По яме пронесся негодующий гул.
— А как же ты выжил? — спросил Крепкорог.
Стас поднял глаза и понял, что соврать уже не сможет. Да и не собирался он.
— А я и не дрался. Меня схватили первым, опутали веревками, и я ничего не мог сделать. А потом Яробору… отрубили голову и бросили к моим ногам. Я думаю, потому меня и не убили, что я не бился с ними, и еще потому, что у меня были рога. А у Яробора не было.
— Так вот как погиб Яробор, — промолвил Крепкорог. — Теперь мы знаем. Ты чудом избежал смерти, Мечедар.
— Да не об этом речь! Вы понимаете, что Яробор смог сбежать отсюда, он вырвался из замка! Кто-нибудь знает, как он бежал?
— А разве он тебе не говорил?
— Нет. И я теперь жалею, что не спросил!
— Отсюда не сбежишь, — сказал кто-то. — И не кричи, если не хочешь попасть в темницу. Многие аллери знают наш язык.
— Яробору просто повезло, — сказал Остроклык, зевая. Зубы у него были подстать прозвищу. Крокодил, только не Гена. — Если бы мы и знали этот путь, аллери давно перекрыли его.
Стасу пришлось согласиться. Усталые ставры разошлись по углам, и больше никто не вспоминал о Яроборе.
Через день в яме нашли труп. Утром один из ставров не встал, а когда его затормошили, то поняли: умер. Труп вынесли наверх, но надсмотрщик раскричался:
— Зачем притащили? Несите назад и сбросьте в выгребную яму — она как раз пустая.
Ставры заворчали. Вперед выступил Крепкорог.
— Господин, — сказал он, старательно глядя в землю. — Мы не можем этого сделать. Он такой же ставр, как мы все.
— Он такое же дерьмо, как и вы все! — рассмеялся охранник.
— Его надо похоронить, — упрямо сказал Крепкорог.
— Ты будешь указывать мне, животное?
Стоявший неподалеку Стас увидел, как аллери подошел к старику и рукоятью плети ткнул в морду. «В лицо, — мысленно поправился Стас, — в лицо. А у этих сволочей — морды!»
— Ты будешь указывать мне?
— Его надо похоронить, — упрямо проговорил старик. Стас почувствовал напряжение. Словно кто-то повернул рубильник, и строй ставров пронзил невидимый ток. Почувствовали это и охранники. К надзирателю подошел один из воинов, что-то шепнул.
— Ладно, — сказал старший. — Несите это дерьмо к стене и скиньте вниз.
— Этого мы тоже не сделаем.
— Что?!
На площадке стало тихо. Стас увидел, как подобралась охрана, как поднялись, целя в грудь ставрам, тяжелые арбалеты.
— Взять! — распорядился надсмотрщик.
Два воина схватили Крепкорога и потащили прочь. Старик не сопротивлялся.
— Кто еще хочет что-то сказать? — мерзко улыбаясь, аллери оглядел угрюмо молчащую толпу. — Никто? Тогда уберите это дерьмо туда, куда я сказал. И за работу!
Несколько ставров нагнулись, чтобы поднять мертвеца.
— Да вы что? — оттолкнул их Стас. — Оставьте!
— Эй, что там? — спросил надсмотрщик. Он подал знак, и несколько воинов, рассекая толпу, ринулись к Стасу.
— Бунтуешь? — спросил один, снизу вверх глядя на Стаса.
— Да вы что?! — крикнул Стас. — В вас что, ничего святого нет? Это же мертвый, его надо хоронить, а не выбрасывать, как мусор! Вы что, и своих так выбрасываете? Вы не люди, что ли?
Он слишком поздно понял, что слова «люди» в языке ставров не было, а было «аллери». Воины расхохотались.
— Мы-то люди, а вот ты…
— Говорливый какой, — сказал второй.
— Ну, — подтвердил третий, — может, тебе язык отрезать, ставр?
Стас замолк. Язык терять не хотелось, да и запал иссяк, когда он понял, что сморозил.
— Что там? — крикнул надсмотрщик.
— Пошли, говорун, — копья уперлись Стасу в бок и спину. Пришлось идти.
— Вот, — сказал страж, выведя Стаса из толпы. — Бунтовал.
— Вот как? — Крысь прищурился, разглядывая Стаса. — А, так это тот, кого продали вчера.
Продали? Они еще и торгуют ставрами, как скотиной! Впрочем, этого и следовало ожидать.
— Еще не привык, да? — ухмыльнулся надсмотрщик.
Он отвернулся и сказал что-то на языке аллери.
— Протяни руки, — сказал один из воинов. — Живо!
Стас медленно вытянул руки, в тот же миг воин с размаху заехал ему в пах. Стас вскрикнул и упал. Аллери засмеялись. Скорчившемуся от боли Стасу ловко надели колодки.
— Теперь вставай!
Согнувшись от острой боли, Стас следовал за воинами, тянувшими за веревочный поводок. Стас никогда никого не убивал, но сейчас, будь у него автомат… Это же просто фашисты!
Карцер оказался тесным и сырым, как и положено карцеру. На полу не было даже соломы, а свет исходил из крошечного окошка под высоким потолком, до которого Стас не достал бы даже в прыжке. Двери как таковой не было — вместо нее железная рама с решеткой, скованная достаточно надежно. Даже могучие мышцы Стаса не могли погнуть эту конструкцию. Зато Стас видел часть коридора и соседние камеры, в которых, правда, никого не было.
«Все камеры вселенной мало отличаются друг от друга, — слабо улыбнувшись, подумал Стас. — Что и неудивительно».
Растянуться во весь рост он не мог. Наверно, это и есть главное испытание для всех, кто здесь когда-либо сидел. Впрочем, аллери смог бы вытянуться. Отхожего места не было, из чего Стас сделал вывод о будущей прогулке. Он ошибся. Прошло несколько часов, наступил вечер — но никто не пришел и никуда не вывел. Превращать камеру в туалет не хотелось, но что тут поделать?
Интересно, надолго его упекли? Вряд ли: есть смысл долго держать взаперти здоровую рабочую силу? Так, подержат для острастки. Вспоминая случай с Крепкорогом, Стас даже себя зауважал. Вот кто бы мог подумать, что он, как декабрист, будет сидеть в крепости за бунт против власти? Но пришло время ужина, а в каземате было так же тихо. Никто не пришел, не принес еды, даже воды не было. А пить хотелось. Стас высунул язык и лизнул сырую штукатурку. Вот гады!
Мозг тотчас нарисовал картину мести: вот Стас хватает охранника, одним ударом размазывая по стене, берет ключи, вырывается наружу и… Все это похоже на плохой боевик, грустно подумал Стас. В реальности меня просто пристрелят. Да и убивать я не умею и не хочу.
Должен быть иной выход. Должен. Ведь, в отличие от ставров и аллери, он окончил институт, знает механику, физику, химию, сопромат, в конце концов. Он какой-никакой инженер, хоть и долго не работал по специальности. Но знания-то остались! И опыт цивилизации, до которой этой расти и расти!
Наступила ночь. Голодный Стас долго не мог уснуть, сжимал челюсти и материл аллери.
Утром раздались шаги, звякнула сталь. Продрогшего от сырости и закостеневшего в колодках Стаса выволокли из каземата на воздух. Серое, затянутое облаками небо оказалось под стать настроению.
