.
— Да, — кивнул барон. — Но ты все же молодая девушка, живущая одна в столице. Меня не может это не беспокоить. Ты ведь еще не обручена?
— Боюсь, нет, — с фальшивым сожалением вздохнула я.
— Что ж, может, это и к лучшему. Не думаю, что твой дед мог подобрать хорошую партию для девушки из благородного рода Гревениц.
— Я Вернер, дядя, — напомнила.
Барон поджал губы.
— Не понимаю, зачем тебе нужно было править документы на это имя. И все же ты моя племянница, и меня не может не беспокоить твоя репутация.
— А что с ней не так?
Барон нервно смял салфетку в руках.
— Мне сообщили, что ты весьма близка с Шефнером, — с неодобрением сказал он.
— С каким из? — не моргнув глазом, спросила я.
Больше всего на свете я ненавидела вмешательство в свои дела и отношения. Чашка в руках барона дрогнула, и горячий напиток едва не пролился на его брюки. Он осторожно поставил ее на стол и недовольно на меня посмотрел.
— Конечно же я имею в виду не юного барона Шефнера, а его дядю. Я позволил твоему деду присматривать за тобой потому, что у тебя магический дар, который нужно было развивать и контролировать. Время от времени по моей просьбе Август писал мне, чтобы сообщить о твоих успехах в университете. Я рад, что ты оказалась прилежной ученицей и что вела себя подобающе. Но ни в одном из последних своих писем Август не упоминал, что ты знакома с Мартином Шефнером и что он частый гость в вашем доме.
— Он постоянный клиент моего деда. Был им.
А теперь, судя по всему, Шефнер перешел в наследство мне. Как и старый дедушкин халат. И при этом столь же удобен, но не слишком приличен для молодой девушки. Я еле удержалась от неуместного в данной ситуации смешка.
— Я был знаком с его старшим братом, мы учились вместе. Да и потом я захаживал к нему в гости. И хорошо помню Мартина. Удивительно, что он стал главой Службы безопасности.
— Удивительно? Но кто лучше, чем маг-менталист, годится для этой работы? Тем более с таким характером, как у него? — проворчала я. — К тому же, насколько я помню, в семье Шефнеров почти все мужчины шли по стезе военной или тайной службы государству.
— Это так. Но стоит понимать, что представители рода Шефнеров в непростые для нашей страны годы отнюдь не являлись самыми достойными подданными империи. Да и сейчас, я знаю, Мартин Шефнер находится под покровительством Тренка.
— Канцлера? И что же?
— От женщины сложно ожидать, что она будет разбираться в политике, — пробормотал барон почти себе под нос. — Тренк проводит политику, ослабляющую нашу империю и влияние императора. Он не намного лучше социалистов, мечтающих привести к власти отщепенцев из самых низов, еле умеющих читать.
Перестав общаться с семьей отца, я совсем забыла, что Гревеницы всегда были ярыми монархистами, а мой прадед когда-то был одним из сторонников императора Терруса, проигравшего войну с алертийцами. Неумелые и неосторожные действия Терруса потом едва не привели страну к гражданской войне. Отделения западных провинций и северных вольных городов удалось избежать благодаря Лигнарду фон Боргосу, ставшему позже первым канцлером Грейдорской империи. А император потерял большую часть власти, став едва ли не символической фигурой. Бывших сторонников Терруса, а также тех, кто питал надежды на восстановление Грейдора как военного государства, такая ситуация, конечно, не устраивала. И хотя мой дядя не имел политических амбиций и военных талантов, которые он мог бы применить на войне с Алертом, но все еще традиционно недолюбливал нынешнее правительство.
